Ирина Сыромятникова - Житие мое

– Смертный приговор, – подтвердил координатор, – и я никому не позволю найти в этом деле смягчающие обстоятельства. Она – дипломированный маг, не знать, что делает, она не могла физически, а то, что парень умер прежде, чем они нашли применение его Источнику, так это чисто повезло. Причем – нам.

Черный маг наслаждался происходящим, этой охотой на невидимок среди каменных джунглей. Зверь шел по следу зверя, тот и другой был человеком лишь отчасти… Паровоз моргнул, прогоняя уродливый образ. Черный не мог поступать иначе, но Бер был обычным человеком, значит, должен был позаботиться о людях за него.

– Наш парень в деле засветился.

Координатор немного отвлекся от своего триумфа:

– Оставь. Ты ничего не сделаешь.

Паровоз насупился:

– Не понимаю о чем вы, сэр.

– Все ты понимаешь, – отмахнулся Сатал. – Он – черный, ему не скажешь: "Туда – ходи, сюда – не ходи". Если ты начнешь опекать его, он будет сопротивляться и выйдет еще хуже. Будем надеяться, что без Мелонс они будут дезориентированы, и мы возьмем их раньше, чем они дозреют до серьезных шагов. Работать надо, работать!

Капитан Бер снова осторожно качнул головой.

Он участвовал в аресте мадам Мелонс и видел ее в тот самый момент, как рухнули все ее планы. В память Паровозу врезалось лицо этой женщины, лицо белого мага, сознательно пошедшего на убийство, а в голове звучала первая мысль, промелькнувшая тогда в голове: "Ведьма!". Капитан давно привык к замысловатой логике черных, к горячечному бреду уличных проповедников, а вот такой обычный с виду человек, но живущий словно в другом измерении, это было для него внове. Относительность добра и зла доведенные абсурда, когда мерилом "хорошего" становятся даже не выгода, а какой-то недостижимый и непознанный идеал, который, почему-то, оправдывает любое преступление. Он видел момент, когда было принято решение, определившее дальнейшее поведение Мелонс (в том числе – ее признание) и готов был поклясться, что простого конца у этой истории не будет.

Оружейное проклятье? Господи сохрани…

Глава 23

Скучно. И не напьешься, разве что дома – безопасно, но удовольствие совсем не то.

Самая большая проблема любого черного – чем занять свободное время, особенно, если надежный источник средств к существованию уже найден.

Работа в "Биокине" (и так не пыльная) приобрела характер паузы – Полак договаривался с заказчиком о приемке прототипа газогенератора, и все ждали результат. Йохан строчил статью о новом подходе в использовании усовершенствованных микроорганизмов (в рабочее время) и приставал ко мне с вопросами по алхимической части. Карл издевался над бродильным чаном, забрасывая в него для пробы всякую дрянь. Оба мы знали, что установка с такими параметрами будет молотить любые стоки с невозмутимостью шестеренки, а все эти "испытания" для нее – как плевки в паровозную топку. Рыжая родственница Четвертушки ушла в декрет, отцом должен был стать помощник алхимика (тоже огненный), а их детенка, как я понимаю, носить можно будет только в рукавицах. Парень присутствовал на работе только для мебели, мыслями он витал где-то далеко.

Я сам варил себе кофе и считал дни до того момента, как снова займусь магией. Никогда бы не подумал, что буду по ней скучать! Можно было, конечно, уволиться сейчас и бросить весь этот говенный бизнес, но впереди намечался триумф, и было бы обидно при нем не присутствовать.

И что характерно: новые развлечения были моим третьим желанием, которое слышал Шорох, но именно его-то он и не исполнил.

Решил действовать резко – купил билет в театр, на пьесу с нейтральным названием "Дорога изгнания". Не прогадал, понравилось. После трех сцен я начал сдержанно хихикать, к концу первого действия уже уссывался вовсю, а к середине второго служитель подошел ко мне с просьбой вести себя тише.

– Не понимаю, что забавное вы нашли в драме, молодой человек! – заметил после спектакля пожилой джентльмен, сидевший со мной рядом.

Я, все еще конвульсивно подергиваясь, объяснил ему, в каком состоянии должен находиться черный маг, чтобы начать беседовать со своим посохом. И опять посох! Чисто фаллический символ. Должно быть, идею о его волшебных свойствах ввели в массы боевые чародеи, но я-то знал, что единственное реальное применение для такой вещи – бить врагов по голове (чем, вероятно, в те времена и занимались). Для хранения заклятий идеально подходит круглый, как максимум – цилиндрический предмет, причем, засунуть в него одновременно два заклинания все равно не получилось бы, поэтому реально крутой маг – мужик, увешанный серебряными бусами с ног до головы, но на сцене его приняли бы за пидораса.

Театру можно было поставить плюс, но следующая пьеса называлась "Роза ветров" и вызывала у меня ассоциации с белыми. Ну их нафиг!

На скачки, что ли, пойти? Денег только жалко.

Решил записаться в студенческий клуб, за год до окончания Университета. А что такого? В клуб "Зеленый мир" меня вообще не пустили – за дверь вытолкали. Четвертушка посоветовал яхт-клуб, но я отказался – не люблю сырость. Сходил на собрание любителей раритетной механики – припух, два дня снились шестеренки, обещал надыбать аутентичных гирек для ходиков (буду на свалке, обязательно найду). Исторический клуб организовывал цикл лекций о происхождении магии – сходил спросить про Роланда (за что его так). Ввязался в спор о северных шаманах, к месту ввернул цитату из той книги, в которой видел текст "свидетельства о Короле", и всех уел. Хорошо!

Пришел капитан Бер и испортил настроение:

– Знаю, что тебе пофиг, но учти: суд над Мелонс закончился, а друзья у нее остались. Раньше они хотели выглядеть пушистыми, а теперь будут мстить. Смотри по сторонам!

И как после этого относиться к полиции?

Купил еще билет в театр, снова на трагедию, называется "Король Георг ХIV". Интересно, о чем?

От странных выходок с непредсказуемыми последствиями меня спас Полак: как-то раз, уже ближе к концу рабочего дня, босс появился в офисе сияющий, словно медный канделябр, и сообщил, что "Биокин" успешно сдал газогенератор заказчику. Концепция одобрена, и фирма получила заказ на разработку двух вариантов промышленных установок того же типа, а финалом двухлетних мытарств коллектива будет грандиозный банкет. Ну, наконец-то!

Ничто так не греет сердце черного, как много-много бесплатной еды, выпивка такого сорта, на какую сам ни за что бы ни потратился, и возможность пройтись гоголем перед собранием отягощенных культурой людей, когда никто не станет хамить и не полезет в драку. Единственной платой за участие в мероприятии была необходимость молча выслушать сорокаминутную торжественную речь, в которой попеременно упражнялись владелец ассенизационной фабрики и приглашенный до кучи мэр Редстона (на редкость хорошо устроившийся деятель). Больше никому слова не дали, из разговора с Четвертушкой я знал, что таким способом его дядя желает подчеркнуть, что утер нос всем скептикам. Имеет право!