Денис Юрин - Самый сердитый гном

– Завтра ближе к вечеру прибудем на место, поселимся в какой-нибудь неприметной гостинице, и я начну поиски…

– А я?! – встрял гном.

– Отсидишься несколько дней, а там видно будет. Шататься по улицам – только на неприятности нарываться. Гномов в Филании не жалуют, а уж в Альмире, где и собралась вся высокопоставленная кодла индорианских святош, тем более.

– Вроде бы и к тебе священники претензии имеют, – возразил Пархавиэль, вспомнив их разговор в темнице. – Еще неизвестно, кому из нас первому стража пику к горлу приставит: обычному гному или чародею, наведшему богомерзким колдовством порчу на целый город?

– Быстро учишься, молодец! – рассмеялся маг. – И где только слов таких нахватался: «порча», «богомерзкий»?

– Дурацкое дело нехитрое, – отмахнулся сконфуженный Пархавиэль. – Пока в клетке сидишь, и не такого услышишь, сколько уши ни затыкай!

– Так-то оно так, – произнес неожиданно ставший серьезным Мартин, – но только мантию в любое время снять можно, а вот твою гномью натуру никакой одеждой не прикроешь. К тому же у меня есть знакомства, а с ними нигде не пропадешь, даже в Альмире.

– Мантия, снять мантию… – задумчиво забормотал гном, пытаясь уловить мгновенно промелькнувшее в голове и вновь улетучившееся воспоминание.

– Ты о чем это?! – насторожился Мартин, нутром почувствовав, что тихое бормотание гнома не просто несвязанное шевеление губами.

– Да так, ни о чем…

– Нет уж, давай выкладывай! – настоял маг.

– Твой балахон, я недавно видел человека в похожей одежде, но не помню, где и когда… – признался Пархавиэль, стукнув ладонью себе по лбу. – Точно знаю, что видел, но…

– Припомни! – то ли приказал, то ли настоятельно попросил маг. – Это может быть очень, очень важно… для нас обоих.

Сколько гном ни силился, ни напрягал извилины, но его старания были напрасными. Вскоре он сдался и, демонстрируя магу свое искреннее сожаление, развел руками.

– Ладно, оставим на потом. Можно было бы попробовать вытянуть из твоей забывчивой башки воспоминания, прибегнув к помощи «богомерзкого» гипноза, но я слишком устал, – подвел черту под разговором маг и, снова закрыв глаза, откинулся на спинку сиденья.

– Кто бы еще тебе это позволил! – прошептал себе под нос обидевшийся Пархавиэль и тоже попытался уснуть.

Карета быстро набирала ход, все сильнее и сильнее Раскачиваясь из стороны в сторону и дребезжа расшатанными рессорами. Колеса пронзительно скрипели, наталкиваясь на кочки и попадая в частые ямы на дороге. Однако кучер продолжал гнать лошадей, совершенно не беспокоясь об удобствах пассажиров и игнорируя угрожающий треск хлипкой деревянной конструкции. Когда экипаж подбросило на очередной кочке, Пархавиэль больно стукнулся локтем и открыл глаза. Его ученый попутчик невозмутимо спал, прислонившись головой к обитой мягкой кожей стенке. Ни дорожная тряска, ни нарастающий топот копыт не могли нарушить по-детски безмятежного и крепкого сна Мартина.

Прежде чем растолкать отдыхавшего мага, Пархавиэль решил выяснить, что же послужило причиной сумасшедшей скачки по ухабам и рытвинам. Он открыл дверцу кареты и осторожно высунул наружу голову. Погони за экипажем, к счастью, не было, лесная дорога была пуста, и только шум листвы раскачиваемых порывами ветра деревьев да топот конских копыт нарушали девственную тишину вечернего ландшафта.

«Куда мы спешим? Еще ненароком колесо слетит», – удивлялся Пархавиэль, пытаясь окликнуть возницу. Однако сгорбленный старик не слышал его и продолжал вовсю хлестать взмыленных лошадей. Убедившись вскоре в бессмысленности затеи, гном решил пойти по иному пути.

– Мартин, проснись! – затряс за плечо Пархавиэль громко храпевшего мага. – Проснись, мужика на козлах остановить нужно, а то неровен час карета развалится! Да проснись же ты!

Внезапно карету сильно тряхнуло вправо, и гном, не удержав равновесия, кубарем откатился в противоположный угол. При резком толчке пальцы Пархавиэля машинально вцепились в мантию мага, и спящий человек бессильно повалился на пол. Вопль ужаса застрял где-то в горле гнома и не давал ему ни вскрикнуть, ни вздохнуть. Упав на пол, тело Мартина рассыпалось на мелкие части, превратилось в прах.

– Плохая рыбка, далеко заплыла, пыталась спрятаться от дядюшки Омса! – раздался откуда-то сверху знакомый Пархавиэлю голос. – Рыбка-глупышка будет наказана, дядюшка Омс не любит беглецов…

Голос смолк, но в ту же секунду послышался оглушающий треск, а стенки кареты прогнулись внутрь и сотряслись от мощного удара. «Колеса отлетели», – успел подумать Пархавиэль еще до того, как повалился на спину и больно ударился затылком о край сиденья.

Несмотря на потерю колес, карета продолжала быстро нестись вперед. Через пустой проем отвалившейся левой дверцы Пархавиэль видел, как мимо с ошеломительной скоростью проносились кусты, деревья и верстовые столбы. Тряска утихла, больше не было слышно ни стука копыт, ни свиста кнута одержимого возницы. Превозмогая приступ рвоты и боль в затылке, Пархавиэль поднялся на ноги и осторожно приблизился к зияющему пролому, затем, крепко уцепившись правой рукой за спинку сиденья, высунулся наружу. Лошадей не было, кучера тоже, но карета продолжала нестись, паря где-то в метре от земли и быстро набирая скорость.

– Рыбка плохая, хотела от меня уплыть! – опять послышался сверху омерзительный скрипучий голос.

Пархавиэль развернулся вполоборота, поднял голову и широко открыл от удивления рот. На крыше кареты, скрестив волосатые ноги, гордо восседал грязный зловонный акхр в красном колпаке. Он беззвучно причмокивал слюнявыми губами и стремительно размахивал над головой рыжей лапищей, как будто подгоняя только ему видных лошадей.

– Ааааа, рыбка! – протянул мучитель первой категории, завидев высунувшуюся голову гнома. – Высунулась из норки, малышка. А ну, обратно брысь!!! – произнес Омс Амбр волшебное заклинание, видимо, для усиления эффекта которого смачно плюнул прямо в раскрытый рот гнома.

От неожиданности и испуга Пархавиэль разжал руки и вывалился из мчавшейся кареты, которая почему-то оказалась не у земли, а парила высоко в небесах. Шум ветра разрывал барабанные перепонки, а сердце зажмурившегося от страха гнома замерло в груди, готовое вмиг разлететься на тысячу мелких осколков.

– Ну, хватит блажить, припадочный! – внезапно раздался издалека сонный голос Мартина, сопровождаемый весьма болезненным ударом в правое плечо каким-то тяжелым предметом, похожим, по ощущению жертвы, на подкованный каблук.

Стальная набойка оставила на плече длинный кровоточащий след, но Пархавиэль даже не ойкнул, не бросил мимолетного взгляда на свежую рану. Он молча сидел на полу, уставившись в одну точку, и тяжело дышал. Его сознание пыталось вернуться из мира кошмарных грез.