Джон Райт - Туманы Эвернесса

Падшие ангелы оглядели комнату, в которой сразу стало холодно. Мананнан упал на колени.

— Еще немного времени! Она согласится! А как только она станет моей женой, все ее по закону становится моим, и ты сможешь получить этот проклятый Ключ! И Жезл. Но Жезл должен стать моим!

Венди фыркнула.

— Не льсти самому себе. Я оставила Ворона, потому что он действовал как ты, неужели ты думаешь, что я возьму тебя? Ты же действуешь как ты, а не как он.

Она повернулась к Азраилу. Взгляд его холодных глаз напугал ее, но она постаралась говорить храбрым голосом. Только пальцы на руке слегка дрожали.

— Немедленно отдай мне Серебряный Ключ. Он не подчинится тебе, и ты все равно не можешь им пользоваться, пока я не дала тебе его. А я не дам! Ты можешь биться… Нет, я хотела сказать: я никогда не дам его тебе.

— Время вышло, — сказал Азраил. — Его уже нет. Сегодняшний день увидит разрушение или спасение мира. Больше я не буду играть ни с кем из вас; давление нависшей над миром смерти заставляет меня отбросить прочь все угрызения совести. Передай мне Ключ, девочка-эльф, или я подвергну тебя пыткам.

— Никогда! — Она взлетела над полом на несколько дюймов, потом на пару футов, легкая как семечко, волосы и юбка закрутились вокруг нее.

Лицо Азраила потемнело от ярости, но выражение на нем скорее застыло и он стал похож на каменную статую. — Архангелы Тьмы! Бельфегор[83] и Белиал,[84] я заклинаю вас именем вашего господина! Схватите эту девушку, которая летает как маленькая птичка, закуйте ее в адамантиновые цепи, перенесите в мрачные ямы Ахерона и держите там, пока она не сдастся и не произнесет слова, которые сделают меня владельцем Ключа!

Ангелы тьмы ступили вперед, выросли в размерах и заполнили комнату. В то же мгновение воздух наполнился грохотом барабанов и ревом труб, аккорды воспевали величие и ужас.

Темные ангелы подняли руки.

И тут женский голос запел что-то на незнакомом языке, в воздухе зазвучали ясные ноты спокойной силы и радости. Темная музыка стала угасать, ее аккорды пропадали один за другим.

Темные ангелы на мгновение закрыли лица крыльями, и отступили назад. Потом с шелестом опять расправили крылья. Поющий голос постепенно смешался с тишиной.

— Что значат все эти символы — спросил Азраил. — Скажи, Бельфегор, я заклинаю тебя именем Нимрода!

— Она защищена руной, наложенной Обероном, — сухо ответил темный ангел с факелом. — И ее окружают чары, пропетые Титанией.

— Интересно. Сам он не может взять ключ, но и мне не дает! Белиал! Назови мне время этой руны, я прошу тебя зубом Ёрмунганда.[85]

— До дней последних мира сохранится это невероятно сильное заклинание. Король и Королева Эльфов крайне редко объединяют свои плетения, но когда они делают это, ничто на свете не способно разрушить их работу. Существа нашего ордена не смогут даже приблизиться к ней, пока сила Ахерона не победит Солнце в день последнего суда.

— Пускай послужат малые, когда великие не в силах, — напыщенно сказал Азраил. — Мананнан! Пошли против нее твоих сэлки.

Король сэлки поднялся с колен.

— Нет. Я по-настоящему люблю и не могу надругаться над ней.

Губы Азраила исказились в презрительной насмешке, которую никто не назвал бы улыбкой.

— По-настоящему ты любишь только себя, человек-тюлень. Ты помнишь, что обещал мне на горящей палубе тонущего корабля, когда терял все человеческое? Ты помнишь, что говорил голосам волн? Языки пламени того корабля по-прежнему не прочь полакомиться тобой: я знаю их настоящие имена и, если ты не позовешь свой народ, сожгу тебя тем самым огнем. — Он вытянул руки к окнам и все оконные створки распахнулись.

Мананнан больше не колебался и печально позвал птиц.

— Но не повредите ей больше, чем нужно.

Стая за стаей птицы влетели в окна. Венди в первый раз внимательно вгляделась в них и вскрикнула от гнева и ужаса.

— Как ты мог! Ты убил мистера Сову! И Крапивника, и Жаворонка, и Серую Чайку!

Птицы накинулись на нее, щипая и царапая.

Венди закрыла лицо руками и вылетела в коридор, ее эльфийское платье хлопало, как зеленый лист на ветру. Птицы полетели за ней.

Азраил повернулся и пошел по коридору за ними, одежда раздувалась пузырем вокруг него.

— Вейся, путь, и веди Венди; ветер, зачаруй ее волю и выведи Венди на мой путь.

IV

Ворон, держа в руке жужжащую молнию, припал к полу коридора, украшенного высокими египетскими саркофагами. Справа и слева находились выходы, перекрытые арками; и там и там он видел маленькие куски коридоров, стены которых были завешаны красными портьерами, между которыми висели мечи. Мечи и портьеры в обоих коридорах висели совершенно симметрично.

Ноздри Ворона дрожали. Он ощущал резкое зловоние пороха и запах только что пролитой крови. Его острые глаза увидели дыру от пули, оставшуюся на деревянной панели рядом с потолком. Здесь был бой, и совсем недавно. Но почему он не слышал выстрелов?

Ворон повернулся и тихо сказал через плечо.

— Здесь стреляли, но я не понимаю кто и в кого.

Лемюэль и Гален стояли в дверном проеме в зале за ним. Гален, со стрелой на тетиве, нервно глядел по сторонам. Питер, с «глазами на затылке», сидел в инвалидной коляске в главном коридоре за дверью, один козел запряжен, второй — свободен, чтобы действовать как тяжелая кавалерия и, если понадобится, как секретное оружие.

— Что говорит иголка? — прошипел Лемюэль.

Ворон вынул иголку, которую сам воткнул в плечо куртки. Он держал ее на нитке, которую Лемюэль тщательно продел через центр иголки.

Иголка стала лениво поворачиваться взад и вперед, и, наконец, остановилась слева.

— Налево!

Не так давно Лемюэль раз пятьдесят проколол иголкой середину свадебной ленты Ворона, каждый раз молясь святому Антонию и языческому богу Гименею. Закончив, Лемюэль объявил, что иголка «намагничена». Ворон очень сомневался в этом, но других идей у него не было. Иголка все время вела их через восточное крыло дома, но, несколько секунд назад, повернула и повела к центральной башне. Питер как раз сидел в главном коридоре, который вел из южного крыла в центр, где, судя по шуму, расположились враги; Ворон пытался найти неохраняемый путь через боковые проходы в главный коридор восточного крыла. Но никак не мог найти; и этот коридор заканчивался альковом с саркофагом. Тупик.

— Она опять движется, — прошептал Гален. — Плохой знак, как мне кажется. Дед?

Питер, из главного зала, тихо ответил:

— Все всегда гребаный плохой знак, когда ты на вражеской территории! И мы не видели ни одного плохого парня, за исключением долбаного шума за дверью в главной башне. Какого черта они собрались здесь? Они что-то замышляют. Ворон, вперед! Я чувствую, что времени совсем мало.