Ростислав Гельвич - Беглец в жизнь

Альфаран отодвинул стакан (пить эту гадость сил уже не было) и поднялся во весь рост:

– Да чего там, давайте я. Только куда вести?

– Там, где ворота, вход в скальный форт, – начал объяснять тот же Робалд. – От входа, шагов двадцать направо, будет такая добротная полуземлянка. Заведи, уложи. Осмотрись еще, если есть хоть капля чего-нибудь, типа вот этого, – кивок в сторону разлитой на столе лужицы рома, – то забирай, а то он упьется.

Пьяный, но худо-бедно еще стоящий на ногах капитан был проблемой.

– Шта? Худа? Блаходарю за орден, господин генерал-маршал! – Ром в бутыли был повышенной крепости. Поэтому неудивительно, что Лансера так развезло.

Но это были еще цветочки… на полпути красочные видения о награде и аудиенции у генерал-маршала сменились лютым желанием спеть.

– Аа-а-а-а я на-а-а-аточу-у-у свой ме-е-е-еч…

Дальше этой строчки капитан продвинуться не мог, хотя уже в преддверии своей землянки он запел что-то на ротроссинском наречии.

Однако войдя в дом, он сам довольно твердым шагом подошел к кровати и плюхнулся туда, не сняв ни камзола, ни сапог. Бурча грязные ругательства, он запустил руку под кровать, и Альфаран еле успел выхватить у него бутылку с чем-то прозрачным. Больше алкоголя в хибаре не нашлось, и перед уходом юнкер все же оставил половину стакана спирта из бутыли. На очень болезненное капитанское утро…

Время было довольно позднее, и по приходу Альфарана в трактир двух человек уже недоставало. А именно – братьев. Однако все остальные тоже явно собирались уходить.

– О, я так и знал, – раскинул руки хохочущий комендант. – Нашел пузырище? Оставь его трактирщику, на будущее. Кстати, браток, – это уже было обращение к мужику, стоящему за стойкой, – Лансеру больше не наливай. Скажи, я запретил. Будет буянить, ко мне отсылай. – И теперь уже просто в воздух: – Совсем сопьется же!

Сердечно попрощавшись со всеми, Альфаран вернулся в свой домишко. Завтрашний день обещал быть интересным. Впрочем, в таком месте неинтересных дней мало… уж при всех недостатках Корумуса, скуке в их число затесаться не удалось.

Действительно, на следующий день, на обходе, новому лекарю под ноги кидались все кому не лень.

– Господин лекарь, я себе кайлом по ноге попал! – этот явно дилетант, ногу надо было сначала хотя бы как следует раскровить, а не царапнуть пару раз камнем.

Имелись и более опытные личности. Это какими же надо обладать трудолюбием и изворотливостью, чтобы достать сахара, как следует натолочь его камнем и глубоко вдохнуть, превозмогая спазмы тела? Хотя дурманное обезболивающее все равно не понадобилось: такое харкание кровью Альфаран просекал на раз.

Но попадались те, кому действительно необходим был дурман. Однако в большинстве своем они предпочитали его или продавать, или отдавать за долги.

Самые мягкие условия были там, где добывали золото. Месторождения не углублялись достаточно глубоко, и если не считать тяжелой работы, то особого вреда заключенным не было.

Ни рыба ни мясо – это все остальное, начиная с угля. Условия потяжелее, но жить можно.

Но вот эртоговую шахту по праву называли смертным приговором.

Легко понять.

Тяжелая добыча, ведь порой для того, чтобы добыть количество эртога, достаточного хотя бы на один хороший меч, приходится добывать до половины пуда руды, если не больше! Кроме того, пыль от этой породы уже через пять лет успешно заставляет шахтера выхаркивать свои легкие наружу. Занимательное зрелище. Именно поэтому в эртоговой шахте никто не жаловался и не просил себе лекарств. Заключенные прекрасно понимали – не спасет уже ничто. А особой боли эртог не доставляет. Даже когда липкие куски легких прилипают к зубам.

Вообще, было несколько однообразно. Встал с утра – проверил лекарства, пошел на утренний обход. Затем заполнение документов на выдачу лекарств. Плюс еще мелочи, и вот впереди уже обход обеденный, на котором лекарства выдаются. Затем обычно наступало личное время, которое можно использовать как хочешь. Затем – опять обход, но уже вечерний.

И так день за днем. Не считая, конечно, «казарменного дня», во время которого проводится лекарский осмотр солдат.

Но уж эту однообразность отлично развеивала алхимия, благо книг было великое множество.

Не раз, не два и даже не три ингредиенты оказывались то не так смешаны, то не так сварены, то вообще не так подобраны, ибо попробуй разбери, что имелось в виду под описанием: «Растение великого Иллидианиса, дарующее наслаждение, избавляя от боли», ведь растений с такими свойствами очень и очень много.

Кроме того, бумажной работы на руднике имелось немалое количество. Особенно по гарнизонной части. Однако Лансер, несмотря на видный пост, этими делами не занимался. Как по причине корявого почерка, так и из-за более страстной тяги к рому, чем к писанине. Остальным же офицерам хватало работы и в своей вотчине. Именно так Альфаран приобрел еще одну обязанность – заполнение этих самых бумаг и таблиц. Конечно же, для толкового заполнения нужно было хотя бы немножко вникать в гарнизонные дела… кончилось все тем, что спустя седмицу добрая половина солдат называла юнкера «Второй командир». Лансер против ничего не имел. А поскольку занудством некромаг не страдал, да и по военной части был более-менее сведущим, так и осталось.

Служба Альфарану вполне нравилась, комендант уже обещал написать рекомендательное письмо, проще говоря, жизнь шла себе, и довольно неплохо. Ну и вот таким вот чередом прошло две седмицы.

– Господин юнкер-лейтенант! Господин юнкер-лей…

Бах! Пшшшшш…..

Закрытый деревянный ставень лекарского дома раскрылся (выбитый ногою), разлетевшись в щепки. Из открытого окна, в свою очередь, выскочил Альфаран собственной персоной. Из всей одежды на нем присутствовало только подобие синих штанов. Упав на землю и перекатившись кувырком, он подскочил на ноги и отбежал еще подальше.

Тем временем из окна выползал тяжелый желтый дым.

Посыльный выбежал из приемной комнаты домика и теперь стоял, открыв рот.

– Ну, чего тебе, блин? А-а-а-ай, влез под руку, горластый…

Банально от неожиданности разжались пальцы, пробирка с раствором упала на спиртовку и разбилась. Вязкое вещество вспыхнуло, как порох, и сразу же дало вонючий едкий дым.

– Вас господин комендант вызывает, господин юнкер-лейтенант!

А значит, нужно возвращаться в дом за формой. Хорошо, что она в личной комнате, в шкафу.

– Ладно, вали. Сейчас буду, – отозвался Альфаран, направляясь к окну третьей комнаты.