Саламандра - Полевка
— А будет что-то еще? — Сканд заинтересованно наклонил голову к плечу, с удивлением рассматривая рыжика, — да ты полон сюрпризов, моя радость. Мы тут с одним подарочком не можем разобраться, а ты уже о другом переживаешь, даже интересно, что ты еще придумаешь?
— Например, пойти и проверить новую мебель в твоем штабе! — Лекс предвкушающе улыбнулся, — если там опять будут хлипкие дощечки вместо нормальной мебели, то Рарху придется задержаться здесь еще и для того, чтобы объяснить вашим неумехам, как именно должна выглядеть хорошая мебель!
— Это сейчас ты в ком усомнился, в армейских плотниках или во мне? — Сканд удивленно поднял брови, — ты считаешь, что я мебель Рарха развалить не смогу?
— Ну, дома кровать как-то же держится, — задумчиво протянул Лекс, а потом, глубоко вздохнув, обречённо махнул рукой, — хотя, уже и не вспомнишь, когда ты в последний раз посещал супружеское ложе, все дела у тебя… а я, несчастный, позабыт-позаброшен…
И хотя Лекс говорил не очень громко, но на стрельбище вдруг стало как-то тихо, даже стало слышно, как ящеры в стойлах тревожно перекрикивались между собой.
— Ты прав, — повинился амбал, — но я это исправлю.
Сканд закинул Лекса на плечо, тот от неожиданности даже растерялся, и, придерживая его за ноги, развернулся к затихшим воинам.
— Пойду, позабочусь о муже, — Сканд легонько хлопнул по оттопыренной попе, вызвав взбрыкивание красивых ножек и возмущенное шипение у рыжика и тихие смешки у мужчин, — я действительно мало уделял ему времени, надо исправляться.
А потом назвал несколько имен и распределил, кто за что отвечает, и что надо сделать, и почти побежал в сторону штаба. Им в спину неслись пожелания обновить не только супружеские обеты, но и кровать в спальне.
— Поставь меня на землю! — шипел Лекс и молотил по покатой спине, — ящер тупой, сапог дырявый! Я тебе ухо откушу за такое! Как ты посмел так со мной обойтись!
Сканд только крепче держал брыкающегося мужа и прибавлял скорости. В здание штаба он влетел, как олимпиец с горящим факелом, шикнул на всех, кто там находился, и, с размаха усадив Лекса на стол, впился в злобную фурию поцелуем. Лекс попытался укусить наглый язык, но Сканд не просто держал его за лицо, но и закрыл от удовольствия глаза, как будто рычащий и брыкающийся рыжик был просто пределом его мечтаний. Лекс от ярости разорвал тунику на тупом ящере, но его тело было таким обжигающе горячим, а запах таким родным и язык таким юрким, что Лекс, напоследок ущипнув его за соски, сдался на милость победителя. Сканд, поняв, что рыжик перестал сопротивляться, наконец отпустил растерзанные губы.
— Я тоже по тебе скучал, — выдало чудовище и довольно заурчало, — прости, что оставил тебя надолго, но я исправлюсь! Смотри, какой крепкий стол! — Сканд подергал столешницу, на которой восседал рыжик, и довольно ухмыльнулся, — или, все же, в кровать? Я специально велел притащить сюда крепкую, на случай, если ты решишь меня навестить… ты не сердишься на меня?
Лекс посмотрел вокруг осоловелым взглядом, вот ведь после таких поцелуев думать совершенно не хотелось, но взгляд зацепился за полную чернильницу. По всей видимости, Сканд выгнал писаря, или кто тут занимается бумажными делами, а свитки и чернила остались… маленькая месть за переноску кверху попой сразу созрела в голове. Лекс окунул палец в чернила и улыбнулся мужу, который преданно заглядывал ему в глаза.
— Мой хороший, не переживай! — Лекс бережно провел пальцем вокруг глаз Сканда, рисуя круги, как у панды и полоски на лбу и щеках, — такие уставшие глазки! Ну, конечно, я не сержусь! Я вообще не злопамятный, отомщу и сразу забуду! — Лекс даже немного устыдился, глядя в доверчивые глаза мужа. Ведь эти чернила добывали из местных каракатиц и на коже они держались пару дней, но он знал прекрасное средство, как на всякий случай вымолить прощение, и поэтому поинтересовался, — так где, ты говоришь, кровать? Надо обязательно ее проверить!
Сканд довольно заурчал в предвкушении удовольствия, сгреб со стола рыжика и потащил к кровати. Она оказалась достаточно широкой, с упругим матрасом. Он бережно уронил мужа на кровать и накрыл своим горячим телом. Лекс не успел расстегнуть поясок, как его небрежно разорвали и отбросили в сторону, как дохлую змейку. Сканд стонал, потираясь всем телом и стаскивая тунику с супруга, терзая опухшие губы, лихорадочно оглаживая и покрывая засосами шею.
Лекса выгибало от такого напора. Сканд, такой большой и сильный, был очень ласковым и внимательным партнером, он чутко реагировал на любое недовольное сопение или благодушное урчание. Казалось, во всем этом урагане чувственных ласк он в первую очередь заботился о рыжике, осторожно подготавливая его к близости, и только поймав дрожь на теле и ответное движение, он забросил ноги Лекса к себе на плечи и, размазав слюну по члену, вошел туго и почти грубо. Лекс раздул ноздри и сжал губы, пережидая вспышку невольной боли, но это быстро прошло, мышцы расслабились и Сканд протиснулся еще глубже, заполняя собой до краев.
— Я так скучал, — выдохнул Сканд и с тревогой взглянул в затуманенные страстью голубые глаза, — прости, что оставил надолго…
— Глупый, иди сюда… — Лекс притянул его за волосы к себе и поцеловал со всей страстью. И только почувствовав первый толчок, разорвал поцелуй, чтобы прошептать: люблю…
Сканда сорвало от этого слова, он двигался глубоко и сильно, жадно рассматривая пьяный, поплывший взгляд мужа. Его заводило от вида того, как тот прикусывает губу, стараясь сдержать стоны, подставляет шею под поцелуи, как горят его щеки и он прикрывает глаза всякий раз, когда член погружается в него целиком. Рыжик судорожно цеплялся за его плечи руками, обхватывая ногами, прижимая сильнее, его член шлепался по животу, пачкая белесыми тягучими каплями предэякулята.
Сканд и сам был уже на грани, но он не мог себе позволить кончить первым и оставить Лекса неудовлетворенным, нет, удовольствие рыжика было важнее собственного, хотя от наслаждения, казалось, мозги уже плавились. И только увидев, как Лекса выгнуло и в безмолвном крике распахнулся его рот, он, наконец, отпустил себя в пропасть наслаждения следом за мужем.
Последним усилием Сканд перевернулся на спину и, осторожно выпрямив стройные ноги рыжика, уложил его на своей груди, как награду за победу или как пластырь на рану. Не оторвать без боли. Свое, родное, такое нужное, просто до судорог. Лекс тяжело дышал и внимательно рассматривал мужа, думая явно о
