Двойник Короля 7 (СИ) - Артемий Скабер
— Давай, — кивнул я, отправляя в рот кусок хлеба.
— Я тут подумал насчёт сегодняшней тренировки. Может, попробовать новую тактику прикрытия? Если расположить людей не просто в линию, а ломаной?
— Интересная мысль, — отметил я, и глаза сержанта загорелись от похвалы. — Завтра отработаем.
Коля тоже расцвёл в этой обстановке. Каким же важным он чувствовал себя в роли маленького командира! Его худощавая фигура выпрямилась, глаза загорелись уверенностью, даже голос словно стал глубже. Из перепуганного сержантика постепенно вырастал настоящий офицер.
Костёв ходил по своему отделению, строго и придирчиво осматривая каждого солдата. Он проверял обмундирование, выправку, состояние оружия. И хотя физически выглядел слабее многих, его авторитет был неоспорим.
— Петрушко, сапоги не начищены! — отчитывал паренёк рядового с красным от смущения лицом. — После ужина — десять кругов вокруг казармы!
— Есть, товарищ сержант! — гаркнул тот, выпрямляясь.
Мне было смешно наблюдать за Колей. Он явно копировал мои манеры, мой стиль командования. Но в его исполнении всё выглядело немного карикатурно, как у ребёнка, играющего в солдатики. Впрочем, это работало: солдаты уважали Костёва, а некоторые даже побаивались.
Так пролетела ещё одна неделя. С майором Сосулькиным мы общались почти каждый день. Мужик действительно интересовался тактикой и стратегией боя. Мы рассматривали разные ситуации — что-то вроде загадок. Он мне, а я ему выдвигал дальнейшие действия и объяснял их.
— Представь, — говорил майор, расставляя фигурки на карте, расстеленной на столе, — твой отряд попал в засаду здесь, в горном ущелье. Противник контролирует высоты. У тебя тридцать человек, треть из них ранены. Как выйти с минимальными потерями?
Я внимательно изучал карту, прикидывая варианты. Такая ситуация знакома мне не понаслышке: в прошлой жизни в нашей армии подобное случалось постоянно.
— Прежде всего, не паниковать, — начал я, указывая на карту. — Распределить людей так, чтобы не подставляться под прямой огонь. Раненых поместить в центр. Определить самый безопасный путь отхода, желательно по руслу пересохшей реки, — оно даёт естественное укрытие.
Сосулькин слушал внимательно, иногда кивал, делая пометки в блокноте.
— Затем — отвлекающий манёвр, — продолжил я. — Небольшая группа имитирует попытку прорыва в противоположную сторону. Пока враг отвлечётся на них, основные силы начинают отход по руслу. Главное — не вызвать обвал, не создавать шума. Двигаться медленно, но методично.
— А если у них маги? — подбросил мне новое условие Сосулькин, слегка улыбаясь.
— Тогда ситуация усложняется, — кивнул я. — Придётся выделить своих магов для прикрытия. Если враг использует огонь, нужно создать водную завесу. Если землю — у нас должны быть маги воздуха, чтобы удерживать отряд над поверхностью при сотрясении грунта. Всё решаемо.
— Впечатляюще, — улыбнулся майор. — Большинство офицеров сразу начинают планировать лобовую атаку, полагаясь только на силу и удачу.
Когда дело касалось стратегии, Сосулька менялся. Вся его лощёность и вычурность куда-то девались, и передо мной представал настоящий военный, достаточно жёсткий и требовательный. Он начинал говорить короткими, рублеными фразами, движения его становились точными, взгляд — цепким и оценивающим.
— В тебе как-то вырос стратег, Магинский, — заметил майор, складывая карту. — С такими способностями можно не взвод, а целый полк доверить.
Сосулькин долил в чашки остывший чай из фарфорового чайника с облупившейся позолотой. Его кабинет был небольшим, но уютным. Много книг на полках, старинные карты на стенах, потёртое кожаное кресло, в котором он сидел. В углу тихо тикали напольные часы, отсчитывая минуты нашей беседы.
В наших разговорах он периодически затрагивал тему моих размышлений о политике и экономике страны, но я избегал прямых ответов. В свою очередь пытался узнать о его отношении к этой войне, земельным аристократам и императору. Наши словесные дуэли ни к чему не приводили — оба мы были достаточно опытны, чтобы не выдавать истинных мыслей.
— А как относишься к тому, что на фронте гибнет столько земельных аристократов? — как бы между прочим спросил майор, размешивая ложечкой сахар в чашке.
— Война уносит жизни независимо от происхождения, — пожал я плечами, внимательно наблюдая за его реакцией. — Аристократы не более и не менее ценны, чем обычные солдаты.
— Демократичная позиция, — кивнул Сосулькин, но в его глазах промелькнуло недоверие. — А как ты воспринимаешь свой собственный статус? У тебя ведь двойственное положение: и земельный аристократ, и офицер.
— Я прежде всего служу империи, — ответил расплывчато, отпивая тёплый чай. — Статус — это лишь инструмент, позволяющий эффективнее исполнять свой долг.
Майор словно измерял меня взглядом, пытаясь заглянуть под маску. В своей прошлой жизни я часто играл в подобные игры с придворными, выискивающими слабости. Против них Сосулькин казался любителем, хотя и весьма талантливым.
Две недели, и ничего. Меня уже начинает это злить, но не кололся майор. Ещё одна неделя, и «офицеров» будут выпускать, присваивать звания и давать первые боевые задачи. А я никак не могу подобраться даже к Щетинову и проверить его.
Когда мой взвод уже работал как часы, я позволил себе чуть больше свободы. Начал прогуливаться по части, изучая территорию, знакомясь с другими подразделениями.
Офицерская школа представляла собой маленький военный городок — с казармами, складами, тренировочными площадками. Всюду сновали люди: кто с бумагами, кто с оружием, кто просто выполнял поручения начальства.
Я заметил, что многие солдаты салютуют мне, даже если я не из их подразделения. По части уже разнеслась слава о жёстком, но справедливом Могиле и его боеспособном взводе. Приятно, когда твои методы приносят результаты.
И тут я наткнулся на Щетину, который опять мордовал Воронова. Земельный аристократ, красный и взмокший, из последних сил пытался выполнить очередное упражнение. Его лицо перекосило от боли и усталости. Воронов пыхтел, пытаясь отжаться, но руки подламывались, и он раз за разом падал носом в пыль. Лейтенант стоял над ним, держа в руке гибкий прут, которым периодически похлёстывал барона по мягкому месту.
Мне было плевать на аристократа, но это мой шанс.
— Лейтенант! — окрикнул я мужика. — Может, уже хватит?
Он повернулся и смерил меня взглядом. В глазах читалось удивление, смешанное с раздражением. Никто обычно не вмешивался в его методы обучения.
— Не лезь, — только и ответил мне Щетина. — С этим засранцем сам разберусь. Я поклялся, что он станет воином, значит, так и будет. Либо сдохнет…
Воронов еле стоял на ногах и прижимал к груди какой-то свёрток. Опять, что ли, пирожки украл? Его лицо было мокрым от пота, рубашка под кителем промокла насквозь. Глаза застилала пелена боли и унижения.
Щетина замахнулся ещё раз на барона, и в этот момент я выдохнул. Всяко лучше, чем ничего. Оказался рядом и перехватил руку лейтенанта, ощутив, как напряглись под моей хваткой его мускулы.
