Артем Тихомиров - Свиньи во тьме

Крыс впервые на моей памяти выглядел подавленным и огорченным. Броня, которой он окружил себя, неожиданно треснула и развалилась. Мормышка показался мне сломленным.

– Мне некуда идти, сержант, – произнес он, подумав. – Ферму сожгли зубастые. Они же съели моих детей и разрубили на части жену. И все на моих глазах. Меня самого избили и забросили в сарай и если бы не пьяный пес, который плохо затянул веревки на моих руках, я бы разделил участь моих…

Я молчал. Мормышка никогда подробно не рассказывал о том, что произошло с ним.

– Иногда я хочу, чтобы время повернулось вспять и чтобы веревки эти оказались крепкими. Понимаешь, сержант?

– Да.

– Прибившись к вам, я считал, что получил шанс отомстить.

– А разве нет?

– Я получил. – Красные глаза Мормышки горели яростью и безумием. – И я хочу продолжать. Чем я займусь здесь, в Огурце? Я хочу поехать с вами, но решать тебе, возьмешь ты крыса во взвод, как взял Пышехвоста, или нет. Он все-таки чародей, от него больше пользы.

– Скажем так, от него много пользы, а больше или нет, не знаю. Вы оба были полезны взводу, – сказал я. – Я бы хотел работать с тобой и дальше.

– Но в Бригаду не принимают несвинов.

– Не принимают… Но черный дал мне карт-бланш сотрудничать со всеми, кто может быть полезен в борьбе с зубастыми. Так что я не понимаю, почему мы должны расстаться. Ведь не должны?

Мормышка покачал головой.

– Значит, едем с нами. Война продолжается. Сдается мне, то, что мы делали до сих пор, было цветочками.

– Тогда рассчитывай на меня, сержант, – сказал крыс.

Похоже, Барсик слышал наш разговор. Я перехватил его взгляд, когда мы седлали лошадей. Котяра прищурился. Однако я был уверен, что эта гримаса не означает злость или ревность.

– Что? – спросил я, затягивая ремни на лошадином брюхе.

– Так, просто…

Дождь все шел, но мы не обращали на него внимания. Мы покидали Огурец. Наша маленькая процессия прошествовала по залитым грязной водой улицам города. Я в последний раз поглядел на исписанные надписями стены зданий («Смерть псам!», «Убей волка!», «Свободу Баранхейму!», «Баран, родичи смотрят на тебя! Сражайся или умри!»), и мы свернули к воротам, охранявшимся взводом медведей.

Громилы, сидящие под навесом, посмотрели на нас уже по-другому. Не равнодушно, как раньше, а с явной толикой уважения. Наверное, до них дошли слухи о наших подвигах. Я отдал им честь. Сержант медвежьего подразделения выпятил здоровенные клыки и ответил тем же.

Прощай Прохладный Огурец! Остается надеяться, мы не встретимся в ситуации, когда придем в него и надолго засядем здесь в качестве осажденных.

Глава 9

Прибытие героев

До лагеря мы доехали за сорок минут. Перед нами был огромный квадрат с длиной ребра примерно в четыреста метров. Огромная хорошо укрепленная фортификационная махина, выросшая на ровном месте. Глубокий ров, заполненный водой, высокий вал высотой в десять метров, частокол, сторожевые башни. По сути, небольшой город, приспособленный к длительной осаде.

На всех нас лагерь произвел впечатление. Кот-чародей все мотал головой, стараясь рассмотреть как можно больше деталей. Мормышка вообще впал в некий ступор, точно его заколдовали.

Свины потешались над обоими. Хотя лагерь королевской армии и потрясал воображение, мы были к такому привычны. А крыс и кот даже забыли, что на шпильки в свой адрес надо отвечать – причем параллельно отстаивать свое оскорбленное достоинство…

Глядя на Пышехвоста и Мормышку, я старался угадать, о чем они думают. Может быть, пришла пора всерьез раскинуть мозгами, во что их заставила ввязаться судьба.

Чертополох не проявил особенных эмоций. Этому деревенскому дурню не приходилось встречаться ни с чем подобным, но он проявил свинскую сдержанность. Вместо того чтобы пялиться на вырастающие перед нами вал и стены из могучих дубовых бревен, он вытащил гармошку и стал воспроизводить трели. Попытался изобразить нечто вроде военного марша.

К лагерю вела широкая грунтовая дорога, покрытая лужами. Дождь кончился, небо прояснилось до такой степени, что из-за туч выглянуло солнце. Наши лошади разбрызгивали копытами воду и, кажется, получали от этого удовольствие. По мере приближения к стенам лагеря, зверюги шли с большим энтузиазмом. Их почти не приходилось подгонять.

Когда до больших двустворчатых ворот, которым позавидовал бы любой город, оставалось метров пятьдесят, раздался звук рога. Трубили с одной из двух башен, что торчали справа и слева от входа. Подъемный мост стал опускаться. Залязгали цепи, заскрипели шестерни механизмов.

Мы остановились. Я сомневался, что открывают специально для нас.

– В сторону! В сторону!

Подняв голову, я увидел часового, который махал нам с башни. Козел был одет в доспехи с цветами королевской армии. Пришлось выполнить приказание.

Подъемный мост опустился, наведя переправу через ров, после чего начали открываться створки ворот. И тут снова запели рога и трубы.

– Не иначе чья-то доблестная армия отправляется в поход, – сказал Грязнуля. Я кивнул. Похоже на то.

– Переброска? – спросил Пышехвост.

– Закрутилось, – отозвался Короста. – Скорей бы заняться делом.

– Да, – хрюкнул Пегий, – как бы нас не заставили искать шпиков здесь. Я шел в Бригаду, чтобы быть на передовой…

– Заткнись, Пегий, – отозвался я. – Если ты и вправду так думаешь, я живо переведу тебя куда-нибудь, а на твое место возьму парня побашковитей. Хочешь? – Я поглядел на него через плечо. Пегий отвернулся.

В воротах показались солдаты. Большой отряд, выстроившись походным порядком. Впереди ехали конные козлы – рыцари, закованные в сталь. Над их головами развевался королевский штандарт и знамя какого-то местного владетеля, вассала Узколоба Четвертого. Обвешанные оружием, нацелив длинные копья в небо, всадники могли навести страху на кого угодно. Другое дело, что они будут делать в поле, когда начнется настоящая свалка. Впрочем, эти не казались новичками. На ветеранов у меня нюх.

Двадцать конных прошли мерной рысью. Копыта долбили по навесному мосту. Следом за рыцарями топали копейщики, тоже козлы, в тех же цветах. Тяжеловооруженная пехота. Отсутствием дисциплины они не страдали. Никакого галдежа и раздрая в шаге. Идут молча, выстроившись по трое. На бородатых физиономия одна только мрачная решимость. Знают, куда отправляются и зачем.

Шли они минут десять, не меньше трех сотен бойцов. За ними за козлами шли ополченцы, пестрая компания из баранов, козлов, барсуков и выдр. Командирам приходилось прикрикивать на них – тут не было прежнего порядка, да и вооружение похуже, чем у козлов-копейщиков.