Андрей Марченко - Люди, дружившие со смертью

– Слушай, неужели ты сам в это веришь? Будь это люди, они бы и напали на свету… И вряд ли стали бы бросаться камнями… Я подошел к окну. За ним было темно – темней не бывает. Оно было узким, таким узким, что…

– Это бойница, Ади… Ты понял?… В этом доме собирались пересиживать нападение. Ади подошел и стал рядом, ощупал края проема. Через бойницу ничего не было видно – там стояла вечная тьма. И кто его знает, что скрывала она. Может, за нами уже следили чьи-то глаза. Я снял китель и набросил его на окно:

– И отчего мне дома не спалось? – пробормотал я, совершенно не ожидая ответа. Но ответ я получил:

– Потому что дома не сиделось твоему отцу. Действительно, и как я не догадался?

Ночь прошла спокойно. Спал я в полглаза, готовый при любом шорохе вскочить на ноги. Но шороха не было. К утру я уже различал, как бьется мое сердце, я слышал, как дышит Ади, как где-то далеко шумит вода какой-то ручей. Было ли у него хоть когда-то название? Будет ли он назван в будущем. Проснувшись, позавтракали. С молчаливого согласия сразу же стали экономить пищу. Ели яблоки, которыми угостил нас хозяин деревянного замка. Яблоки были зимние, такие твердые, что еще немного, и можно поломать зубы. Затем пошли дальше. По рейкам прошли совсем немного – может милю. Дальше туннель оказался затоплен. Мы вернулись и свернули в иной туннель. Этот вел куда-то вверх, но в нем не было путеводной нити рельс. Я раньше и не предполагал, что так быстро можно сбиться со счета часов и направлений. Проведя в пещерах вторые сутки, я уже не знал, что там, на верху – день или ночь… Не предполагал я и куда мы идем – а восток, или же за множеством поворотов, мы не заметили и повернули назад, на запад. Шаг за шагом, миля за милей. Пещера, еще одна пещера. Привал у подземной реки. Я набирал из нее воду с опаской – что за рыбы в ней водились, не считает ли кто мои шаги, готовый выплеснуться из черных вод. Но все обошлось… Немного прошли по течению, имея надежду, что река где-то выходит на поверхность. Но нет – через какую-то милю она с грохотом ныряла меж валунами. Шаг за шагом, миля за милей…

Шаг за шагом, миля за милей… В темноте. Давно сгорели факелы. Давно, но я не знаю когда – мне не по чем мерить время. Истлела одежда. Башмаки рассыпались. Но это не беда – ступни огрубели. Даже по камням мы можем бежать. Мы уже забыли, как выглядит свет. Мы боимся его увидеть. Зато чувствуем запах за многие мили. Мы чувствуем тепло, оброненное кем-то на камни. Идем по следу – и убиваем. В пещерах нас все боятся. Если, конечно успевают испугаться. Но мы подходим бесшумно. Бьем. У нас есть большие ножи. Мы самые сильные. Мы были самыми умными. Мы лучшие. Но мы уже не ищем выход, мы слишком заняты тем, чтоб выжить. Чтоб сделать еще один шаг. Чтоб…

– Фу… присниться же такое. Я протер глаза – легче не стало. Сон продолжал висеть внутри меня. Мы легли спать потушив огонь. во-первых надо было беречь дрова, ну а во-вторых костер мог привлечь существ из тьмы. Старая присказка: если ты видишь врага, враг видит тебя. Я протирал глаза, но получалось это неважно– они слипались и какое-то пятно из сна продолжало висеть сбоку. Затем я повертел головой, пытаясь его сбросить. Это у меня не получилось. Подумалось: свет из сна не заберешь. Тогда я стал тормошить сонного Ади.

– Выход! Смотри Ади, выход! Точно тебе говорю! Реннер только отмахнулся:

– Не может быть… Мы и середины пути не прошли.

– Я тебе говорю – я вижу дневной свет. В доказательство я потушил факел об стену. Но действительно: справа из боковой пещеры шел мутный свет. Но он был не искусственным, а самым настоящим – дневным. Забыв об осторожности, мы почти бегом бросились туда. Но там был зал, из которого не было иного выхода, кроме того коридора, по которому мы вошли. Но в том зале не было еще одной вещи – а именно части потолка. И из колодца длинной, возможно, с четверть мили, падал солнечный свет. Где-то далеко вверху стоял солнечный день, порой оттуда врывался ветер, принося в подземелье рой снежинок. Они кружили по пещере, но большинство оседало под окном в небо. Ади стал в сугроб и смотрел вверх – на него падал снег и свет, он вдыхал воздух, пытая напиться им вдоволь, запастись солнечным светом на долгий путь. Я подошел и сгреб снег, попытался слепить из него снежок. Но у меня ничего не получилось – было холодно. С моей ладони снег ссыпался на землю. И тут я увидел их. Кажется, меня это повергло в шок, в ступор. Я замер на несколько мгновений, может даже на минуту. И очнулся я, только когда Ади спросил меня:

– Ну что, пошли?… Ну да, конечно же, он смотрел вверх, поэтому не заметил то, что у него было под ногами.

– Смотри, – сказал я ему. – след… Вообще-то следов было несколько – на пятачке со снегом их уместилось пять, хотя от последнего уцелела хорошо если была половинка.

– И действительно, – согласился Ади, – след… След был похож на человеческий, но когда я присмотрелся, вдумался, понял

– никакой человек не будет бегать босиком по снегу. Ни у одного человека нет лапы длинной в десять вершков. И что характерно – у людей пальцев на ногах пять. Здесь было четыре.

– След свежий, – заговорил Ади, – два следа лапы правой и три – соответственно левой… Говорил он прописные истины, то, что увидит любой следопыт. Зачем он это делал? Да для того, чтоб спугнуть тишину, может еще кого-то закутанного в темноту. Значит, все же, мы были в этих подземельях не одни. Я много слышал о том, что в горах живут гномы, драконы, всяка нечисть. Но драконов я не видел ни разу в жизни, но думаю, туннели, по которым мы шли, были бы для них малы. Гномы в моем представлении были вредными, но такими с которыми легко столковаться. Главное не трогать их богатство – то ли горшок с золотом, то ли спящую в хрустальном гробу царевну. Да, впрочем, это неважно. Это все были сказки. Ну а там, там, в темноте, кто-то жил… Здесь, в круге света, казалось, что мы в безопасности. Это наше место, солнце за нас, и мы в круге света. Но что делать, когда солнце закатиться и над миром воцариться ночь. Да и не могли же мы стоять тут вечно… У моей жизни и когда-то прочитанной книги появлялось все больше общих моментов. ! Новый год

В подземельях тоже была зима. Здесь не было снега, но от этого легче не становилось, и, порой среди вековых сталактитов и сталагмитов вплетались вполне обыкновенные сосульки. Дул ветер, заколачивая слова обратно в глотку. Кожа на лице задубела, холод пробирался глубже. Говорить стало трудно и ленно. Когда все же приходилось обмолвиться словом, говорили кратко, не шевеля губами, сохраняя тепло и дыхание. Пару раз мы пытались идти вслед за ветром, в надежде, что он выведет нас на поверхность, но всякий раз он то спрыгивал с обрыва и летел дальше, то взмывал вверх перед неприступной скалой. В каменном мешке, где почти не было сквозняков, мы остановились на привал. Еды становилось все меньше, и от куска припасенной колбасы мы отрезали колесики все тоньше и тоньше. Сухарь треснул, крошки зазвенели по зубам, будто стеклянные шарики по металлу. На мгновение я испугался за судьбу зубов, провел по ним языком – нет, нормально, все на месте – можно продолжать обедать. Да и если бы иной зуб все же треснул – что толку, все равно до ближайшего зубодера было миль двести. Если я не ошибался с подсчетом дней, то в моем мире календари и часы начинали отмеривать новый год. Как-то за приключениями я забыл об этом, и вдруг вспомнилось. Впрочем, год был таким молодым, что нельзя и сказать – хороший он или плохой. Хотя с иной стороны, говорилось, что как год начинается, так он и пройдет. Я начинал год в нескольких милях под землей. Ну и что с того – что мне теперь, не выходить на поверхность до следующего года? Я вздохнул достаточно громко, чтоб меня услышал Ади.