Гай Кей - Тигана

Через шесть месяцев Дианора говорила почти как уроженка этого города, отметил Ардуини. К тому времени он перевел ее из кухни в главный зал прислуживать за столиками и одел в кремовые и темно-коричневые цвета, в которых оформил все свое заведение. Эти цвета, как оказалось, очень ей шли.

Она была тихой, проворной, скромной и вежливой. Запоминала имена и вкусы клиентов. Быстро училась. Через четыре месяца Ардуини предложил ей завидную должность: встречать в главном зале гостей и руководить персоналом в трех обеденных залах.

Она поразила его тем, что отказалась. Она многих поражала. Но Дианора понимала, что для ее цели это будет слишком заметный пост. А цель не изменилась. Если она вскоре отправится на север, в Корте, теперь уже прочно подтвердив свое происхождение из Чертандо, ей необходимо, чтобы ее связывали с «Королевой», но не на такой заметной должности. О заметных людях задают вопросы, это она уже знала.

Поэтому она притворилась испуганной деревенской девушкой в тот вечер, когда Ардуини сделал ей свое предложение. Разбила два бокала и уронила блюдо. Потом пролила зеленое вино Сенцио на самого губернатора.

Вся в слезах Дианора пришла к Ардуини и умоляла дать ей больше времени, чтобы обрести уверенность в себе. Он согласился. Ей помогло то, что он к тому времени уже был влюблен в нее. Он деликатно предложил ей стать его любовницей. Это она тоже отвергла, указав на неминуемую натянутость, которую подобная связь создаст в ее отношениях с остальными работниками, что сильно повредит «Королеве». Это был веский довод: для Ардуини истинной возлюбленной было его заведение.

Дело в том, что Дианора решила теперь не позволять мужчинам прикасаться к ней. Она находилась на территории игратян, и у нее была цель. Правила игры изменились. Она решила уйти осенью на север, к Корте. И взвешивала возможности и предлоги для такого ухода, когда ход событий столь эффектно увлек ее за собой.

Медленно двигаясь по Залу аудиенций, Дианора остановилась поздороваться с женой Доарде, которая ей нравилась. Поэт воспользовался случаем и представил ей свою дочь. Девушка вспыхнула, но довольно мило склонила голову, сложив вместе ладони. Дианора улыбнулась ей и прошла дальше.

Ее догнал слуга с кавом, налитым в черную чашку, отделанную красными драгоценными камнями. Много лет назад ее подарил Брандин. Это был ее знак отличия в подобных случаях: она никогда не пила ничего крепче кава на официальных приемах. Бросив виноватый взгляд в сторону двери, где, как она знала, у стены стоит Шелто, она с чувством признательности сделала глоток горячей жидкости. Слава Триаде и крестьянам Тригии, кав оказался черным, насыщенным и очень крепким.

— Моя дорогая леди Дианора, вы выглядите прекраснее, чем когда-либо. Она обернулась, стирая с лица выражение отвращения. Дианора узнала голос: Незо из Играта, мелкий вельможа из-за моря, который недавно приплыл ко двору Брандина на первом после зимы корабле, надеясь стать главным вельможей в колонии. Насколько Дианора могла пока что судить, он был корыстолюбив и не обладал никакими талантами.

Она лучезарно улыбнулась ему и позволила прикоснуться к своей руке.

— Мой дорогой Незо, как это мило с вашей стороны так искусно лгать стареющей женщине.

Ей даже нравилось произносить подобные вещи, потому что, как однажды лукаво заметил Шелто, в какое положение это ставит Солорес?

Незо поспешно и горячо стал отрицать это, как и следовало ожидать. Он превозносил ее платье и горностаевый камень, отметив взглядом опытного придворного, как изысканно камни на ее чашке сочетаются сегодня с ее нарядом. Затем, интимным тоном, для которого у него не было никаких оснований, он, по крайней мере, в восьмой раз спросил у нее, не слышала ли она случайно насчет того, кому планируют отдать эту мелкую должность старшего сборщика налогов на севере Азоли.

В действительности это была прибыльная должность. Прежний сборщик налогов, очевидно, сделал себе состояние или собрал достаточно для своих нужд и через несколько недель возвращался в Играт. Дианора ненавидела подобные нечестные доходы и однажды даже набралась смелости сказать об этом Брандину. Его это слегка насмешило — к ее раздражению, — но он трезво указал ей на то, как трудно найти людей на должности в места, лишенные всякой привлекательности, подобные северу Азоли, не предлагая им возможности немного разбогатеть.

Его серые глаза под густыми черными ресницами в упор смотрели на нее, и Дианора, после некоторого сопротивления, вынуждена была признать справедливость его слов. В конце концов она подняла глаза и неохотно кивнула. Что заставило его расхохотаться.

— Я так рад, — смеялся Брандин Игратский, — что мои неуклюжие доводы и методы правления заслужили твое одобрение.

Она покраснела до корней волос, но затем, уловив его настроение, сама рассмеялась над абсурдностью своей самонадеянности. Это было несколько лет назад.

Теперь она лишь пыталась, очень деликатно, следить за тем, чтобы такие должности, как эта, не достались откровенным стяжателям из пестрой толпы мелких игратских придворных, из которых Брандину приходилось выбирать. Незо, решила она, не получит эту должность, насколько это будет от нее зависеть. Проблема заключалась в том, что д'Эймон, по-видимому, по каким-то своим, непонятным причинам благосклонно относился к назначению Незо. Она уже просила Шелто попытаться выяснить — почему.

Теперь она сменила улыбку на серьезное и благосклонное выражение озабоченности, глядя на лоснящегося, пухлого игратянина. Понизив голос, но не наклоняясь к нему, она пробормотала:

— Делаю все, что могу. Вам следует знать, что кое-кто этому противится. За извивающейся струйкой пара, поднимающегося от ее чашки, глаза Незо прищурились. Натренированный взгляд незаметно метнулся через ее правое плечо туда, где, как знала Дианора, по-прежнему стоял у двери короля д'Эймон. Незо снова посмотрел на нее, чуть-чуть приподняв брови.

Дианора слегка пожала плечами, словно извиняясь.

— У вас есть предложения? — спросил Незо, беспокойно нахмурив брови.

— Я бы для начала слегка улыбнулась, — ответила она намеренно резко. — Нет смысла интриговать так, чтобы об этом знал весь двор.

Незо тут же заставил себя рассмеяться и потом театрально зааплодировал, словно она отпустила неотразимую шутку.

— Простите меня, — произнес он с улыбкой, как было приказано. — Это имеет для меня огромное значение.

«Гораздо большее значение это имеет для жителей Азоли, ты, жадная пиявка», — подумала Дианора. И легонько положила ладонь на пышный рукав Незо.