Смертельные игры Пустоши. Узница (СИ) - Палей Натали

Над ним склонилось бледное лицо... отца. 

Точно он. Его лицо, глаза... Только осунувшийся и почему-то постаревший. Ах да, ему же ограничили владение магией. И глаза смотрят на него странно. Непривычно. С участием?

Волнуется, что ему может быть больно? Или это издёвка такая?

Неожиданно захотелось внимательно разглядеть выражение глаз отца, но пелена перед глазами не давала этого сделать.

— Что... ты... здесь... — с трудом проговорил Дух и осекся, дальше сил говорить у него не было.

Но, похоже, отец понял его.

— Уже несколько дней я один из тюремных целителей. 

Ясно. Вот это новости.

Дух снова прикрыл глаза.

И в то же время ничего неясно. Какого хрена?.. Как он здесь оказался?! И главное — зачем?

Любопытство мелькнуло... на секунду, и исчезло. Какая ему, в принципе, разница? Оказался и оказался... Целитель? На здоровье... Пусть лечит тех, кому это не нужно. 

Оливар Варниус сверху вниз смотрел на распластанного перед ним безучастного сына. 

Если бы тюремные охранники не сказали, что это заключённый Роланд Варниус, он же номер В - 1363, он же Дух, он бы никогда не узнал его... 

...собственного сына...

... в этом переломанном, сшитом огромном теле, состоящем из одних сплошных каменных мышц...

... в этом изуродованном бородатом седом мужчине неопределённого возраста...

... в этом безразличном ко всему... человеке...

... или уже существе?

Странное существо. С изуродованеым телом и выжженной душой.

Оливар помнил сына высоким широкоплечим красавцем. Высокомерным. Гордым. Жестоким. Сильным.

Наглым. Знающим себе цену.

Неожиданно учёному стало очень тяжело, в районе сердца стало давить так сильно, что Оливар обессиленно опустился на стул рядом с больничной койкой, на которой лежало тело сына. Именно — тело. Телесная оболочка.

Его сына больше не существовало. Он не успел. Роланд Варниус умер...

... Сломанное изуродованное тело принадлежало номеру В-1363, безразличному к жизни существу.

Но ведь его прозвали Дух.

Оливар медленно поднял голову, впился пронзительным взглядом в безучастное бородатое незнакомое лицо с закрытыми глазами, желая проникнуть в мысли сына, узнать, что творится у него в голове... и на душе тоже.

Может быть, он всё же не опоздал? 

Может быть, этот новый незнакомый человек со странным сильным именем Дух... не безразличен к жизни? 

Может быть, ему есть кого спасать?

Духа. 

Тяжесть на сердце стала понемногу проходить, Оливар выпрямился, и вдруг услышал еле различимый рваный шёпот:

— Давно... не... слышал... этого... имени...

— Роланд? — сразу понял учёный, а тяжесть сразу вернулась. Оливар, шатаясь, поднялся и побрел, еле шаркая ногами, к столу, над которым на полочках он уже расставил пузырьки с лекарствами и эликсирами.

— Да. Он... умер...

— Я знаю.

Оливар тяжело оперся ладонями на стол и удивился — почувствовал вкус соли на губах. Налил необходимые капли в стакан с водой, выпил. Обернулся:

— Но Дух жив.

Учёный очень близко подошёл к койке с сыном и чуть слышно шепнул:

— Скоро всё изменится. Один император задолжал мне...

Сын никак не отреагировал на его шепот. Даже не открыл глаза.

Она не насытилась. Была раздражена и рассержена. Энергия и жизнь смертников не удовлетворили её. Только раззадорили. И этот смертник... Дух... в этот раз был вялый, какой-то больной. Она даже решила уже покончить с ним, выпить, но потом остановилась... вдруг свободных женщин всё же привезут? Тогда Дух ей понадобится... у него будет очень вкусный спектр эмоций — их Она и выпьет с наслаждением... 

А сегодня Она выйдет за Стену. Выпустит своих питомцев, чьими глазами и ушами могла видеть и слышать. Выпьет свежие оболочки, насытится новой энергией. 

Понервирует Стражей и Хранителей. Надо напомнить им, что происходит, когда не выполняются её требования.

Ее больше не устраивает древний договор. 

Глава 45

Рон удивился, когда в глуши, на границе, нашёл столичную газету с последними новостями.

— Ровен вчера проезжал, был из столичных, газету с собой привёз, — пожал плечами хозяин гостиницы. — Сказал, что всю прочитал, поэтому оставляет, может, ещё кому она скоротает время до открытия границы. Там новости такие... в голове не укладывается...

Рон читал, быстро пробегая взглядом ровные безукоризненные строчки, но перед глазами стояла маленькая зеленоглазая девочка с тёмными тонкими косичками и с глазами, полными слез. В обнимку с куклой.

Дария Аверин. Его дочь.

Сердце защемило, хотя он расстался с ней всего лишь несколько часов назад. Снова захотелось увидеть дочь, радость от встречи в зелёных глазках, восторженную мордашку при виде огромной куклы.

И когда он успел так сильно привязаться к малышке? 

— Когда ты к нам снова приедешь? — спросила Дария, провожая его. В поместье он пробыл несколько дней.

Мэрини стояла в шаге от дочери и смотрела на него ничего не выражающим взглядом. За всё время нахождения в поместье он почти не видел её, однако постоянно ощущал её присутствие. 

Когда она приводила дочь к нему в комнату, сама тут же исчезая.

Когда его кормили вкусными завтраками, обедами и ужинами.

Когда глаз радовал царящий вокруг порядок и уют. 

Рон знал, что до появления Мэрини Рингс в поместье экономка и управляющий не очень добросовестно  относились к своим обязанностям, пользуясь тем, что хозяева находятся далеко и редко наведываются в одно из многочисленных поместий. Ричард оказался прав, когда решил, что ластана младшего брата наведёт здесь порядок. 

И как он догадался о способностях Мэрини и её хватке?

Ричард всегда был проницательным и разбирался в людях, но... лучше не вспоминать его.

— Не знаю, — честно ответил Рон дочери, наклонился и аккуратно поцеловал её в маленький носик. — Я уезжаю далеко.

— Я буду ждать тебя, папа, — Дария смотрела серьезно и внушительно.

— А я буду скучать по тебе, — сказал и поразился, как засветились от радости зелёные глазки. — А ты обещай слушаться маму.

— Обещаю! Только... она строгая! — пожаловалась дочь. 

Рон поднял взгляд на Мэрини. Строгое и хмурое выражение лица слегка покоробило его.

— Мэрини, будь помягче с малышкой, — просьба вышла как приказ, лицо ластаны стало ещё суровее.

— Если я буду помягче, то Дария быстро останется без руки или, даже, головы. Это не ребёнок, а маленький тайфун, — бесстрастно ответила Мэрини, взгляд стал твёрдым и упрямым. И где та вечно дрожащая пичуга?

— Я был таким же в детстве.

— И поэтому отец отдал тебя в приют, — напомнила ластана.

Рон озадачился. Вспомнил, как отцу было сложно справиться с ним в детстве.

— Я не хочу в приют! — пискнула малышка, крепче прижав к себе куклу.

— Тогда слушайся маму, — он вновь посмотрел на дочь, в очередной раз поразившись, как она на него во всём похожа...

— Представляете, ровен Аверин! — громкий и взволнованный голос хозяина гостиницы, с которым Рон пил бренди, вывел его из воспоминаний.

— Извините, я прослушал, — сконфуженно произнес Рон, поднимая взгляд от газеты. — Что я должен представить?

— Я о новостях, которые вы читаете, — нервно улыбнулся мужчина. — Три покушения за такой короткий период времени. Кто такое выдержит? Говорят, она хочет сбежать, но он её не отпускает.

— Да о чём вы? — нахмурился Рон, ничего не понимая. — Кто хочет сбежать?

— Ровен, вы же читаете газету, — удивился хозяин гостиницы. — Вот об этом.

— Я как-то, знаете... читаю, но думаю о своём. На кого совершены покушения?

— А-а-а, ну эти новости нужно знать. На невесту императора, иномирянку Елению Огдэн, ту самую, что фурии приняли в свой клан. Два дня назад было совершено третье покушение. И тоже неудачное. К счастью.

— Третье покушение, — машинально повторил за мужчиной Рон и побледнел, когда вдруг понял, о чём тот ему всё это время рассказывает.