Терри Гудкайнд - Третье правило волшебника, или Защитники Паствы

Когда он внес выкупанное и запеленатое чудо в комнату, то снова чуть не расплакался, увидев, что Элейн жива. Он едва устоял на дрожащих ногах.

– Элейн, ты так замечательно танцуешь, – пробормотал он первое, что пришло в голову. – Как ты ухитрилась создать такое чудо?

Стоявшие у кровати роженицы женщины уставились на него, будто у него было две головы.

Элейн устало улыбнулась:

– Когда-нибудь ты научишь Брэдли танцевать, ясноглазый.

Она протянула руки, и улыбка на ее измученном лице стала шире, когда Ричард осторожно передал ей ребенка.

– Ну, мой мальчик, похоже, ты все-таки что-то понял, – пробурчал Зедд, выгнув бровь. – Урок был на пользу, не так ли?

Сейчас Брэдли уже почти десять, и он зовет его дядей Ричардом.

Очнувшись от воспоминаний, Ричард открыл глаза.

– Нет, будешь, – ласково сказал он. – Будешь, даже если мне придется тебе приказать. Я хочу, чтобы ты ощутила в своих руках чудо новой жизни, почувствовала волшебство, которое отличается от магии эйджила. Ты будешь купать его, и баюкать, и сюсюкать над ним, потому что твоя забота и нежность нужны в этом мире, и я доверю тебе свое родное дитя. Ты будешь петь ему песенки, смеяться от радости и, возможно, забудешь, что в прошлом умела только убивать. И если ты не понимаешь ничего из того, что я сегодня вам говорил, надеюсь, ты примешь хотя бы этот довод в пользу того, что я должен сделать.

Он откинулся в кресле и впервые за весь день расслабил усталые мышцы.

Тишина вокруг стала такой густой, что ее, казалось, можно потрогать. Но Ричард не обращал на это внимания. Он думал о Кэлен.

– Если вы позволите себя убить, пытаясь овладеть миром, я лично переломаю вам все кости, – сжав губы, прошептала Кара сквозь слезы. Ее было почти не слышно в гробовой тишине огромного зала.

Ричард улыбнулся. Тьма под сомкнутыми ресницами вдруг расцвела разноцветными огоньками.

И он осознал внезапно, в чьем кресле сидит: в кресле Матери-Исповедницы, в кресле Кэлен.

Глава 17

Хотя по возвращении Броган обнаружил, что его дворец окружен д'харианскими солдатами, это не испортило ему настроения. Все шло отлично. Не совсем так, как он планировал, но все равно отлично. Д'харианцы без задержки впустили его, но предупредили, что ему не стоит даже пытаться снова покинуть дворец этой ночью.

Их наглость была возмутительной, но у Тобиаса не было времени учить их вежливости. Его больше интересовала, старуха, которой занимался Этторе. У генерала имелся ряд вопросов, и ему не терпелось получить ответы. Сейчас старая жаба, должно быть, мечтает ответить на них. Этторе – способный парень. И хотя ему впервые доверили провести подготовку к допросу самостоятельно, нет сомнения, он справился как нельзя лучше.

Даже не потрудившись стряхнуть снег с сапог, Броган направился к лестнице.

Свет сотен свечей отражался в полированных панелях, которыми были обшиты стены.

Стражники в алых плащах поклонились ему, касаясь лба кончиками пальцев, но Тобиас не соизволил ответить на приветствие.

Он сбежал вниз, перепрыгивая через ступеньки. Гальтеро с Лунеттой спешили следом. На нижних этажах панелей не было, и голый камень казался холодным как на взгляд, так и на ощупь. Впрочем, в той комнате, куда спешил Броган, должно было быть очень тепло. Даже жарко.

Потеребив усы, генерал скривился от боли в суставах. В последнее время ревматизм, заработанный им за годы походной жизни, все чаще давал о себе знать.

Но Броган напомнил себе, что должен больше думать о делах Создателя и не обращать внимания на мелкие неудобства. Нынче ночью Создатель благословил его весьма существенной помощью. И нельзя допустить, чтобы Его усилия пропали втуне.

На верхних этажах коридоры хорошо охранялись, однако нижние пустовали. Не было необходимости – подвал был глухим. Через него нельзя было ни войти внутрь, ни выйти наружу. На всякий случай Гальтеро проверил длинный коридор, где была комната для допросов. Лунетта, улыбаясь, терпеливо ждала. Тобиас похвалил ее, и теперь на душе у нее было спокойно.

Тобиас вошел в комнату, и первое, что он увидел, была знакомая улыбка Этторе.

Только глаза его уже застлала смертная пелена.

Броган застыл.

Этторе висел на веревке, привязанной к концам металлического штыря, проходившего сквозь его уши. Под ногами у него натекла большая темная лужа.

Вокруг шеи проходил четкий разрез, сделанный острым лезвием. Ниже вся кожа была содрана и валялась на полу небрежной кучей.

Прямо под ребрами зияла дыра. А на полу перед покачивающимся телом лежала печень.

С двух сторон она была слегка надкусана. С одной стороны виднелись следы редких и более крупных зубов, с другой – мелких и целых.

Взвыв от ярости, Броган двинул Лунетту кулаком по спине. Она отлетела к стене и сползла на пол.

– Это быть твоя вина, стреганица! Это ты виновата! Ты должна была остаться здесь и помочь Этторе!

Броган с ненавистью посмотрел на труп своего соратника. Не будь Этторе уже мертв, Броган убил бы его сам, своими руками, за то, что тот позволил старой жабе избежать правосудия. Непростительная ошибка! Настоящий охотник убил бы ее, прежде чем умереть самому. Не важно какой ценой, но убил бы. Насмешливая ухмылка мертвеца выводила генерала из себя, и Броган ударил его по ледяному лицу.

– Ты подвел нас, Этторе! Ты изгнан с бесчестием из рядов Защитников Паствы! Твое имя будет забыто, и никто не осмелится его повторить!

Лунетта поднялась на ноги, прижимая ладонь к окровавленной щеке.

– Я говорила тебе, что мне нужно остаться. Я говорила!

Броган бросил на нее яростный взгляд:

– Не смей оправдываться, стреганица! Если ты знала, что от старой жабы можно ожидать неприятностей, ты должна была остаться!

– Но я же сказала тебе, что мне нужно остаться! – Лунетта всхлипнула. – Ты сам заставил меня пойти с тобой.

Тобиас оставил ее слова без ответа и повернулся к Гальтеро.

– Готовь лошадей, – прошипел он сквозь зубы. Он едва удерживался, чтобы не убить ее. Как ему хотелось прикончить ее прямо сейчас. Перерезать ей глотку, и дело с концом. Ему до смерти надоело это отродье зла. Старуха – теперь Броган в этом не сомневался – была кладезем ценнейших сведений. И если бы не его омерзительная сестрица, он бы их получил.

– Сколько седлать лошадей, господин генерал? – шепнул Гальтеро.

Броган не отрывал взгляда от Лунетты. Ему следует убить ее. Вот прямо сейчас, сию секунду.

– Три, – буркнул он.

Гальтеро, прихватив с собой дубинку, выскользнул за дверь, бесшумный как тень, и исчез в коридоре.

Так. Совершенно очевидно, что стража ее не видела. Впрочем, когда речь идет о еретиках, это ровным счетом ничего не значит – но все-таки остается вероятность, что старуха еще во дворце. Гальтеро не нуждается в дополнительных указаниях взять ее живой, если она найдется.