Валентин Юрьев - Паучий Замок

  Мне не скучно, потому что незаконченный разговор с Вертом ещё крутится в мозгу разными гранями. Я думаю о том, что сейчас наступает зима и в Замке, скорее всего, уже холодина жуткая, но так хочется узнать о возможностях тёплых камушков.

  Значит, мне просто повезло, что я интуитивно выпросил у родителей и везде таскаю с собой куклу? Сколько стоят камушки? Сколько их там, наверху, может быть? Стоит ли отправиться в Замок прямо сейчас, зимой? Кто делает эти камушки?

  Вопросов - море

  Делаю вид, что не замечаю предателей. Их двое. Ну, один, понятно, мстить пришел, а второй зачем? Неужели из-за денег? В голове не укладывается. Как можно пускать к себе в страну врагов, которые завтра будут убивать твоих близких, да и тебя самого шлёпнут?

  Приближающийся отряд слышно издалека, торопятся, ещё не верят, что сегодняшний спектакль - не шутка и не наваждение, не было же никого! Подошли и оцепенели! Чужеродные рожи. Незнакомая одежда... Куча незнакомого оружия, обрадовавшая только Пашку, который хватает чужой лук, неумело всовывает в пальцы стрелу и палит с пяти шагов в предателя, тот от страха визжит и это очень радует всех, и наших пацанов и врагов, которые, видимо, тоже не любят трусов. Стрела со звоном отлетает от преграды, переломившись, и этим демонстрирует прочность невидимой стенки. Хассаны наматывают дополнительную информацию на толстый ус.

  Их воинственность пропала, но я бы и сам притворялся тихим, чтобы потом, при первой же возможности чесануть со всей возможной скоростью и удрать из этого кошмара, где воздух так обманчив, а оружие улетает из рук.

  Я ставлю драчунов Копыто, Шило и Зуба в охрану, хватит с них сегодня развлечений и они недовольно расходятся по указанным местам. Из корзин извлекаются верёвки, которые не оставляют никаких сомнений в наших намерениях и сидящие хассаны вскакивают на ноги, готовые даже кусаться, лишь бы избежать позора.

  Верт подходит ближе и произносит первые слова в это затянувшейся сцене:

  - Кто будет говорить? Подними руку!

  Хассаны переглядываются, тараторят между собой и один из них руку поднимает.

  - Зачем пришли сюда?

  Простой вопрос, тем более что ответ написан на их одежде, оружии, и подтверждается таинством продвижения, уж кто-кто, а принц-то должен был знать о проходе чужого войска, даже такого маленького.

  - Гарвия нада! Кароль ходи. Наёмник, кароль охранять нада.

  - Почему тайно пошли?

  - Ясак больно балшой. Мы нада золото получай, зачем много отдай? Мы только ходи Гарвия. Никаго не трогай.

  - А кто же вас туда пустит?

  - Гарвия пропуск есть, Сара-Тон, началник печать делал.

  - Какой начальник?

  - Началник охрана.

  - Покажи.

  Из недр плаща добывается пропуск, упакованный в толстый кожаный пенал-тубус так солидно, что не вызывает никакого сомнения в своей подлинности.

  - Зачем за нами шли?

  - Нет, хазаин, не шли, прямо шли, дорога, а перевал другой ходил, кордон обошли. Ясак больно балшой.

  - А чьи же следы искали?

  - Зачем следы, дорога шли.

  - Прямо? И не сворачивали?

  - Зачем не сворачивать? Схадить сторонку надо, мы схадил, разве плохо? А потом прямо, хазаин.

  - А этот что с вами делает?

  - Эта - ирит. Боится шибко. Боится один ходить, просил вместе ходи.

  - Чего он боится?

  - Зачем моя знай? Дух злой боится, вартак боится, всё боится.

  - А почему же он впереди шел, следы искал?

  - Нэт, хазаин, зачем? Он сзади шел, карзина нёс тяжелый, нам не жалко, пусть идёт.

  - А ты понимаешь, что мы будем делать, если ты врёшь? Ты же воин, где честь твоя?

  - Зачем врать, хазаин, моя правду говори.

  - Правду? ..Значит, тяжелая корзина?

  - Тяжелый, да, еле шел ирит.

  Корзина предателя взмывает вверх из его клетки, перелетает в ячейку к допрашиваемому и шлёпается ему на голову. Она явно пустая, о чём Верт и так знал.

  - Не ушибся?! Такая тяжесть?!.. Зачем врёшь?!.. Не понял ещё?! Из-за этого подлого ирита вы все здесь сдохнете! Все твои воины мёртвые будут. Я всё видел, когда он шел. Первый шел, следы искал. Зачем?

  - Прости, хазаин. Стыдно говорить. Он дорога показать обещал, давно ещё. Мимо кордона. Мы - золото давать.

  - Сколько?

  - Два манэта. Один тому и один - другому.

  - А что дальше?

  - Вчера встретились, он просил, золото обещал, найти вас, хател убить малчишку, каторый ему руки ломал, сказал, там малчишки одни, а вы воины.

  - У тебя есть сын, вввоин?

  - Есть, хазаин, есть, далеко.

  - А если я пойду твоего сына убивать? А тебе золото дам, ты и меня поведешь?.. Стервятники вы!... И сколько же он обещал?

  - Кисть манэт.

  - А если я тебе дам кисть монет, убьёшь его? Предателя?

  - Убью, хазаин, что делай? Мы - наёмники.

  - Сейчас вы не наёмники! И не воины! Вы - пленники. Будем вас вязать, не дёргайтесь, всё равно догоним. Это не мальчишки. Это разведчики!

  Верт показывает рукой на моих ребят, и я горжусь этим, а потом от злости сплёвывает и мне тоже противно глядеть на эти скисшие физиономии, а особенно на одну, с перебинтованными руками.

  Дальше начинается привычный конвейер связывания в цепочки, который идёт двумя ручьями. Верт в одной, я в другой. Ячейка откупоривается, на руки и на шею пленённому сразу накидывается петля, которая вяжется к рукам уже стоящего.

  Одежда прощупывается по всем швам и несколько потайных и метательных ножей, уже попали в корзину, булавки, браслеты, всё металлическое снимается, проверяются шапки, отдельно изучается содержимое корзин. На всякий случай, временно, спутываются и ноги, так что наёмники стоят смирно, а после проверки садятся.

  - Командир, а это что?

  - Атдай, хазаин, это амулет, злой дух гонять, атдай, зачем тебе?

  Я беру в руки чёрный кусок то ли камня, то ли кости и чувствую то тепло, о котором мы только сегодня говорили с принцем.

  -Верт! Иди посмотри, это он?

  Принц отходит от своего 'ручья', идёт ко мне, и я уже вижу, что угадал.

  - Да, это то, о чём я говорил. Я теперь понял, почему подумал, что у них есть колдун, всё из-за этого камня. Только давай потом об этом поговорим, ладно?

  Он возвращается, и я понимаю, что если это и не тайна, то уж в любом случае, не для всех ушей. Да и не время сейчас, он прав, безусловно, но любопытство раздирает. Я прячу камень и спрашиваю пленника: