Дмитрий Емец - Лестница в Эдем

С женщиной, на которую не имеешь ни малейших видов и которая не имеет никаких видов на тебя, просто, легко и радостно быть искренним.

– А ты попробуй любить себя чуть меньше, – понимающе посоветовала Улита.

– А я и так себя не люблю. Я над собой втайне потешаюсь… Ты-то сама как? Не женилась еще на ком-нибудь? – спросил Эдя, как убежденный холостяк нарочно путавший понятия «выйти замуж» и «жениться».

Улита мотнула головой. Последние недели она избегала часто встречаться с Эссиорхом. С ним рядом она все чаще ощущала себя невестой, которая по дороге к свадебному лимузину неосторожно наступила на незакрепленную крышку канализационного люка и, едва успев таинственно улыбнуться, скрылась с глаз счастливого жениха.

«Быть человеком, который недостоин собственного эйдоса, потому что мгновенно его лишится, – это уже кое-что. Все равно как алкаш, которого даже за хлебом с деньгами послать нельзя, чтобы он на три дня не исчез. Вот и я такая же… А он меня все равно любит», – с болью думала ведьма.

Улита спрыгнула с подоконника. Эдя заметил на коленях у нее пакет.

– Чего там такое? – спросил он по примеру всех любопытных людей, нос которых всовывается в любое обнаружившееся отверстие.

– Свитер детский. Ради этикетки купила, – сказала Улита, перебрасывая пакет Эде.

– Класс! – оценил Эдя. – Хотя и не так круто, как «Питарды „Сирдитый Пых“ зделано в Китае».

Улита не улыбнулась. Она верила только в те дурацкие этикетки, которые покупала для собственной коллекции.

– Я подслушала твой разговор с сестрой, – решительным голосом человека, переходящего от болтовни к делу, сказала она.

– А-а, ну да! Зозо волнуется, что с Мефом что-то случится. У нее предчувствия, – ответил Эдя насмешливо.

Улита склонила голову набок.

– А ты все ржешь? – спросила она.

– Угу. Сиди во ржи и тихо ржи!

– Ну-ну. Хорошо смеется тот папаша, который не знает, что его сыну в магазине по ошибке продали боевой пистолет.

Эдя озабоченно посмотрел на ведьму.

– А что такое-то?

– Я тоже пришла из-за Мефа, – объяснила ведьма. – Я тут долго думала…

– Ты думала? И что, получается? – перебил Эдя. Точно кот, приземляющийся на лапы, он хамил всегда и из всех положений.

Улита нетерпеливо царапнула Хаврона по щеке ногтем, и нижняя челюсть у него одеревенела. Этим коронным жестом она пресекала неуемных болтунов.

– Прости, родной, но ораторов всегда больше, чем трибун. Не бойся, я потом подчищу тебе память! Ты только и будешь помнить, что задремал на диванчике!

Эдя протестующе замычал, на что Улита не обратила ни малейшего внимания.

– Так вот: недавно мне позвонил Ромасюсик. Не знаю, знакомы вы или нет. Это такая разговорчивая и дружелюбная куча шоколада, которая шесть раз предаст тебя за пять копеек. Он мне кое-что разболтал про артефакты переменной силы. Конечно, я догадывалась, что Гопзий сволочь, но все же не знала, что такая. Впрочем, я ценю сволочей. С кем еще рядом потомственная ведьма ощутит себя нормальным человеком?..

Эдя подхалимски затряс головой, доказывая Улите, что нормальнее ее только доктора в специальных лечебницах, принимающие по вечерам витаминки от внутренних крокодильчиков.

– И вот что я подумала. У твоего племянника очень недурной меч, и, чтобы получить над ним власть даже в день его ослабления, противник Мефа должен раздобыть что-нибудь из его детства. Предмет, имеющий самое тесное отношение к Мефу. Желательно волосы, обрезки ногтей или что-нибудь в этом духе. А где это искать, как не в его квартире? Верно я мыслю?

Эдя послушно выразил свое глухонемое согласие.

– Умница! Хороший мальчик! Накоплю денег – куплю тебе шоколадку! А теперь основной вопрос: у вас ничего такого не пропадало?

Эдя негодующе замычал и жестами объяснил, что они не хранят дома никакого мусора, особенно обрезков ногтей и прочих запчастей, относящихся к телу маленького Мефа.

Улита недоверчиво прищурилась.

– Что, серьезно? А как же прядки волос, заботливо обвитые ленточками, первые зубики и так далее?

Эдя одним указательным пальцем показал на помойное ведро, а другим провел себя по горлу.

– Что: типа и без того места мало? – перевела Улита.

Эдя энергично кивнул.

– Точно уверен, что ничего не сохранилось?

Эдя снова показал на ведро. Улита одобрительно похлопала его по плечу.

– Вот оно как! Выходит: для твоих штанг место есть, а для волосиков с ленточкой нет? Ну-ну! Приятно иметь дело с несентиментальными людьми! Мамзелькина как-то рассказывала: порой такие кадры попадаются – тело бабульки из дома еще в морг не увезут, а они уже мебель выкидывают, шкафы потрошат и комнату лезут занимать. Прямо не душа, а хладокомбинат имени Санты Клаусовича Снегуркина. «И что, не жалко вам? – А ей уже все равно!» Прав Арей: гуманнее гуманистов только газовая камера! Кстати, гильотину, атомную бомбу и электрический стул изобрели тоже они.

Эдя торопливо подпрыгнул на диване, показывая, что он не такой. Электрических стульев он не изобретал и даже простых розеток смертельно боится. Он только снаружи шершавый, а изнутри добрый и пушистый, как вывернутый наизнанку кролик.

– Значит, ты другой? Ну вот и хорошо! Значит, шанс не стать такой, как я, у тебя еще есть! – одобряюще сказала Улита. – Ну все! Гуляй, Вася, жуй опилки!

Ведьма исчезла, за секунду до своего исчезновения бесцеремонно хлопнув Эдю ладонью по лбу.

– Бай-бай, поскорее засыпай! А то серенький волчок зарядил дробовичок!

Очнувшись пять минут спустя, Хаврон обнаружил, что лежит животом на диване и упирается носом в страницу с горнолыжными ботинками.

«Как-то неудачно я заснул… Подушку даже не подложил», – подумал он с удивлением.

Эдя некоторое время поразмыслил, а затем по влажной черте определил место на странице, куда утыкался его нос, и решил, что это знак свыше купить именно эти ботинки.

В вечную жизнь Эдя верил не особо, зато черным кошкам дорогу всегда уступал. И правильно: где нет вечности, там балом правят черные кошки.

Глава 15

Нули и минус единицы

– А чем слово «нуль» отличается от слова «ноль»?

– «Нуль» – это то, чем я себя ощущаю. «Ноль» же это то, чем я являюсь.

Эссиорх положил кисть, отошел на несколько шагов и бросил взгляд на только что законченный небольшой холст.

– Мазня! Души нет! Была до какого-то момента, а потом ускользнула, – сказал он грустно.

– А вроде похоже… – неуверенно произнесла Ирка.