Игорь Дравин - Ворон

Весь багровый павлин выскочил из комнаты, в которой пытался устроить нам разнос.

— Ноги тебя не держат, — усмехнулся я. — Ты бы побрызгался чем-то, а то женскими духами от тебя так и несет.

— Издержки службы, — с самым серьезным видом заявил Капитан. — Но ты прав, побрызгаться надо, а то некоторые могут не понять, как именно я сегодня ночью сражался и с кем. Вот от тебя несет потом, кожей и лампадным маслом. Самый приятный аромат для воина. Кроме последнего, кроме масла, где ты его на себя пролил?

— Да в пыточной до утра сидел, все ждал, когда палач сможет разговорить пленного, не дождался, к этому павлину вызвали; и как он узнал, где я нахожусь?

— Казначей тебя сдал, лично слышал.

— Слышал или подслушал?

— А разве есть какая-то разница?

— Никакой, ладно, давай расходиться, я опять в пыточную.

— А я охранять спящих принцев и ждать пробуждения короля, вот от него нам может здорово достаться.

— Тогда сделай так, чтобы Лабин и Атор проснулись раньше короля. Мы будем прятаться за их могучими спинами. Расходимся.

Я встал, потянулся и направился к выходу. Коридор пуст, ни одной живой души, идем дальше. Привыкли здесь вставать к обеду, полуночники. Странно, что павлин так рано проснулся и увидел из своего окна радостно вертящегося вокруг двух подвод с барахлом, доставленных четверкой аничей во дворец с первыми лучами Светила, казначея. А может, павлин вообще не ложился спать, да мне это безразлично. Главное — другое, сегодня утром я лишился одного врага. Когда краб привел меня к пыточной и показал на расположенную недалеко комнату палача, я решил не будить этого достойного человека, пусть выспится, а то ведь затаит на меня обиду, а в жизни случаи разные бывают. Поэтому я просто запер краба и молчаливого в помещении с различными железками и не только, предварительно объяснив гвардейцу, что любым делом должен заниматься профессионал. Краб поклялся мне честью рода, что сам он ничего пленному делать не будет, палач слывет настоящим виртуозом своей работы, и гвардеец при всем своем желании не сможет причинить и десятой части тех мук, которые обеспечит молчаливому Тверд.

Убедившись, что мы друг друга полностью поняли, я отправился будить казначея. Правда, пара крабов, охранявших его покои, сначала попыталась мне запретить это делать. Типа в таком виде, как у меня, и так рано казначей никого не принимает. Иди смой с себя кровь и так далее и тому подобное. Пришлось просто отодвинуть их в сторону и пару раз ударить кулаком в дверь. Выглянувшая наружу заспанная морда сначала попробовала возмутиться, но, когда я сказал ему про добычу, казначей моментально проснулся. А когда я объяснил ситуацию, что аничи никого к своей уплывшей из рук добычи не подпустят, кроме него, так как не хотят, чтобы хоть что-то прилипло к чужим рукам, казначей вообще расцвел и моментально организовал разовый пропуск для горцев. Странный он какой-то вообще, сумма, по его меркам, копеечная, а радости на три годовых бюджета королевства. Даже заявил мне, что я всегда ему нравился как профессионал, никаких лишних трат принцу и графу делать не позволяю, сам живу скромно, да еще и казне прибыль приношу. Вот так один из моих врагов стал нейтралом.

С чувством выполненного долга я переоделся в своей комнате, почистил оружие и спустился в пыточную, а вот тут меня поджидал небольшой шок. Нет, то, что работа кипела и горела — это нормально для данного помещения, а вот то, что палачом Твердом оказался облаченный в кожаные штаны и безрукавку аничь… Я представился и объяснил причину присутствия в этом помещении молчаливого, объяснил причину, по которой мне необходимо присутствовать при допросе, а также попросил за краба, выставленного Твердом в коридор. Аничь смерил меня недружелюбным взглядом, что-то буркнул и продолжил раздувать угли. Приняв его бурчание за знак согласия, я пригласил краба, и мы тихонечко примостились в углу.

Наконец подготовка к допросу была закончена, Тверд растянул молчаливого на каком-то варианте прокрустова ложа и начал работать. Пару раз даже мне, наблюдателю, становилось плохо, но молчаливый рта не открывал, и вот тут меня вызвали к павлину. Как говорил один персонаж, «на самом интересном месте».

Все, я на месте, осторожно открыть дверь и проскользнуть внутрь. Ух ты, тут уже один из многочисленных дворцовых воинов пера и чернильницы присутствует и что-то быстро записывает. Как он понимает тот хрип, что доносится из горла бывшего молчуна, я не понимаю. На скамейке поодаль сидит Тверд и жадно пьет воду из ковшика. А на другой скамейке лежит краб.

— Разговорил его? — присел рядом с палачом.

— Да, хлипкий оказался, — усмехнулся горец. — Один только гонор, и все, никакого внутреннего стержня. Надоело мне с такими хлюпиками работать, хоть один бы раз попался стоящий преступник.

— Ничего себе хлюпик, я только смотрел издали, и то пару раз плохо себя чувствовал. А с ним что? — Я мотнул головой в сторону краба.

— Сомлел, когда я приступил ко второй степени допроса. Пусть отлежится.

— Пусть встает и приведет себя в порядок. — Я отобрал у Тверда посуду, зачерпнул и вылил ковшик воды на голову краба. — Доволен? — поинтересовался я.

— Хоть какая-то определенность, — встряхнув головой, ответил краб, — а довольным я стану, когда мастер Тверд займется им на городской площади.

Пошатываясь, краб поковылял к выходу.

— А сколько этих степеней допроса, Тверд?

— Девять, Барб.

— Я себе представляю последний уровень. — Я покачал головой.

— Я тоже только представляю, до него еще никто не доходил. Самый упорный из тех, кто у меня был, сломался на четвертом.

— Ладно, это все лирика, по моему вопросу что-нибудь есть, Тверд?

— Ничего, ты был прав, вы случайно забрели в самое логово, вот разбойники и обрадовались столь неожиданному подарку.

— Подарку? Аничь и десять крабов — это, по-твоему, подарок?

— Их вожак Тамор рассчитывал просто завалить вас телами бесполезного теперь для него быдла. А потом напоследок взять приз в виде двух сыночков богатенького купца, решивших получить острые ощущения в Предместье.

— Как это напоследок, Тверд? Объясни мне все подробно, если можешь.

— Могу, мне все равно делать больше нечего. Эти разбойнички несколько лет грабили торговые караваны по наводке из Гронлина. Им сообщали, кто уезжает, кто должен приехать. Товар сбывали через наводчика. Так что ты мне подкинул работу этого бездельника, городского палача. Также разбойнички изредка нападали на небольшие группы путешественников. Всех ограбленных они убивали, а тела прятали. Родителей этого краба тоже они порешили. В конце концов у этого Тамора скопилась изрядная сумма в золоте, да и драгоценностей разбойники накопили немало. Тут стал вопрос, а что делать дальше. Дорожная стража, разъяренная неуловимой ватагой, убивающей купцов, с которых они привыкли брать мзду за охрану, в последнее время совсем озверела и начала целенаправленно охотиться только за этими разбойниками. И собственные ватажники начали требовать у Тамора разделить кубышку на всех по справедливости. Тамор пообещал все разделить в Пригороде, заодно там можно и пересидеть некоторое время, пока дорожная стража не успокоится. Обосновались они в Пригороде восемь дней назад. Тамор отложил дележку до тех пор, пока они не решат, что делать дальше. На самом деле никакого дележа не было бы. Тамор и несколько преданных ему людей, один из них вот этот, — Тверд посмотрел на бывшего молчаливого, — планировали избавиться от всех остальных, купить домишки в Южном конце и спокойно встретить старость. Ты ошибся, Барб, денег и драгоценностей там было гораздо больше, чем ты мне сказал, они просто были завалены рулонами шелковой ткани. А тут вы появляетесь. — Тверд снова отхлебнул воды из ковшика. — Принца и графа он принял за сынков богатого купца, крабов — за обычных охранников. Резать их, так дело для него привычное. А с одним аничем, слишком мелким для того, чтобы быть серьезным противником, — тут Тверд не выдержал и рассмеялся, — они справятся, а заодно количество претендентов на долю кубышки сократится. Знаешь, Барб, с тобой-то еще все понятно, ватага недавно сюда прибыла, и наверняка слух об одном аниче, в одиночку убившем химеру и спасшем сыновей короля, у них отождествлялся с громадиной вроде Таша.