И Сьюзен - Нашествие ангелов. Книга 1. Последние дни

Мои слезы текут по ее щекам, словно наши мучения слились воедино.

ГЛАВА 38

—   Как трогательно, — произносит за моей спиной бесстрастный голос.

К нам идет ангел со столь отрешенным выражением лица, что в нем невозможно различить ничего человеческого. Так может смотреть акула на двух плачущих девочек.

—   Впервые вижу, что кто-то из вас ворвался сюда, вместо того чтобы попытаться вырваться.

В двустворчатых дверях позади него появляется слуга с очередным грузом ящиков для трупов. На его лице отражаются вполне человеческие чувства — удивление, беспокойство, страх.

Прежде чем я успеваю ответить, ангел быстро поднимает взгляд к потолку и наклоняет голову, словно собака, прислушивающаяся к тому, что могут услышать только собаки.

Я крепче прижимаю к себе худое тельце сестры, словно пытаясь защитить ее от всех мыслимых и немыслимых чудовищ.

—   Зачем вам это? — шепотом выдавливаю я из себя.

Позади ангела предупреждающе качает головой грузчик. Вид у него такой, будто ему хочется спрятаться позади своих ящиков.

—   Нет нужды что-либо объяснять мартышке, — говорит ангел. — Положи экземпляр туда, где

взяла.

Экземпляр? Меня охватывает ярость. Сердце жаждет крови. Руки дрожат от желания придушить эту тварь.

Как ни странно, мне удается сдержаться, и я лишь бросаю на него гневный взгляд. Моя цель — вытащить отсюда сестру, а не получить кратковременное удовлетворение. Я поднимаю Пейдж на руки и, шатаясь, иду навстречу ангелу.

—     Мы уходим. — Едва эти слова срываются с моих губ, я осознаю, что лишь принимаю желаемое за действительное.

Ангел откладывает в сторону папку, которую держал в руках, и преграждает нам путь к двери.

—   Кто разрешил? — Его голос звучит негромко и угрожающе. Он полностью уверен в себе.

Внезапно он снова наклоняет голову, прислушиваясь к чему-то, чего не слышу я. На гладком лбу возникает хмурая морщина.

Я делаю два глубоких вдоха, пытаясь побороть гнев и страх, и осторожно укладываю Пейдж под

стол.

А затем бросаюсь на ангела.

Я бью его со всей силы — без какого-либо расчета, мыслей, плана. Это всего лишь безумная, безудержная ярость.

Естественно, это ничто по сравнению с мощью ангела, даже самого слабого. Но у меня есть преимущество — неожиданность.

Мой удар отбрасывает его на стол, и я успеваю удивиться, как выдержали его полые кости. Я выхватываю из ножен меч. Ангелы намного сильнее людей, но на земле они вполне уязвимы. Ни один ангел, мало-мальски умеющий летать, не стал бы работать в подвале, где нет окон, через которые можно выпорхнуть. Вполне вероятно, что он не способен слишком быстро подняться в воздух. Прежде чем ангел успевает прийти в себя, я делаю выпад мечом, целя в шею. Вернее, пытаюсь.

Он быстрее, чем я думала. Схватив меня за запястье, ударяет им о край стола. Руку пронизывает мучительная боль. Пальцы разжимаются, выпуская меч, который с лязгом падает на бетонный пол. Слишком далеко падает — не дотянуться.

Пока ангел неспешно встает, я хватаю с подноса скальпель — на вид хрупкий и бесполезный. Мои шансы победить врага или даже ранить близки к нулю. Мысль об этом лишь добавляет мне злости.

Я швыряю в него скальпель, который попадает в горло. Пузырящаяся кровь пятнает его белый

халат.

Схватив стул, я с размаху бросаю его в ангела, прежде чем тот успевает опомниться. Он отшвыривает стул в сторону, словно скомканную бумагу.

Прежде чем я спохватываюсь, он швыряет меня на бетонный пол и душит, перекрывая мне не только воздух, но и доступ крови в мозг.

Еще пять секунд, и я потеряю сознание. Резко подняв руки, я бью по его предплечьям.

Это должно сработать против удушения. На тренировках у меня всегда получалось. Но сила захвата нисколько не ослабевает. В панике я не учла его сверхъестественную мощь. В последней отчаянной попытке я сплетаю пальцы и с силой бью кулаками по сгибу его руки. Его локоть на мгновение дергается назад, но тут же возвращается на место. Время вышло.

Я инстинктивно вцепляюсь ногтями в его руки, словно и не было в моей жизни уроков самообороны. Но он продолжает сжимать мое горло словно стальными клещами. В ушах отдается бешеный стук сердца, голова кружится.

Лицо ангела холодно и безразлично. На нем проступают темные пятна. Я понимаю, что мне уже отказывает зрение.

Перед глазами все плывет.

На меня накатывает тьма.

ГЛАВА 39

Кто-то с силой врезается в ангела. Передо мной мелькают волосы и зубы, слышно звериное рычание.

На мою рубашку капает что-то теплое.

Руки ангела отпускают мое горло. Исчезает и его вес.

Я судорожно вздыхаю, обжигая воздухом легкие, и сворачиваюсь в клубок, заходясь в кашле.

На рубашке кровь.

Моих ушей достигает дикое ворчание и рык. Слышны также звуки рвоты.

Позади ящиков для трупов блюет слуга-грузчик. Даже при этом взгляд его устремлен куда-то за мою спину, а глаза раскрыты так широко, что кажутся белыми вместо карих. Он смотрит на источник крови, пропитывающей мою одежду.

Отчего-то у меня нет никакого желания оборачиваться, хотя я знаю, что надо.

Я поворачиваюсь, и увиденное повергает меня в ужас. Не знаю, что потрясает меня больше, и мой несчастный разум мечется от одного к другому.

Белый халат ангела намок от крови. Вокруг него валяются куски подрагивающего мяса, похожие на разбросанные по полу клочья печени.

Кусок плоти оторван и от его щеки.

Он бьется в судорогах, словно одержимый чудовищным кошмаром. Возможно, так оно и есть. Возможно, то же происходит и со мной.

Над ним склоняется Пейдж, вцепившись ручками в его рубашку, чтобы крепче удерживать содрогающееся тело.

Ее волосы и одежда забрызганы кровью. Кровь стекает по лицу.

Ротик раскрывается, обнажая ряды блестящих зубов. Сперва мне кажется, будто кто-то поставил ей длинные коронки. Но это не коронки.

Это лезвия.

Она вгрызается в горло ангела, мотая его, словно собака игрушку, и отрывает окровавленный кусок плоти.

Затем Пейдж выплевывает этот кусок, который с влажным шлепком падает на пол рядом с другими такими же.

Она с отвращением хрипит и отплевывается, хотя трудно понять, что тому причиной — то, что она делает, или просто вкус мяса. В голове у меня мелькают воспоминания о том, как отплевывались демоны, кусая Раффи.

Они не привыкли питаться мясом ангелов, проносится в мозгу мысль, но я тут же заталкиваю ее обратно.

Слуга снова начинает блевать, и мой желудок судорожно сжимается, явно желая к нему присоединиться. Пейдж по-звериному оскаливается, чтобы вновь вгрызться в содрогающуюся плоть.