Джульет Маккенна - Кинжал убийцы

Бесцветный огонь на миг осветил реальность. Далекий частокол побледнел, и я отчетливо увидела «Эринго». Страшная боль от сломанной кости пронзила мое запястье, хотя я знала, что это не моя травма.

— Будь они прокляты! — Горькие слова Гуиналь вновь крепко привязали меня к ее воле. Я снова увидела частокол, увидела зверя-пирата, который выкручивал посиневшую руку Паррайла. Ученый зарыдал и начал биться головой о землю, слезы лились из его сощуренных глаз.

Все три эльетимма столпились как стервятники, вокруг парня, не дожидаясь, когда их добыча перестанет дышать. Безносый пират торопливо отполз, он явно испугался этих тощих чужаков. Обнимая сломанную руку, Паррайл свернулся в беспомощный комок, от его непокорности больше не было пользы.

Эльетиммы соединили руки. Вместе с ними и мы с Гуиналь явственно увидели обнаженную жизнь Паррайла. Дорогие воспоминания запорхали мимо меня, как цветные страницы, вырванные из драгоценной книжки детских сказок и рассыпанные по равнодушной земле. Паррайл был любимым ребенком, тем более что детские хвори унесли многих его братьев и сестер к чуткой заботе Полдриона. Его отец, скромный клерк в купеческом доме, экономил на всем, чтобы послать своего многообещающего сына в Ванам, мать утирала слезы, утешая себя, что все эти жертвы — ради ее любимца. Не ленивый и не богатый, студент Паррайл был на посылках у более денежных учеников, дабы иметь что-то на пропитание, но даже тогда ходил голодный, если какой-то заманчивый свиток или пергамент опустошал его кошелек. Гордость ментора Тонина согревала молодого ученого, поддерживала его уверенность в своих талантах, научила его выпутывать нити смысла из клубка суеверий и искаженных молитв — все, что Хаос оставил от эфирного знания.

Эти воспоминания колдуны разорвали на части, в отчаянии они искали то, что Паррайл знал, а они — нет. Терзаемый жгучей болью в руке, ученый лежал, беспомощный, и не сопротивлялся, когда они подвергли холодному изучению его первый визит в Келларин. Они увидели его нервным и возбужденным в группе ментора Тонина, Паррайл был захвачен тем, как сухая теория его исследований обретает плоть и кровь реальности. Но после нападения эльетиммов тот интерес сменился ужасом. Друзья и маги лежали мертвые со всех сторон, и никто, кроме Паррайла, не мог разбудить спящих колонистов. По дороге к спрятанной пещере Эдисгессета он призвал всю свою решимость и волю, чтобы победить малодушные сомнения.

Я с удивлением обнаружила, что Паррайл меня боялся, но это мимолетное впечатление исчезло как дым в пылающем огне его преданности Гуиналь. Изумленный ее красотой, ученый хранил в памяти ее спящее лицо, застывшее в тусклом свете пещеры, — такое, каким он впервые его увидел и какое парило сейчас перед всеми нами. Тот первый восторг сопровождал юношу постоянно. Каждое слово барышни было для Паррайла как милость, каждое ее действие выглядело доказательством ее благородства и добродетели. Даже его возвращение в Ванам не поколебало эту верность, и когда появился шанс вернуться, страстное желание ученого быть полезным своей госпоже окрашивало все его мысли и поступки.

Меня захлестнули ярость, отвращение, негодование, словно этого бедного парня раздели догола на потеху ревущей толпе. Эльетиммка вскинула голову и уставилась прямо на меня.

— Даридж, Мойн!

Эта тварь, без сомнения, видела нас обеих. Ее сверлящий взгляд проникал сквозь завесу того заклинания, каким прикрывала нас Гуиналь.

Эльетиммы бросили Паррайла и двинулись к нам.

— Гуиналь? — пискнула я.

Но барышня не хуже меня видела опасность.

— Вы оскверняете эфир своим прикосновением. — Презрение Гуиналь хлестнуло колдунов, и эльетиммская троица отшатнулась. — Мне следует выжечь то испорченное знание из самых глубин ваших умов. Неужели вы думаете, что можете использовать против меня свои грязные приемы?

Она подняла руку, бестелесный призрак, но эльетиммы попятились, словно перед ними стоял некий мифический воин, весь в блестящих доспехах и с пылающим мечом.

Один из колдунов, тот, которого звали Даридж, споткнулся о Паррайла. Быстро, как кусающая лиса, он схватил его за волосы.

— Если мы не можем коснуться тебя, то он в наших руках.

Он злобно пнул ученого в пах. Второй колдун, Мойн, наступил на сломанное запястье Паррайла. Ученый едва реагировал, и я почувствовала горестное беспокойство Гуиналь, вторящее моей тревоге.

Ужасный мир иллюзии замерцал вокруг меня. Мойн ухмыльнулся, словно удовлетворенный дьявол.

— Ты достаточно сильна, чтобы поддерживать свою магию перед лицом его боли?

— Ялда! — Не сводя глаз с Гуиналь, Даридж поманил к себе эльетиммку.

Женщина подняла пиратскую дубинку и с ядовитой улыбкой обрушила ее на голову Паррайла. Из его ушей и носа хлынула кровь. Колдунья наносила удары снова и снова, пока Даридж пинал его в живот, а Мойн коваными сапогами в незащищенную спину.

Последние муки безгрешного юноши исчезли как сон, но я знала, что этот кошмар мне не приснился, даже когда палуба «Эринго» вновь стала твердой и надежной. Гуиналь трясущимися руками закрыла лицо и убежала в каюту, содрогаясь от рыданий.

У Аллин расширились глаза.

— Что случилось?

— У них эльетиммские колдуны, — сообщила я ей. — Мы должны убраться отсюда.

Я вдруг поняла, что насквозь промокла от пота. На рубахе проступили темные пятна, бриджи липли к ногам. Ветер охладил меня снаружи, но внутри у меня и так царил ледяной холод.

— Мы уже уходим. — Аллин показала на черно-желтые клетчатые флаги — сигнал к отступлению. «Ламинария» и «Огненный Гольян» направлялись к нам. Пираты, которые с радостью зарезали бы всех на борту, в досаде остались стоять на гальке. — У нас нет людей, чтобы сражаться без помощи магии.

Матросам «Эринго» с огромными усилиями удалось осторожно провести нас мимо тлеющих обломков «Бешеного Пса» и «Морской Лисицы». «Ураган» поворачивал в более широкой части пролива за горящими корпусами. Теперь его все прекрасно видели, так как покров магии был сброшен из-за страха эфирной атаки на Шива, Зара и Лариссу. Вот тебе и наш план подобраться к пиратам достаточно близко, чтобы забрать пленников. Увы, но вновь обретенная уверенность магов в работе со стихией воздуха оказалась ненужной. Флотилия Витранселя сомкнула ряды позади «Эринго». Используя все преимущества ветра и прилива, мы бежали на север по проливу, оставляя позади свои разбитые надежды.

— Что с Паррайлом и Налдетом? — встревоженно спросила Аллин.

— Паррайл мертв, — мрачно ответила я.

— А Налдет? — Ее голос дрогнул.