Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – виконт

Он пропустил мимо ушей колючку, смотрел неотрывно. Я видел по пристальному взгляду, как этот довольно мощный мозг, что сделал его королем, работает со всей интенсивностью, спешит разобраться, сделать выводы, наметить линию поведения.

– Ладно, – сказал он другим голосом, – с этим пока отложим. Пока понятно, что герцог Ланкастерский решил нанести удар. Здесь я сплоховал, признаю… Но почему же вы, сэр Ричард, вздумали вдруг встать на мою сторону?.. Да еще в такой безнадежный момент?

Я пожал плечами.

– Вам отвечать как королю?

– Нет уж, – сказал он хмуро, – от правды мой хребет не переломится.

– Как знаете, – ответил я. – А то могу так, чтобы вам было приятно. Как вам всегда говорил герцог Ланкастерский…

Он скривился.

– Не напоминайте про мерзавца.

– Да, – согласился я. – Сунем головы в песок…

Он вскинул брови.

– И что за странный обычай?

– Да это в наших краях такая птица водится, – объяснил я. – Огромная, сильная, но трусливая. При малейшей опасности прячет голову в песок. Мол, если она никого не видит, то и ее…

Он взглянул остро.

– Из далеких вы краев, сэр Ричард. Я о такой птице не слышал. Так почему, не увиливайте! А то умело так это скользнули в сторону, как намыленный сом…

– Мне показалось, – ответил я ровным голосом, – что герцог еще большая сволочь, чем вы, Ваше Величество. Да и ваш друг Даниэль, настоящий друг, отзывается о вас как о достойном правителе.

Он всхрюкнул, вдруг задумался.

– Да, невелик выбор, – признался он после долгой паузы. – Правда, можно было на коня и… удалиться, если нет желания оказаться на стороне такого победителя. Я начинаю подозревать, что вы больше рыцарь, чем стараетесь показать.

– Сильно на это не рассчитывайте, – предупредил я.

– Я король, – напомнил он хмуро, – потому привык подозревать всех, а рассчитывать только на себя. Остальных же покупал землями, замками, добычей, славой. Герцога тоже подозревал и, как уже знаете, велел удалиться в графство Итрурия, но не рассчитал, что для упреждающего удара он соберется так быстро.

– Думаю, – сказал я, – он уже провозгласил себя королем. Или завтра провозгласит.

– Это так быстро не делается! – вскипел он.

– Коронация? А с этой фигней можно и подождать. Главное, сила у него. Ваши сторонники либо трясутся в норах, как мыши, либо разбегаются. За время вашего отсутствия герцог слишком многих перевербовал, Ваше Величество… Да вы это и сами знаете.

Он затравленно промолчал, ладони массировали руки, безостановочно ощупывали грудь, живот, ноги. Я перехватил голодный взгляд на седельный мешок.

– Сейчас поедим, – сказал я.

Я порылся в мешке, вытащил небольшую головку сыра, подал королю. Он жадно вгрызся в нее, как гигантский грызун, кости которых я видел в палеонтологическом музее, сожрал едва ли не в мгновение ока.

– А мяса у вас не водится, сэр Ричард?

– Я паладин, – напомнил я. – Рыцарь-монах. Нам надлежит довольствоваться постной пищей… если есть возможность довольствоваться только ею. Но ради вас, Ваше Величество, я убью какое-нибудь бедное, ни в чем не повинное животное.

Он буркнул:

– Неужто пойдете на такую жертву?

– Пойду, – ответил я сокрушенно. – Хотя душа моя уже прямо щас полна сомнений и колебаний.

– Зря будете стараться, – бросил он язвительно, – в этом лесу только нечисть да нежить.

– Человек не свинья, – сообщил я, – ест все! Если, конечно, без религиозных запретов. А вы, Ваше Величество, тоже человек, хоть и помазанник… Или вас не мазали? Если нечисть хорошо прожарить, чтобы освободить от нечистости, посолить, поперчить, посыпать горькими травами…

Он замахал руками.

– Ладно, согласен! Добудьте, пока я не захлебнулся слюной!

– Согласны и на нечисть? – уточнил я.

Он сказал раздраженно:

– Могли бы и не повторять! Если хорошо прожарить, то уже и вроде бы не совсем нечисть? К тому же Господь разрешает нам в походах всякие послабления по части исполнения ритуалов. А когда вернусь, то исповедаюсь, а то и часовенку построю.

– Часовенку, – передразнил я. – Дешево же… Впрочем, возможно, больше и не стоит… Ах да, кстати, я ж феодал, что это я все сам да сам? Ваше Величество, погодьте минутку…

Я свистнул, выждал, свистнул снова. Зайчик насторожил уши, посмотрел на меня вопрошающе.

– Что-то я по нашей милой собачке соскучился, – объяснил я. – А ты?

Зайчик ржанул и помахал хвостом, как обрадованный пес при виде горячо любимого хозяина.

– Вот-вот, – подтвердил я. – Он самый.

Барбаросса поднялся, походил взад-вперед под деревом, перешагнул ручеек, взмахнул руками и, судя по его недоверчивому лицу, с подозрением прислушивался к ощущениям, вдруг да дурачу, а кости срослись вкривь и вкось, останется только идти звонить в соборе Парижской богоматери…

Слушая мою беседу с конем, поморщился.

– На кой черт вам собачка?.. О другом думать надо!

– Правильно, о душе, – согласился я. – Душа – это Бог, нашедший приют в теле человека, тут вы абсолютно правы, Ваше Величество. Будучи нигде, она существует в том, что нигде, и таким образом – она везде. И вообще, земной человек – это слабая душа, обремененная трупом…

Он слушал с растущим подозрением, глаза засверкали яростью, но сдержался и сказал кратко:

– Душа в пятках вряд ли соберется в кулак. Сейчас надо собрать всех оставшихся верными престолу…

Кусты затрещали, на поляну выметнулся Пес. Одолев расстояние в десяток шагов в один прыжок, он приземлился передними лапами мне на грудь. Я заранее уперся спиной в дуб, зажмурился, чувствуя быстрый горячий язык на лице. К счастью, у собак языки шелковые, это кошка таких размеров уже содрала бы кожу до костей, отбивался, уверял, что я его тоже люблю.

Открыв глаза, увидел, как Барбаросса снял ладонь с рукояти ножа на поясе, но напряжение не оставляет крупное лицо короля, а вся фигура напоминает льва, изготовившегося к прыжку.

– Это… – проговорил он наконец, – и есть ваша…

– Собачка, – подсказал я. – Правда, милая?

Он смотрел опасливо, Пес и ему небрежно махнул пару раз хвостом. Король перевел дыхание.

– Если это собачка, то что такое конь с клыками?

– Он ласковый, – сообщил я. – Умеет сидеть, лежать, давать лапу, говорить «Гав!», душить, рвать…

– Догадываюсь, – ответил король хмуро. – Не опасаетесь, что он как-нибудь спросонья примет вас за кролика?

Вместо ответа я поцеловал Пса во влажный нос.

– Бобик, беги и добудь нам что-нить на обед. Желательно молодое и сочное!

Король зябко передернул плечами, когда я шлепнул это черное чудище по толстому заду. Пес взбрыкнул весело, кусты с темными листьями сомкнулись за ним бесшумно, словно вбежал в нечто призрачное.