Наталия Мазова - Исповедь Зеленого Пламени

Что, съели?! Кажется, даже Хейти потрясена. Черт меня подери, если хоть когда-нибудь раньше я так выворачивалась наизнанку, — а ведь это, судя по всему, только начало!

…Наверное, я все же потеряла сознание на несколько секунд. Так неожиданно — я уже стою на ногах среди восторженного рева, Хейти сует мне долгожданную емкость со слабым вином, а Он стоит, глядя на меня с чуть грустным восхищением, и негромко говорит:

— Спасибо тебе… Жаль, имени твоего не знаю…

— Меня зовут… Хиноль, — называю я Ему кусочек своего имени после секундной паузы.

— Странная ты, Хиноль… Не знаю, откуда ты пришла, но ты совсем не похожа на здешних людей. Ты…

— Так ты идешь со мной или нет? — продравшись сквозь толпу, Онхэо бесцеремонно тянет меня за ожерелье. — Долго мне еще ждать?

Вот теперь, когда Он смотрит на меня во все глаза, хамские претензии этого деятеля значительно более кстати — хотя и не перестали от этого быть хамскими. Самое время изобразить оскорбленную гордость. Я поворачиваюсь к Онхэо неторопливо и изящно, сознательно играя на публичный скандал.

— Что ты ко мне привязался: «пойдем» да «пойдем»? Ты что, купил меня? Я вольная женщина из вольных лесов, а не твоя собственность!

— Разве я плохо одариваю тебя? — он касается лежащего на столе золотого гребня, который я еще не успела возвратить в прическу. — Это ты получила за прошлую ночь — за эту будет больше.

— А пошел ты со своими подарками! — огрызаюсь я. Да, зрелище выходит достойным пера классика. Жаль, здесь нет никого способного оценить мизансцену по достоинству — разве что Хейти.

Онхэо нависает надо мной, как воплощение мрака — черная одежда, черные длинные волосы и холодно-надменное лицо. И напротив Он, Его одежда тоже черная, но по сравнению с великолепным атласом и бархатом Онхэо этот черный кажется застиранным темно-серым. Только на рукавах рубашки — широкие двойные полосы того ярко-голубого, что привлек мое внимание в первый же момент. Длинный плащ снизу истрепался до бахромы и хранит память не об одной встречной луже. Да и осанка по-прежнему отнюдь не королевская. Ну что, Волки, можете делать ставки: с кем из этих двоих я уйду из «Багровой луны»? Догадайтесь с трех раз!

— Я с тобой уже пару раз ходила, и хватит с тебя! — продолжаю я спектакль. — Я не за подарки хожу, а с тем, с кем хочу. А с тобой больше не хочу, — и как самый весомый аргумент, едва сдерживая смех: — Вчера ты меня в постели не осчастливил, и сегодня, боюсь, с тобой этого не случится.

— Кто же привлекает тебя больше, чем Рыцарь Залов Ночи, а, стерва? — кажется, Онхэо вполне созрел для того, чтобы ударить меня.

— Да хотя бы он! — и я нахально кладу руку на Его голову. После сцены, разыгранной как по нотам, ни у кого и мысли не возникнет, что у меня сейчас какие-то иные побуждения, кроме как поиздеваться над обнаглевшим лордом по полной программе. — Точно-точно, именно он! Пел он потрясающе, думаю, и в остальном меня не разочарует! — с гнусной ухмылкой я подмигиваю Хейти.

— Ну ты и влип, Лугхад! — довольно орет кто-то из степняков. Значит, вот под каким именем знают Его тут… — Нет бы кому из нас такое счастье за бесплатно привалило, так нет же — ему!

Ох как все хорошо сложилось! Теперь Он уже не станет отказываться от моего общества из-за самой примитивной мужской гордости. Общественное мнение уже натянуло ниточку между Ним и мною, и ничто теперь не помешает мне заняться тем, ради чего я так трудно шла сюда — восстановлением Его души… Надеюсь, что когда-нибудь потом Он простит мне эту сцену.

Пользуясь длящимся замешательством, я достаю из-под стола свою многострадальную сумку, вешаю ее на плечо Лугхаду и, схватив его за руку, уволакиваю прочь из кабака, предоставляя Степным Волкам всю ночь обсасывать этот эпизод.

— Зачем ты со мной пошла? — Он произнес это так неожиданно, что я останавливаюсь как вкопанная. Пару секунд соображаю, стоит ли продолжать спектакль…

— Тебе честно ответить или как?

— Ну… если можно…

— Так вот, честный ответ: мне до смерти надоело каждый раз зарабатывать право на ночь под крышей древнейшим трудом, — еще не договорив, уже понимаю, что попала в десятку. — А ты показался мне человеком, которому я интересна как я, а не как грелка в постель. Или это не так?

Он молча глядит мне в глаза. Что ж, моя погибель, сейчас я — это действительно всего лишь я. Ты видишь перед собой Линду-Элеонор Угнелу, чей облик не приукрашен теми ветрами, что овевают лица идущим сквозь Сути. Если это и красота, то тяжелая, ругианская… Крупные черты северной женщины плюс мои скулы, которые и от сил мироздания не спрячешь. В общем, далеко не «Мисс Зодиакальный Круг». А ты, кажется, Камень и Вода, а потому разборчив и далеко не с каждой встречной… А еще… надеюсь, что в данный момент ты не подслушиваешь моих мыслей… еще я ничуть не похожа на Райнэю.

— Сумасшедшая… — говорит он почти с восхищением, — А ты уверена, что у меня есть крыша, под которой можно провести ночь?

— Не очень, — отвечаю я в тон ему. — Но трепетно надеюсь.

— Тогда пошли. А то ты уже вся дрожишь.

А ведь действительно — пока я танцевала в «Багровой луне», солнце успело скатиться за крыши, хотя длинных июньских дней даже под Тенью никто не отменял. От неприветливых каменных домов веет холодом, и меня, в моем платье без рукавов, да еще разгоряченную после бешеной пляски, бьет крупной дрожью. Он теребит застежку у горла, видимо, в нерешительности: если он отдаст мне свой плащ, как это будет мною воспринято? Чтобы положить конец Его сомнениям, достаю из сумки обтрепанную куртку из тонких кожаных лоскутков, подарок Хейти, и надеваю, нимало не заботясь о том, насколько она сочетается с платьем.

Некоторое время идем молча. При любых других обстоятельствах я ощущала бы страшную неловкость от этой молчаливой прогулки, но сейчас лишь благодарю небеса за то, что они позволили мне уйти с Ним в первую же встречу. Вместе с нами по городу идет сумрак ночи. Ни одно окно не освещает нашего пути — в Волчьем районе не принято делать дома с окнами на улицу. С Охон, центральной улицы этого района, мы свернули почти сразу, и в узких пустынных переулках шаги наши слышны особенно четко.

— Лугхад! А у тебя дома гитара найдется?

— А почему ты об этом спрашиваешь?

— Просто хочется еще раз услышать, как ты поешь…

Пропетляв по переулкам почти час — постепенно глухие, но основательные стены Волчьих домов сменились обычными, но невероятно облезлыми — наконец сворачиваем во двор. Сказать, что он похож на колодец, пожалуй, будет слишком банально, тем более что дома не так уж высоки и днем, должно быть, здесь хватает солнца. Дома только с трех сторон, с четвертой — ряд невероятных сараев, которые, как мне кажется, не рухнули до сих пор лишь назло мирозданию. Из углов тянет не столько сыростью, сколько необъяснимой жутью. Дом — цель нашего пути — полуразрушен, верхний этаж носит следы давнего пожара, ступеньки крошатся под ногами.