Владеющий (СИ) - Злобин Михаил

Ну уж нет… сегодня в объятия кошмаров я возвращаться уже не стану. Лучше я проведу время за разглядыванием своей искалеченной души и предприму сотню-другую бесплодных попыток разглядеть где-то там тусклый огонек своей Анима Игнис. Честно говоря, ее столь длительное безмолвие уже начинало изрядно так меня нервировать. Все поступившие со мной Аколиты уже давно ушли вперед, оставив меня в самом начале пути. И я не слышал ни об одном ученике, который топтался бы на одном месте так же долго, как я. А скоро вообще начнется новый набор, и мне станет вдвойне обидно, когда первогодки начнут обходить меня.

Подстегивая себя подобными размышлениями, я начал погружаться в медитативный транс, опускаясь вглубь жуткого лабиринта собственного внутреннего мира. По сути, это оказалось немногим лучше, чем мои ночные кошмары. А кое в чем даже хуже, ведь тут мне самому приходилось загонять себя в беспросветный мрак пережитых тысячелетий. И если душа обычного смертного, который живет свою первую жизнь, походила на аккуратный лужок с невысокой травкой, на котором ничто иное не успело еще вырасти, то моя… Моя выглядела непролазной глухой чащей, усеянной огромными корягами, буреломом и изломанными стволами мертвых вековых деревьев. В ней исполинские кривые корни вырывались из-под земли, мешая сделать даже шаг, а торчащие острые сучья так и норовили выколоть глаза. Искать собственную Искру в таком жутком месте было очень нелегко…

Но я пытался. Я старался следовать всем советам, которые давал мне за этот год Мэтр Нимтор. Отречься от прошлого, отпустить всю ту жуть, что сковывала меня по рукам и ногам, двинуться вперед, невзирая на преграды. Однако все оказывалось тщетно. «Лес» отторгал меня, не пускал внутрь и ничего не давал рассмотреть за своим хаотичным уродством. И я в тысячный раз убедился, что методики Владеющих этого мира не предназначены для таких старых душ, как моя.

Сегодня я впервые решил действовать иначе, попытаться сделать по-своему. Меня посетило какое-то мистическое прозрение, которое на первый взгляд показалось абсолютной истинной, и даже стало немного досадно, что я до этого додумался только сейчас. Мне не следовало отрекаться от тех ужасов, которые жили во мне. Я должен был принять их, поскольку они оставались частью меня. Ведь разделиться со своим собственным духом невозможно в принципе.

И когда эта простая и лежащая на поверхности мысль наконец-таки дошла до меня, передвигаться по непролазной чаще моей души стало вдруг намного легче. Местами она даже сама начала меня затягивать внутрь, словно смертельная трясина, и я в какой-то момент начал опасаться, что не смогу найти дороги обратно. И мгновением ранее, прежде чем я успел запаниковать, мне на глаза попалась та самая причина, которая мешала мне дотянуться до Анима Игнис…

Надежда. Именно ее ростки плотным ковром усеивали мертвую почву моего внутреннего мира, силясь прорости и не погибнуть в тени перекрученных исполинов. Надежда на нормальную жизнь. На то, что я смогу найти в этом новом мире шанс на нормальное человеческое существование, на спокойный сон и воскрешение своих загубленных чувств.

Дьявол, как же это было наивно и глупо! Разумом я с самого начала понимал, что подобное абсолютно невозможно, но подсознание упрямо продолжало верить в эту несусветную чушь, и тянуло меня совсем в другую сторону, не в ту, в которую мне нужно было идти. Пора было примирить себя с тем фактом, что я — грешник, эмиссар Князя Боли, его слуга и его раб. Истинно моими были только пережитые боль и страх, а все остальное лишь кратковременный дар. Дар, который вскоре отберут у меня, словно у плачущего ребенка. И никакого второго шанса у меня никогда не было… и никогда не будет.

Чувствуя, как по моим щекам начинают бежать ручейки слёз, я бросился выпалывать чахлые всходы, ощущая, как с каждым волевым усилием, я становлюсь таким же опустошенным, каким и был в Аду. Я собственноручно убивал свою надежду, потому что там, откуда я пришел, ей было не место.

Когда мне удалось сделать почву «леса» такой же безжизненной, какой она и была в последние несколько тысяч лет, то рыхлый пепел под моими ногами вдруг закружился, словно поднятый порывом сильного ветра. И тогда я узрел, что стою посреди густоты мрачной пущи, а подо мной распростирается темный лед замерзшего болота. Зловонного, отвратительного, мутного. И где-то глубоко-глубоко, совершенно недосягаемо для человека, тускло тлела она — моя Искра. Я потянулся к ней, пытаясь растопить титаническую толщу холодного льда теплом своих ладоней, и она откликнулась на мой призыв. Анима Игнис медленно запульсировала в такт моему судорожному дыханию, но до того момента, когда мы с ней встретимся оставалось еще невероятно много времени.

Резко распахнув опухшие веки, я обнаружил, что сижу на том же кресле за письменным столом, а за окном начинает зарождаться рассвет. Протерев ладонями глаза, я сначала даже засомневался, а не приснилось ли мне это все? Мог ли я задремать во время своей медитации, и свет источника моей магии просто почудился?

Но потом, когда я поднялся на ноги, то понял, что это был вовсе не сон. Сосущая темная пустота внутри меня разрослась, вытягивая все эмоции и остатки чувств. И такую перемену упустить было попросту невозможно.

— Какой же ты жестокий, Повелитель Демонов… — прошептал я, гипнотизируя безжизненным взглядом пространство перед собой. — Ты же знал, что так оно все и будет…

Стараясь отвлечься от этого мертвенно-отчаянного наваждения, я оторвал от кончика гусиного пера маленький кусочек бородки и подбросил в воздух. Пытаясь воскресить в памяти те ощущения, когда скрытая подо льдом Искра отзывалась мне, я попробовал не дать ему упасть на пол, и…

У меня получилось. Верхушка оперения, дергаясь и подрагивая, воспарила на уровне моих глаз, словно его подталкивал восходящий поток горячего воздуха. Я словно бы подкидывал ее в вверх невидимой и неосязаемой рукой, которая не могла ничего ухватить, а только лишь проходила сквозь предметы, подобно призраку. Вряд ли бы я сумел поднять таким образом что-то более тяжелое, но это все же был первый шаг на длинном пути.

Тем не менее, успех не обрадовал меня, а внушал лишь тягостные опасения. Чем еще мне придется пожертвовать, какое еще насилие совершить над собой в попытке исполнить поручение Дьявола? Боюсь, это одному лишь ему и известно…

Тут на своей койке сонно завозился Астал. Он бросил лишь короткий взгляд на светлеющий пейзаж за окном, увидел, что я уже встал, а потом с ворчанием повернулся на другой бок.

— Борода Воргана, Данмар, ты вообще спишь когда-нибудь?

— Астал, — тихо позвал я, — посмотри…

— Я сплю, отстань! — Буркнул воин.

— Астал.

— Сплю, сказал!

— Нет, ты все же посмотри.

— Да чтоб ты провалился, маленький демон! — Здоровяк оторвал голову от подушки, и хмуро зыркнул на меня. — Если тебе плевать на сон, это не значит, что все должны так…

Великан осекся, все-таки заметив порхающий по комнате обрывок пера, и приподнялся на локтях, стараясь рассмотреть получше. Его сведенные на переносице брови начали постепенно наползать на лоб, а на губах стала появляться радостная улыбка.

— Данмар, у тебя получилось! — Завопил Астал во всю мощь своих легких. — Ты смог!

Он вскочил с кровати, словно его оттуда выбросило катапультой. Подбегая ко мне, он не упустил случая схватить какую-то сладость со своего стола и тут же закинул себе в рот.

— Я же говорил, что у тебя все получится! — Искренне похвалил меня здоровяк, глядя на то, как я жонглирую в воздухе с пушинкой, но его внимательных глаз не укрылось мое настроение. — Но почему ты не рад?!

— Это лишь самое начало, — попытался я придумать оправдание, — пока мне еще слишком рано радоваться.

— Ох, Данмар, иногда я удивляюсь, как ты умудряешься сочетать в себе столь противоречивые качества! То ты ведешь себя, словно великий мудрец, то ты выглядишь сущим ребенком! Ты все куда-то спешишь, желая заполучить все и сразу!