Практикум (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

— Что Конклав?

— Решили списать все на взрыв газа. Прошу прощения, на хлопок газа, — исправился Михаил Николаевич.

— А знаешь что, — задумался Уваров. — Порекомендуй комиссии выставить счет Кузнецову. Ведь пострадали постройки немощных, кто-то должен это все компенсировать.

— Но мы обычно так не дела… — управляющий осекся, поймав строгий взгляд босса. — Понял. Выставим счет. Только у мальчишки ничего нет. Ни денег, ни имущества, а теперь еще и дома. Разве что земля.

— Ну, она же тоже чего-то стоит, — терпеливо объяснил Уваров. — И самое главное. Смерть отчима мальчишке не вменять. Пусть пройдет, как несчастный случай. Не хватало еще пацана в тюрьму отправить.

— Понял. Высокоуважаемый Григорий Юрьевич, позвольте вопрос?

— Давай, — великодушно кивнул Уваров.

— Зачем так ломать этого мальчишку? Не проще бы было его…

— Убить? Да, гораздо проще и надежнее. Только ты не видишь картины в целом. Теперь у Максима не будет другого выхода. Он стагет мне мстить. Более того, начнет собирать вокруг себя всех несогласных. Включая Терлецкую и Куракина. Сами по себе эти высокородные слабы. Им нужен лидер. А Кузнецов парень неглупый и теперь станет осторожничать, чтобы нанести решающий удар. Уверен, он свяжется и с Терлецкой, и с Куракиным.

— Пока не понимаю, — признался Михаил Николаевич.

— Кузнецов не позволит себе второй раз ошибиться. По крайней мере, он так думает. Начнет привлекать все силы, которые только может. Я знаю, что у него есть какие-то связи в Конклаве. Возможно, и среди благородных. Кто его знает? Многим магам не нравится моя политика. Но они в тени. Мне же надо выявить всех. Необходимо подождать, пока гнойник созреет, и уже тогда одним решительным движением уничтожить всю скверну. Понятно?

— Да, высокоуважаемый Григорий Юрьевич.

— Замечательно. А теперь самое важное. Что у нас там с отчетом по перераспределению силы?..

Глава 27

Я проснулся на жесткой кровати в знакомой комнате. Книжные полки, забитые пухлыми томиками, разбросанные без всякого порядка ингредиенты для артефактов, непосредственно верстак для производства колец и амулетов. Как же я давно здесь не был. Тут жил, раньше, по крайней мере, никто иной, как глава рода Байковых. Получается, я в усадьбе Димона.

Тело казалось ватным и чужим. Однако боли я не чувствовал. Кажется, рука была сломана. Покрутил ею и так и этак, никаких неприятных ощущений. И доска чудесным образом исчезла из живота. Нахлынули воспоминания о разрушенном доме, теле отчима и… я понял, что во мне нет злости. Во мне поселилась странная отрешенность, перемешанная с решимостью. Так бывает, когда у человека отняли все, что было ему дорого.

Ясная как день мысль пришла сама собой — Уваров будет уничтожен. Не просто убит или смертельно ранен. Он перестанет существовать в этом мире. Я предприму все для этого. Пойду на сделку с дьяволом, поступлюсь принципами, совершу любую подлость. Прошлый Максим Кузнецов, учащийся школы мог колебаться, нынешний маг в ранге мастера лишь ждал нужного момента, чтобы нанести решительный удар. Ни грамма сомнения, только чудовищная решимость.

Я поднялся на ноги, передвигаясь по комнате, как парализованный старик Странное ощущение, чувствовал себя замечательно, даже сила вновь восполнилась, однако тело слушалось с трудом. За окном зеленела листва, солнце безжалостно опаляло колосья на поле, местный домовой безуспешно ругался со знакомой мне парочкой. Слов не было слышно, но судя по напору нечисти, мои банники одерживали верх. Они-то здесь как оказались?

Чувствуя себя космонавтом, который провел минимум полгода в невесомости, я спустился по лестнице вниз. Какой емкий глагол «спустился». На самом деле на довольно несложное действие ушло почти четверть часа и риск свернуть шею. Опершись о перила, я тупо смотрел на гостиную. И, наверное, играли бы в гляделки еще долго, но тут с улицы зашел Байков. Вид у Димона был ошалелый. Словно он увидел покойника. Хотя, ему ли привыкать.

— Максим! — всплеснул он руками и кинулся ко мне.

С помощью Димы я добрался до стула и с чувством выполненного долга плюхнулся на него. Меньше всего мне хотелось идти куда-то еще.

— Что там снаружи?

— Прошка ругается с Потапычем. Ну и этой, невестой его, обдерихой. Они без его ведома стали перестраивать старый сарай под баню. Точнее печку туда притащили, законопатили все. Дыму — дышать нечем. Но им нравится.

— Как он вообще здесь оказался, этот Потапыч?

— Да бог его знает. Хотя скорее уж черт. Появился, никого не слушает, мол, у него хозяин один. И со двора пытались прогнать, да магическая сила на его стороне. Ведь хозяин действительно здесь, приглашен добровольно. Вот и ему вроде как двери открыты. Сам он вместе с обдерихой прибыл на третий день после…

Байков замолчал, словно споткнулся на быстром бегу.

— После смерти дяди Коли? — стиснув зубы, спросил я.

— После твоей комы. Ты был в очень плохом состоянии, когда мы тебя нашли. И если бы не Зыбунина…

— Что не Зыбунина? — удивился я.

— Она явилась к Рамику, когда вы все пропали из кабинета. Уваров ответил, что отпустил вас по своим делам. Так вот, пришла и сказала, что надо отправляться в имение. А там ты…

Байков постоянно сбивался, с трудом подбирая нужные слова.

— В отключке. Я сразу понял, что это магическая кома. Я уже видел подобное. Поэтому мы переместили тебя сюда, немного подлатали и стали ждать. В общем, если бы не Катя, было бы совсем все плохо.

— Сколько я пролежал в отключке?

— Долго, если честно. Сейчас уже август.

Мда, получается, мне семнадцать стукнуло. Самый «лучший» день рождения в моей жизни.

— Еще что-нибудь?

— Да, есть несколько новостей. Подожди здесь.

Байков с несвойственной ему прытью убежал наверх, после чего вернулся с конвертом и внушительным пакетом. Что интересно, конверт был вскрыт.

— Ты извини, там письмо из Министерства Кар и Штрафов. Я испугался, мало ли что…

Я достал немного смятую гербовую бумагу спокойно, без всякого волнения. Эмоционально был готов ко всему. Включая обвинение во всех смертных грехах. С Уварова станется. Но Министерства Кар и Штрафов хотело того же, чего и большинство людей, далеких от магии — денег.

— Из-за значительного разрушения домов и прилегающих к ним построек немощных требуем погасить задолженность перед Конклавом в размере… — тут я остановился, по старой памяти переводя золотом в нормальные бумажные рубли. — В течение трех месяцев. Угу, понятно. В противном случае на ваше имущество будет наложен арест. Это даже смешно.

— У меня остались кое-какие сбережения, — начал Байков.

— Не нужно, Дима. Скажи, твоя дядя может быстро продать мою землю?

— Ну… если я попрошу, то конечно.

— Попроси. Я особо не разбираюсь в этом, но если нужны будут какие-то доверенности, все подпишу.

— Максим, — закусил губу Байков. — Это земля Кузнецовых. Твоя земля.

— Всего лишь чернозем, трава и остатки дома. Я в любом случае туда бы не вернулся. Меня там ничего не держит.

— Хорошо, — кивнул Дима. — Еще кое-что. Все наши очень волновались. Просили дать знать, если… то есть, когда ты очнешься. Может, пригласить их к ужину?

— Приглашай. Это будет очень кстати. И если можно, позови еще Зыбунину. И своего дядю. Желательно, чтобы вообще все, кто обитает в усадьбе там были.

— Хорошо, — кивнул Байков, с сомнением глядя на меня.

— И самое главное, — шепотом добавил я. — Передай Рамику и Мишке еще кое-что…

Дима выслушал мою просьбу с некоторым удивлением, но согласно кивнул. Он убежал отдавать распоряжения своему дворецкому, а я открыл толстенный пакет с эмблемой МВДО.

«Выпускнику магической школы Терново им. Льва Преображенского Кузнецову Максиму Олеговичу присуждается звание поборника и надлежит явиться к протектору Урянхайского края для дальнейшего несения службы в вооруженных силах России в течение месяца».