Юлия Фирсанова - Час "Д"

Из темно-серого зала с тусклыми лампами, все убранство которого составляла пара широких лавок вдоль стен и гигантская икона с Дориманом, суровым настолько, что особо нервные посетители могли на всю жизнь остаться заиками, пришельцы вышли в еще более мрачный длинный коридор.

— И на освещении экономят, — злобно буркнул Рэнд, проходя мимо тусклой лампы, скорее нагоняющей жуткие тени, чем рассеивающей их. Далеко впереди, метрах в семи, «темнила» еще одна лампа. Днем, конечно, здесь было светлее, но не намного. Все-таки лишь малая толика света ухитрялась проникать через узкие бойницы окон, в которые не пролез бы и сложенный вчетверо дистрофик.

— Рэнд, не ворчи, ты же не жить здесь собираешься, — засмеялась Мирей.

— Лишь Творец да Силы Судьбы знают, как жизнь обернется, — философски пожал плечами вор, морщась от запаха прогорклого масла, пропитавшего воздух. — А при моей-то рисковой профессии тем более. Так хоть заранее об удобствах позаботиться!

Минуя бредущих по своим ночным делам редких стражей, до которых еще не докатилась суматоха, посеянная в прямом смысле этого слова во дворе изобретательным Лукасом, мужчины отыскали короткое ответвление коридора. Сворачивая налево, он расширялся до размеров небольшой площадки, где и начиналась лестница, ведущая на нижние этажи. Отсюда дерзким пришельцам предстоял спуск в склизкую, влажную полутьму, по мнению мага, ставшего за сегодняшний день практикующим спелеологом, еще более неприятную, чем сухая каменная пыль горных пещер.

Брезгливо сторонясь заплесневелых, сочащихся каплями влаги стен, парни спускались вниз, причем хитрый маг, пользуясь заклинанием левитации, еще и парил над ступеньками, чтобы никоим образом не испачкать своих колоритных одежд. Но и это его не спасло, дерзкая капля воды, сорвавшись с мокрого потолка, угодила прямехонько за шиворот Лукасу. Маг встряхнулся и зашипел, как рассерженный кот. Рэнд широко ухмыльнулся и, весело насвистывая, продолжил движение. Вездесущий «аромат» масла сменил запах вечной сырости, плесени, гнили, чего-то кислого, отбросов и нечистот. Видно, ставки уборщика нижних этажей в тюрьме предусмотрена не было или ощущалась острая нехватка кадров.

Лестница закончилась еще более темной и грязной площадкой, чем та, с которой начинался спуск. Пара коридоров, замыкавшихся на ней, вела, как говорил Дрэй, к камерам заключенных, а массивная дубовая дверь из толстых мореных, чтоб не брала извечная сырость, досок открывалась в караульное помещение. Там сейчас было людно. В тесной комнатке находилось куча накачанных мужиков в уже знакомых команде по Совету Жрецов серых балахонах с белым кантом — фирменной униформе Очищающих.

— Шестеро здесь, значит, где-то в коридорах шляются еще четверо, — быстро подсчитал Рэнд, следя за тем, как в поте лица жрецы несут свою вахту по спасению заблудших душ от когтей безжалостного Черного Дракона.

Мужики сгрудившись вокруг крепко сбитого стола из грубых досок горячо болели за пару коллег, между которыми шел поединок, названный бы в более прогрессивных мирах «армреслингом». Комнатушка содрогалась от азартных криков: «Давай, Филипп! Ну же, Жэрик! Вперед!»

Закатав рукава балахонов до локтей и вцепившись свободными руками в края столешницы, жрецы проверяли свою силу. Поединок уже близился к концу. Коротко стриженый, редкой для Дорим-Аверона масти блондина, худощавый мужчина проигрывал своему более мускулистому и крупному темноволосому собрату. Пот катился по лицам сражающихся, но они, сжав челюсти, не моргая, смотрели друг другу в глаза и все крепче переплетали руки.

Наконец, резко выдохнув, брюнет с коротким вскриком: «Х-ха!», припечатал руку соперника к столу и, прислонившись спиной к стене заявил с довольной усмешкой, вслушиваясь в одобрительный гул поклонников:

— Я же говорил, Жэрик, что Дориман сегодня на моей стороне, коил тебе этой нежити разносить, как на смену заступим.

— А господа, оказывается, ставки делали, — протянул Рэнд, прислушиваясь к рассуждениям жреца.

Жэрик обиженно фыркнул, украдкой потирая измочаленную руку, и, покосившись на бочонок в углу, где, видно, и держали наркотическое зелье, туманящее рассудок, брезгливо ответил:

— Тебе просто повезло! И не все ль равно, поить оборотней сегодня иль не поить. Этим выродкам все равно завтра с утречка окончательное очищение встречать.

Высказавшись, блондин, побежденный в благородном поединке на руках, поднялся со стула и направился к столу поменьше. Там стоял широкий поднос с крупными кусками хлеба, ломтями острого сыра, запах которого долетал и до чутких ноздрей Рэнда, шматком подкопченного окорока и тремя большими кувшинами. Жэрик взял стакан и поднял кувшин, собираясь налить себе вина, чтоб промочить пересохшее горло, и перехватить кусок-другой мясца. Похожие мысли пришли с голову и его коллегам. Поднос был поспешно переставлен на большой стол, где еще недавно кипел поединок, из шкафчика у стенки извлечено еще несколько кувшинов, головка сыра, очередной целый окорок и пара буханок, пододвинуты скамейки.

Привычным гаркнув дружным хором: «Благослови Дориман Великий скромную пищу нашу, дабы во благо пошла думам, силу духовную и телесную для дел во имя твое даровала!» жрецы осенили себя знаком меча где-то в районе пуза и приступили к трапезе.

— Семерых-то да, больше опаивать не придется, — с добродушным безразличием к судьбам оборотней, подтвердил один из жрецов, включаясь в прерванную молитвой беседу, — а вот с остальными придется пока повозиться. Не забывай, брат, как говорил Архижрец Авандус, в наших руках души этих несчастных и лишь от усердного попечения Очищающих зависит то, как скоро будут они готовы предстать перед Дориманом, очистившись от тяжких своих грехов.

— Да, Жэрик, тебе еще доведется не одно признание записать о том, как проклятые души свои в лапы Черному Дракону предавали, — подтвердил Филипп, прикладываясь к кружке.

— Ха, после коила-то, небось, кто угодно в продаже чего угодно, хоть бы и души, признается, — задумчиво пробормотал вор, комментируя болтовню жрецов из касты Очищающих. — А товар это такой неуловимый, есть он или нет, поди разбери.

— Браво, отличная идея, мосье Фин, — как с ним часто бывало оживился Лукас, переходя из состояния статичной задумчивости к активным действиям.

— А чего я сказал-то такого? — наблюдая за тем, как маг в очередной раз что-то лихорадочно «шарманит», удивился Рэнд, но тут же оправившись от изумления, «скромно» признался. — Впрочем, любое мое слово — просто чистый самородок. Пользуйтесь, пока я добрый!

Не обращая внимания на треп приятеля, Лукас поспешно, стремясь не упустить удачный момент, шептал: