Анастасия Дементьева - Четвёртый. Первые шаги

Отчего-то во мне появилась твёрдая уверенность, что Эр тот ещё пройдоха, но доказательств этому не было. Конь шёл умеренным, спокойным шагом, не давая мне даже повода для того, чтобы сверзиться вниз. Однако это не мешало мне при каждом его особо резком, по сравнению с другими, повороте головы вздрагивать. Нет, я не думал, что он попытается скинуть меня или каким-либо образом навредить, но всё же что-то внутри требовало быть более осторожным, так как он мог придумать какую-либо пакость. Друзья удивлённо косились на мою неестественно прямую спину и лишь ухмылялись краешками губ, о чём-то догадываясь.

И всё-таки это всё были лишь мои размышления, никоим образом не касавшиеся других и нашей миссии. Мы неспешно трусили по дороге, периодически останавливаясь, чтобы передохнуть — в большей степени это требовалось Ольхе, не привыкшей к длительным путешествиям — затем снова пускались в путь, придерживаясь довольно быстрого, но не утомительного для лошадей темпа. До Витоса оставалось не так уж и много, так что всё должно было пройти гладко, благо никаких разбойников и прочих работников ножа и топора нам не попадалось на пути, так что можно было не волноваться. Я уже было и вовсе решил, что удастся обойтись без лишних приключений, однако судьба решила иначе, но тут уж ничего нельзя было поделать, пусть мы и делаем её сами, по мнению меньшинства, иногда она создаёт что-либо по своему усмотрению, невзирая на наши молитвы и прошения…

— Ох, ещё день на ногах, а затем, наконец, мягкая постель и уютная комнатёнка на каком-нибудь постоялом дворе, — мечтательно протянул Грег, прикрыв глаза и причмокнув губами, дополняя. — Пышногрудые официантки и хорошее вино…

— А так же неоправданно завышенные цены и в итоге пустые карманы, когда нам предстоит пройти ещё немало лиг. — Закончил за него демон, не сдержав зевка.

— Вот надо было тебе всё испортить, — наигранно возмутился Толкит. — Такую картину замарал мне!

— Да ты её в жизни не видел! — парировал тот, откровенно насмехаясь.

— Да я побольше тебя видел, ты, великосветская задница!..

Вникая в их спор со странным удовлетворением, я настороженно всматривался в окружающее пространство. Во мне крепла уверенность, что что-то не так, но в чём именно причина понять никак не удавалось, пусть и догадка лежала буквально на поверхности. Лишь по истечении получаса я догадался, что именно меня так напрягало. Абсолютная, тяжёлая тишина. Я бы даже сказал, мёртвая, но почему именно, на словах не объяснить, нужно просто прочувствовать и проанализировать ощущения.

Разговоры сами собой увяли, тем для них неожиданно не нашлось, и дальнейший путь мы проделали в молчании, прерываемым шумным дыханием лошадей и мерным стуком их копыт. Ольха, только немного раскрепостившаяся, вновь вся сжалась и теперь пугливо стреляла зелёными глазищами по сторонам, задерживая внимание на особо насыщенных тенях, что отбрасывали ветвистые деревья. Толкит, поразив, пожалуй, своим поступком не меня одного, заставил идти свою кобылу рядом с мерином и ободряюще улыбался девушке, которая мигом стала цвета спелой помидорки и мило сморщила свой маленький носик. Глядя на неё, настроение улучшалось, так что безжизненная местность напрягала уже не столь сильно.

— За поворотом должно быть небольшое ответвление, свернув, через час уже будем у деревеньки. Я пару раз там останавливался, люди душевные, и накормят, и много не возьмут, — пояснил Грег, когда я поинтересовался, где будем делать привал.

— За поворотом, так за поворотом, — согласился я, проводя рукой по мягкой шее своего Эра, который косил на моих спутников шоколадным глазом. Хотя думается мне, что в большей степени он занимался созерцанием серебристой кобылы, которая лишь воротила от него тёмный нос. Ну-ну, посмотрим, как она запрыгает, когда Эр примет свой нормальный вид.

Не подлежит сомнению, что поразительные свойства жеребца меня пугали и по меньшей степени требовали объяснения, но я старался не заморачиваться по этому поводу. Что искать ответы и придираться к истине, если он принадлежит мне и в будущем принесёт несомненную пользу? Да будь волшебный (данный факт не подлежит сомнению) конь хоть прислужником кровавого Даргиша, я не откажусь от него, тем более что он сам меня выбрал.

— Мне кажется, что ты несколько подзабыл правильную дорогу к «деревеньке», — медовым голосом протянул Рурка, скривив рот в наипротивнейшей улыбочке, на которую только был способен.

Подъехав к покосившемуся заборчику, я приподнялся на стременах и сунул нос во двор ближайшей постройки. Развороченная дверь открывает проход в явно опустевший дом, огород зарос, а в крыше виднеются рваные дыры, будто изнутри палили огнестрельным оружием. Но эта версия отпадала по двум причинам: подобного на Лиге быть не могло, к тому же следов копоти не наблюдалось.

— Это окраинный дом. Может, отсюда просто съехали вглубь посёлка? — предположил я, направляя Эра в упомянутом направлении.

— Будем надеяться, что так, — угрюмо пробормотал Грег. — Но у меня дурное предчувствие.

К слову сказать, я тоже ощущал нечто странное. Какую-то пустоту, внутренний холод, что неотрывно следует за умирающими на последних мгновениях жизни. Я уже практически уверен, что здесь никого не осталось, но мои догадки могли быть ложными, да и лишать Толкита надежды не хотелось. Судя по всему, он знал многих отсюда, потому ему может быть больно.

Наши лошади флегматично брели по пустынной улице, не проявляя никакого интереса к окружающей обстановке. Я же старался лишний раз не смотреть в сторону наёмника, так как это было бы неправильным. Он не должен ощутить жалось, что я испытывал к нему, ведь это для воина было бы уничижительно.

Грег плотно сжал губы, его пальцы столь сильно обхватили поводья, что побелели, а тёмные глаза стали светлее, приобретя стальной отлив. Тихое бешенство, вот название его состоянию, пусть оно и более чем наполовину сдобрено душевной мукой. Я мог понять его, ибо испытал нечто похожее, когда увидел тело Ярины, моей второй матери. Поэтому ничего не спрашивал, ведь справиться он должен сам. Любые слова утешения он сейчас воспримет как личное оскорбление.

— Вам лучше уйти отсюда, — хрипло закашлялся кто-то из приземистого дома, мимо которого мы сейчас проезжали.

Грег резко развернулся и, прищурившись, сосредоточенно всматривался в тёмный проём отворившейся двери.

— Кто ты? Покажись! — потребовал он.