Орсон Кард - Подмастерье Элвин

Также в Устье Хатрака сосредоточились заведения, которые местные жители не хотели видеть в самом Хатраке: игорные дома, где из рук в руки переходили звонкие монеты и где играли в покер и прочие азартные игры — местный закон особенно не лез в жизнь речных матросов, или, как их называли, речных крыс, и остальной мелкой шушеры. А на втором этаже подобных заведений, по слухам, поселились всяческие женщины низкого поведения, предоставляющие услуги, о которых честный человек говорит только шепотом, да и то редко, а мальчишки возраста Элвина обсуждают приглушенными голосами, время от времени нервно хихикая.

Однако не мысль о задранных юбках и обнаженных бедрах гнала Элвина в Устье Хатрака. На игорные дома Элвин не обращал внимания, зная, что это не для него. Его больше привлекали пристань и сама река, по которой ходили лодки и баржи: десять — вниз по течению, одна — вверх. Его любимыми лодками были те, что работали на пару, — громко свистя и выплевывая клубы дыма, они бодро шли вперед, обгоняя всех и вся. Из-за огромных машин, построенных в Ирракве, эти лодки были широкими и длинными, однако против течения они шли быстрее, чем самые легкие плоты неслись вниз по реке. Сейчас по Гайо ходило восемь таких лодок, курсировавших от Дикэйна до Сфинкса и обратно. Однако дальше Сфинкса они заходить не смели, ибо там Миззипи затягивал густой туман, в который не решался соваться ни один смельчак.

«Когда-нибудь, — подумал Элвин, — в один прекрасный день некий юноша поднимется на борт „Гордости Гайо» и уплывет далеко-далеко. Далеко на запад, в дикие, глухие земли, где, может быть, мельком увидит берег, на котором сейчас живут Такумсе и Тенскватава. Или он доберется до Дикэйна, а оттуда на новом паровом поезде, который ездит по рельсам, уедет в Ирракву, чтобы поглядеть на ее каналы. И потом он объедет весь мир, пересекая безбрежные океаны. А может, останется на берегу, и весь мир когда-нибудь сам пройдет перед его глазами».

Но Элвин не был лентяем, а потому долго на речной пристани не задерживался, как бы ему ни хотелось полюбоваться на баржи. Нырнув в здание у причалов, он отдал начальнику записку от Миротворца Смита, в которой кузнец просил выдать Элвину железо, прибывшее недавно в девяти корзинах.

— Не вздумай брать мои тележки, чтобы грузить свою тяжесть, — предупредил начальник пристани.

Элвин кивнул — каждый раз повторялось одно и то же. Железо было нужно всем без исключения, и начальник не замедлит вскоре объявиться в кузнице, выпрашивая сделать то, выковать это. Но таскать железо Элвин должен на своей спине, не дай Бог, он воспользуется драгоценными тележками, которые могут сломаться под тяжелым грузом. Миротворец не давал Элвину денег, чтобы тот нанял себе в помощь одну из речных крыс, вечно шляющихся у пристани, однако, по правде говоря, Элвин ничуть не возражал. Он не особо любил этих людей. Пускай дни пиратов и буканьеров давно прошли — слишком много лодок в нынешние дни ходило вверх-вниз по рекам, чтобы устроить где-нибудь надежную засаду, — воры и обманщики встречались повсеместно, а Элвин терпеть не мог негодяев и лгунов. По его мнению, пройдохи рассчитывают на веру честных людей, после чего обманывают их, а к чему это может привести? Люди вообще перестанут верить друг другу. «Да я скорее влезу в драку с уличным забиякой и померяюсь с ним силами, чем встречусь лицом к лицу с человеком, полным лжи».

Но хотите верьте, хотите нет, а за один час Элвин умудрился и познакомиться с новой учительницей, и подраться с настоящей речной крысой.

Речная крыса, с которой он дрался, обычно толклась среди себе подобных, коротая денек у пристани, — видно, в ожидании, когда же наконец откроется игорный дом. Каждый раз, когда Элвин проходил мимо, таща корзину с железными слитками, вслед ему неизменно неслись язвительные оклики. Впрочем, подшучивали над ним скорее добродушно, крича вслед что-нибудь типа: «Эй, парень, чего ты мучаешься, ходишь взад-вперед? Бери по корзине в руку, так ходить меньше!» Однако Элвин лишь усмехался, поскольку знал, что эти люди на своей шкуре испробовали тяжесть железа. Когда они вчера разгружали баржи, владелец лодки наверняка ставил по двое на корзину. Таким образом, их намеки на леность и тщедушие Элвина были своего рода комплиментами, ведь звучали они в шутку — корзины действительно оказались тяжеленными, но силушкой Элвин не был обделен.

После этого Элвин направился в бакалейную лавку, прикупить специй, которые заказала Герти, да парочку кухонных приборов из Ирраквы и Новой Англии, о назначении которых он мог только догадываться.

Вернувшись, Элвин обнаружил, что речные крысы по-прежнему кучкуются в тенечке на пристани, но теперь портовая шушера нашла новый объект для насмешек, и шуточки их стали носить откровенно скабрезный характер. На пристани стояла женщина средних лет — на вид, рассудил Элвин, лет сорока, — волосы ее были уложены в тугой пучок, увенчанный простенькой шляпкой. Ее строгое темное платье закрывало шею и руки, словно дама боялась солнечного загара пуще смерти. Она непоколебимо смотрела прямо перед собой, пока речные крысы состязались в остроумии.

— А может, ребят, платье прямо на ней и шили, а?

Все дружно согласились, что так, мол, оно и было.

— Под него, наверное, ни один мужик не залезал.

— Так под ним нет ничего, это ж кукла какая-то, две руки, две ноги, а остальное ватой набито!

— Точно, не может она быть нормальной бабой.

— Не, нормальную бабу я мигом отличу. Настоящие бабы как на меня взглянут, сразу юбки кверху, ножки врозь.

— Так ты помоги ей немножко, вдруг и она захочет стать нормальной?

— Эта? Да она чурка деревянная. Я в свое весло только заноз насажаю, если попробую побаламутить эти воды.

Тут Элвин не сдержался. Не подобает мужчине говорить такое о женщинах — даже о тех, которые сами нарываются на подобные словечки. Даже девочки из игорных заведений недостойны подобного отношения, хоть и ходят эти дамочки с таким вырезом, что груди висят, как титьки у коровы, а юбки так и летают — аж до самых коленей все видно. Элвин счел, что дама, наверное, ждет кого-нибудь — в Хатрак регулярно ходил дилижанс, но до его отправления еще оставалось добрых два часа. Впрочем, леди не выглядела очень уж испуганной — скорее всего она знала, что портовые парни больше хвалятся, нежели делают, поэтому ее целомудрие вне опасности. Да и по лицу ее не скажешь, что она хоть одно слово услышала, — глаза были холодными и далекими. Однако насмешки речных крыс оскорбили прежде всего самого Элвина и разозлили настолько, что он уже не мог развернуть телегу и отправиться восвояси. Поэтому он положил покупки в повозку, после чего подошел к речным крысам и заговорил с самым громкоголосым, самым грубым из нахальничающих бездельников.