Глен Кук - Десять поверженных

Это свечение повисло надо мной и принялось успокаивать. В словах проскакивали весёлые интонации.

«Не бойся, мой верный. Лестница Слезы — ещё не ключ Империи. Её утрата не принесёт вреда. Что бы ни случилось, мой преданный будет в безопасности. Лестница — это только очередной пункт на пути Твёрдого к поражению.»

И дальше, в той же приводящей в замешательство манере. Мои самые дикие фантазии отозвались эхом, вернулись ко мне. В конце, на короткое мгновение, из глубины сияния показалось лицо. Женского лица красивее этого я не видел никогда. Хотя сейчас никак не могу его вспомнить.

На следующее утро, пинками поднимая людей и приводя свой госпиталь в рабочее состояние, я рассказал об этом сне Одноглазому. Он взглянул на меня и пожал плечами.

— Слишком буйная фантазия, Каркун.

Он был озабочен тем, чтобы поскорее закончить здесь свою работу и смыться. Одноглазый ненавидел работу.

Сделав свои дела, я бесцельно побрёл вниз, к лагерю. Голова гудела, и настроение было не из лучших. Прохладный, сухой горный воздух бодрил не так хорошо, как хотелось бы.

Я обнаружил, что и у остальных настроение не лучше моего. Внизу войска Твёрдого пришли в движение.

Сильно помогала глубокая уверенность, что независимо от того, как обстоят дела в данный момент, дорога к победе будет открыта. Гвардия пронесла это убеждение и через поражение в Лордах. Нам всегда удавалось расквасить повстанцам нос, даже если армия Леди терпела поражение. Хотя сейчас… Уверенность поколебалась.

Форсберг, Розы, Лорды и дюжина более мелких неудач. Частью поражения является потеря побед. Нас преследовало тайное подозрение, что несмотря на явное преимущество занятых позиций и поддержку Поверженных, что-нибудь будет не так.

Может быть, они сами всё это устраивали, может, сам Капитан был не в курсе, а может, даже и Ловец Душ. Возможно, это происходило само, как уже однажды…

Одноглазый спускался вслед за мной, мрачный, бормоча что-то себе под нос. Его так и тянуло на скандал. Мимо прошёл Гоблин.

Лентяй Гоблин только что выбрался из своей походной постели. В руках у него был котелок с водой, чтобы помыться. Он был очень утончённым и разборчивым малым. Одноглазый, заметив его, почувствовал шанс наказать кого-нибудь за своё плохое настроение. Он пробормотал одно за другим какие-то странные слова и заплясал на месте от любопытства. Этот танец наполовину напоминал балет, наполовину — примитивные воинственные пляски.

С водой у Гоблина что-то произошло.

Потянувшийся от неё запах я почувствовал за двадцать футов. Она стала болезненно-коричневой. На её поверхности плавали тошнотворные зелёные плевки. Оттуда просто несло заразой.

Величественно, с чувством собственного достоинства, Гоблин поднялся, повернулся. Несколько секунд он смотрел прямо в глаза Одноглазому, который зло улыбался, потом нагнулся. Когда он снова поднял голову, на лице у него была огромная жабья улыбка. Он раскрыл рот и испустил такой ужасный, сотрясающий землю вой, какого я не слышал ещё никогда.

ГЛАВА 4

Они не замечали никого вокруг, и горе тому глупцу, который попался бы им под руку. Вокруг Одноглазого плясали тени и извивались по земле, как тысячи стремительный змей. Привидения закружились, выползая из-под камней, падая с деревьев и выпрыгивая из кустов. Они пищали, выли, хихикали, гоняясь за тёмными змеями Одноглазого.

Привидения были в два фута высотой и сильно напоминали вдвое укороченных Одноглазых с физиономиями, втрое отвратительными, и задами, как у самок бабуинов в брачный сезон. Что они вытворяли с пойманными змеями, приличия просто не позволяют мне пересказывать.

Побеждённый Одноглазый подпрыгнул от огорчения. Он ругался и визжал с пеной у рта. Нам, ветеранам, которые уже были свидетелями таких диких баталий, было совершенно ясно, что Гоблин просто таился, поджидая, когда Одноглазый что-нибудь начнёт.

Но на этот раз Одноглазый нашёл в себе силы сделать ещё один выстрел.

Он прогнал змей. Камни, кусты и деревья, из которых появились уродцы Гоблина, теперь извергали огромных, отливающих зеленью навозных жуков. Жуки набросились на эльфов Гоблина, согнали их в кучу и принялись теснить к краю обрыва.

Необходимо сказать, что всё это сопровождалось гиканьем и свистом зрителей. Мы, будучи давно знакомы с этой нескончаемой враждой, просто надрывались от смеха. Те, кто не был ещё с этим знаком, тоже присоединились к нам, когда осознали, что им ничего не угрожает.

Краснозадые привидения пустили в землю корни, отказываясь падать вниз. Они превратились в громадные, покрытые слизью плотоядные растения, которые заняли бы достойное место в диких джунглях из ночных кошмаров. Щёлк, щёлк, хрусь — хитиновые панцири ломались в челюстях растений. Такое чувство, от которого по спине идут мурашки и сводит зубы, возникает, если раздавить большого таракана и размазать его по стенке. Только здесь оно было в тысячу раз сильнее и вызывало неудержимую дрожь во всём теле. Даже Одноглазый застыл на мгновение.

Я оглянулся. Капитан тоже подошёл посмотреть. Он не удержался от довольной улыбки. Эта драгоценная улыбка встречалась реже, чем яйца птицы феникс. Сопровождавшие его офицеры регулярной армии были сбиты с толку.

Кто-то встал рядом со мной, вплотную, как старый приятель. Я скосил глаза и обнаружил, что стою плечом к плечу с Ловцом Душ. Или локоть к плечу. Поверженный на самом деле был не слишком высокого роста.

— Забавно, да? — сказал он одним из тысячи своих голосов.

Я нервно кивнул.

Одноглазый задрожал всем телом, подпрыгнул высоко в воздух, завопил, завыл, рухнул на землю и забился в конвульсиях, как человек, одолеваемый падучей.

Уцелевшие жуки сбились в две копошащиеся кучи и, злобно щёлкая челюстями, принялись нападать друг на друга. Столбы коричневого дыма поднялись из обеих куч, разрослись, соединились, превратившись в завесу, которая скрыла взбесившихся насекомых. Дым собрался в маленькие шарики, которые скакали, подпрыгивали всё выше после каждого удара о землю.

Затем они совсем перестали падать вниз. Дрейфуя по ветру, они выстраивались, образуя кривые пальцы.

В общем, это была копия грубых лап Одноглазого, только в сотни раз большего размера. Эти руки принялись за прополку чудовищных насаждений Гоблина, вырывая растения с корнем и связывая их стебли первоклассными, сложными морскими узлами. Получился длиннющий венок.

— Да у них такие способности, о которых я и не подозревал, — заметил Ловец Душ. — Только они растрачиваются легкомысленно.