Надежда Попова - Утверждение правды

— Нет, — уверенно ответил за двоих Гюнтер. — Ничего похожего не было. Мы оба в тот вечер, так уж вышло, очень поздно пробудились, посему перед нашей сменой отоспались вволю. Утомление было скорее от скуки, физической усталости мы не ощущали, ко сну не клонило, и ясность мыслей была вполне отчетливой. При уже упомянутых нами странностях, мы оба четко помним каждую минуту той ночи.

— Что же, — снова помедлив, произнес Император неспешно, вновь на миг обернувшись на темную фигуру позади себя. — Полагаю, это все, господа рыцари. Вы можете идти. Да, — окликнул он, когда оба уже шагнули на порог, и Гюнтер остановился, затворив открытую дверь. — И последнее. Напоминаю вам, что о нашей беседе никому не должно знать. Ни о том, что она состоялась, ни о вопросах, которые мы поднимали, ни (в особенности!) о том, что проникший в сокровищницу грабитель сумел получить то, за чем являлся. Я не стану брать с вас слова, это означало бы, что я сомневаюсь в вас, а я убежден, что могу верить своим вассалам. Ведь могу? — выразительно осведомился Император, и оба, словно по неслышной команде, разом вытянулись, снова в один голос отозвавшись:

— Да, Ваше Величество.

— Довольно убедительно, — заметил Рудольф, когда последние из опрошенных участников давних событий вышли, закрыв дверь за собою. — И вы полагаете все же, что верить им нельзя?

— Ну, отчего же, верить можно, — возразила Адельхайда, сбросив капюшон на плечи и перейдя ближе к столу со светильником. — Они пойдут биться за вас, если прикажете, а один из этих двоих ввергнется в огонь и воду, если такова будет ваша воля. Они будут оберегать вашу жизнь и ваши владения… Но не ваши тайны.

— Не проще ль тогда допустить, что они подкуплены? Что все это ложь, а на самом деле они той ночью подсчитывали полученную за предательство мзду?

— Почему? — улыбнулась Адельхайда. — Потому что вы говорили с ними последними?

— Пусть не они, — кивнул Рудольф, — пусть другая пара стражей — на другом этаже или в другом коридоре. Почему нет? Почему, к примеру, не допустить, что наш одаренный вор прошел мимо всех и убил именно тех, кто был подкуплен — то есть, стоящих подле дверей сокровищницы?

— Вряд ли, — возразила она. — Все опрошенные рассказывают одно и то же: тень и неприятное ощущение. Это означает, что либо все они подкуплены и сговорились рассказывать одно и то же (но тогда почему лишь теперь, а не тогда, сразу же?), либо все говорят правду. Да, убитые рассказать уже ничего не могут, но тут в дело вступает простой расчет. Если я уже заплатила одному человеку, способному миновать десяток ваших стражей и просто убить оставшихся двоих, для чего мне еще и подкупать кого-то одного или пару из них? В том и другом случае результат будет одним и тем же; а коли нет разницы, то для чего платить больше? К чему тратить деньги дважды?

— В ваших словах есть логика, — вздохнул Император невесело. — Попросту я теперь жду предательства отовсюду.

— И я буду последней, кто упрекнет вас за это, — серьезно заметила Адельхайда. — Но здесь, думаю, ваши подозрения неоправданны.

— И что же вы намереваетесь делать со всем этим, госпожа фон Рихтхофен? У вас есть идеи?

— Идеи… — повторила она со вздохом. — Я слишком поздно появилась здесь, вот в чем наша главная сложность. Прошло довольно много времени, и мы рискуем упустить их, кем бы они ни были: чем больше проходит времени, тем более и более вероятность того, что они попросту плюнут на все и решат ретироваться, перенеся новую попытку на сколь угодно отдаленное будущее.

— А что бы вы сделали, будь у вас больше времени?

— О подобных случаях я слышала и раньше, Ваше Величество, — пояснила Адельхайда. — Последний из них — это такая же невероятная кража из архива Ордена. Так же точно, судя по всему, никто никого не видел и никто ничего не понял. А за время своих путешествий по Германии я наслушалась и об иных кражах со сходными обстоятельствами. Будь у меня больше времени, я бы нанесла на карту места всех известных мне происшествий, расспросила бы знающих людей о времени тех событий и попыталась бы вычислить, нет ли мест, где они происходили слишком часто — это могло бы означать, что поблизости либо его место обитания, либо наиболее частый заказчик. То и другое могло бы поспособствовать его обнаружению… Я, разумеется, все это сделаю, но вряд ли сие принесет ощутимые плоды. Посему — пока мы будем действовать именно так, как начали.

— То есть, раскрывать моим рыцарям мои тайны, веля их сохранять и надеясь на то, что они меня ослушаются?

— Тайны — это тайны, Ваше Величество. Как я уже говорила, искус поделиться ими велик у всех — детей, женщин, солдат и стариков. И чем сильней запреты, эти тайны сопровождающие, тем больше искушение ими поделиться, и будьте уверены, уже к вечеру вся стража будет знать, о чем шел здесь разговор. А к утру — и кое-кто рангом повыше. Человеческая сущность, Ваше Величество.

— Человеческая сущность… — повторил тот, усмехнувшись: — Любопытно. Ваша метода и впрямь работает.

— Испугать, посочувствовать и ободрить; набор инструментов, коими возможно разобрать душу на детали, применим к большей части рода людского, причем набор почитай всегда один и тот же. С вариациями, как правило, незначительными.

— И вы считаете, госпожа фон Рихтхофен, что это было верным решением? Слух о том, что кто-то сумел проникнуть в сокровищницу Карлштейна и даже что-то вынести оттуда… Это, знаете ли, весьма болезненный удар по моей репутации.

— Что вам дороже — ваше самолюбие или безопасность?

— Занятно вы поставили вопрос, — недовольно отметил Рудольф, поднявшись со своей скамьи и, подступив к столу, остановился рядом, с усталым вздохом опершись о столешницу обеими ладонями. — Хотелось бы соблюсти одно, не лишаясь другого, но, увы, в жизни не всегда такое удается. В жизни нельзя получить все, и даже малое обретается не всегда.

Адельхайда промолчала, подумав о том, что нечасто даже ей доводилось увидеть эту голову склонившейся; точней, нечасто это случалось прежде, но все чаще — в последнее время. «Рудольф сдает» — столь неблагозвучный отзыв был первым возражением, каковое выдвигали строптивые курфюрсты и герцоги, коих с немалыми усилиями приходилось привлекать на сторону Императора. «Рудольф сдает, и связываться с ним рискованно»… Следует честно признать, что в чем-то они правы, и без поддержки, без содействия в первую очередь почти всесильной Конгрегации, уже немолодого и усталого Императора давно сместили бы более энергичные и нахрапистые. Однако правы и те, кто говорит, что у старого волка хватка еще та. Быть может, не столь стремительная, как прежде, но зато пока еще крепкая. Вот только надолго ли его хватит…