Владимир Холкин - Авгур

— Что за?.. — пробормотал лысый Рома. — С машиной что-то?

— Нет, — сказал Юргис, — это явно где-то снаружи.

— Твою ж мать, — процедил Михалыч, — этих нам еще не хватало.

Андрей увидел, как впереди на обочину выходит гаишник и поднимает полосатую палку. Юргис со вздохом остановился. Товарищ в форме лениво двинулся к ним. Милицейская машина были искусно спрятана за кустом. Там же приткнулась обшарпанная «копейка» желтого цвета.

— Не нравятся мне этот «жигуль», — хмуро заметил Рома. — Какого хрена они с ментами стоят? Думаешь, по нашу душу, Михалыч?

— Конкретно по нашу — вряд ли, — пробормотал седой. — Не могли они знать маршрут. Не могли, ты понял? Я сам его утром еще не знал.

Он быстро повернулся к Андрею.

— Ты, если что, свой фокус повторить сможешь? Ну, как там, на автовокзале?

— По обстоятельствам, — буркнул в ответ Андрей. Но узор на руке уже чесался от нетерпения — скорее, скорее! Словно торчок в предвкушении новой дозы…

Гаишник заглянул в окошко к водителю и обвел внимательным взглядом всех, кто сидел внутри. Андрей ожидал, что мент потребует документы, но тот вдруг сказал:

— Всем выйти из машины. Пассажиров тоже касается.

— А в чем дело, простите? — очень вежливо поинтересовался Михалыч.

— Проверка. Не задерживаемся, выходим.

Спрыгнув на землю, Андрей заметил и другого мента — этот имел при себе «калаш». А из «копейки» вышли трое гражданских. Один из них, несмотря на жару, был в мешковатой куртке и что-то придерживал под полой.

— Откуда едете?

— Из Москвы.

— И куда?

— В Могилев, — не моргнув глазом, сказал прибалт. «Почему в Могилев?» — мельком подумал Андрей. А вообще, хорошее название. В тему…

Тусклый мир уже подмигивал ему сквозь синие сумерки.

«Не спеши», — приказал сам себе Андрей.

— Видите вот его? — мент кивнул на загорелого мужика в простецкой рубашке с короткими рукавами. — Сейчас подходим к нему по очереди и делаем, что он скажет. Остальные стоят спокойно. Давай, ты первый.

Михалыч пожал плечами и приблизился к загорелому. Тот достал из кармана спичечный коробок. Зажег спичку, поднял ее на уровень глаз и потребовал:

— Смотри на огонь.

Пламя слегка дрожало. Текли секунды, ничего не происходило. Наконец, огонек погас. Гаишник быстро переглянулся с коллегами.

— Следующий.

Процедура повторилась с Юргисом, потом с Ромой.

— Теперь ты.

Андрей почувствовал интерес. Он подошел поближе, и оранжевый бутон расцвел перед ним. Сразу возникла мысль, что примерно так же горят глаза у мурены, и Андрей невольно поморщился. И, словно чувствуя его недовольство, пламя изменило оттенок. Оно стало синеватым, потом сиреневым и, наконец, гранатово-красным. У мужика, что стоял напротив, глаза полезли на лоб. Андрей усмехнулся, и спичка вспыхнула ярче, как бенгальский огонь. Мужик испуганно матюгнулся, уронил ее и подул на пальцы.

— Ах, вот даже как, — гаишник снял фуражку и вытер лоб. — Вот, значит, почему сигналка сработала… Ладно, парни, вопросов нету. Извините за задержку, сами понимаете — служба.

— И что это за пионерские опыты? — начал было Рома, но под взглядом Михалыча замолчал и полез в машину. Андрей и Юргис тоже вернулись на свое место.

Пару минут они наблюдали, как старший беседует о чем-то с гаишником. Наконец, махнув рукой на прощание, Михалыч сел впереди. Прежде чем дверь захлопнулась, мент сказал ему:

— Короче, ты понял — живой огонь. Давай, счастливо!

— Поехали, — сказал Михалыч прибалту.

Машина тронулась. Лысый оглянулся на ментов и спросил:

— Что он тебе втирал?

— Погоди, Рома. Подумать надо.

Сумерки становились все гуще, и фары встречных машин выстраивались в цепочку, которая тянулась за горизонт. Полоса заката в той стороне сменила цвет на мясисто-розовый и продолжала темнеть, словно кусок говядины, который заветрелся на прилавке. Пологая возвышенность, поросшая лесом, тянулась слева, как будто там устроилось на ночлег косматое, но мирное чудище. Справа деревья то подбирались прямо к дороге, то отступали дальше; потом между ними открылось поле, за которым мерцали далекие огоньки. Небо, если не считать полоски над горизонтом, было джинсово-синим, и на нем загорались первые звезды.

Андрей чувствовал, как возбуждение понемногу уходит, и рука уже почти не зудит. Глядя в окно, он улыбался неизвестно чему, и готов был даже поверить, что дорога, идущая вслед за солнцем, в плохое место не заведет…

Тут ему снова вспомнилась засада с ментами.

— Слушай, — сказал Андрей, — вы все напряглись реально, когда эти басмачи появились. Вас что, вот так на дорогах грабят?

— А ты думал! — Рома, кажется, хотел сплюнуть, но вовремя сообразил, где находится. — Мы же в Москву с товаром, а оттуда — с баблом. Только перехватить стараются до первой отсечки, где-нибудь в Подмосковье. Иначе мы потом прыгнем, а там уже маршрут не предскажешь. Ну, или, наоборот, на финише ждут, в Эксклаве. Я помню, однажды машина у нас сломалась, совсем чуть-чуть не доехали. Прикинь, километра два осталось до города, а она, сука, стала и не заводится. Стоим как последние мудаки — подходи, бери голыми руками. Ну, собрали все бабки, отдали мне. Я сразу в лес слинял. Так и добрались — они машину толкают, а я параллельным курсом, козьими тропами. Спасибо, в тот раз никто не перехватил…

— Да уж, — сказал Андрей.

— И вообще, — продолжил Рома, — ты думаешь, мы тут миллионеры? Ага, щас. Ну, понятно, если сотню шариков привезти, то нехило выйдет. Только где ее ж возьмешь, эту сотню? За месяц — от силы, пару десятков. Одна надежда, что активный найдешь…

— Активный?..

Но расспросить подробнее Андрей не успел. Юргис, все это время руливший молча, вдруг сказал напряженным голосом:

— Знак, Михалыч.

— Где? — вскинулся седой. — Ага, тормози.

Андрей разглядел впереди очертания автобусной остановки. Конструкция была еще советской постройки — массивная, с дурацкой мозаикой. На боковой стенке был нарисован круг, а внутри него — буква V. Или, может быть, галочка — из тех, что ставят в бюллетене на выборах. Словно кто-то пришел и проголосовал на стене. Только за кого, непонятно. Может быть, против всех, как делали многие в последнее время…

В свете фар рисунок слегка поблескивал и казался объемным — круг с галочкой как будто выпирал из плиты.

— Ох, не люблю я такие, — тоскливо сказал Михалыч. — Хрен знает, кто там сидит…

— Может, мимо проскочим?

— Ага, блин, мимо. Один пропустишь, а другой потом не проявится. И куда мы без них приедем? К погранпереходу? Оно нам надо?

— Ну, так что? Подбираем?

— Давай, чего уж.

Юргис аккуратно подкатил к остановке. На лавке сидела девочка лет тринадцати — худая, нескладная, с жидкими светлыми волосами. Да к тому же, кажется, конопатая. Может, конечно, из утенка вырастет лебедь, но пока это было не очевидно. Наряд у пейзанки тоже был явно не от кутюр — дешевые джинсы, простая белая майка и стоптанные кроссовки.