Токацин - Зелёный рассвет

— Фриссгейн, я у тебя за светильник? — поинтересовался Гедимин, и от холодной ярости в его голосе Речник даже поёжился. Правда, секунду спустя он понял, что сармат злится не на него. "Идис" в очередной раз ускользнула от искателя, и никакие приборы не помогли.

— Гедимин, возьмёшься очистить это? Красивый камень, редкий, — сказал Фрисс и протянул ему находку. Сармат принял её, взвесил на руке — и впился в неё пристальным взглядом. Он хотел что-то сказать Фриссу, но не успел. Рилкаровая плита грохнулась откуда-то сверху, в полёте ударив Гедимина и отбросив его в сторону. Фрисс и слова не успел сказать, как полетел следом. Сверху раздались злорадные писклявые голоса, а потом Фрисс еле успел закрыть лицо — невидимый, но раскалённый луч пролетел мимо, опалив волосы даже под скафандром. Вопли на крыше сменились криками боли. Что-то прыгнуло на Речника, он махнул мечом наугад, вызвал яростный писк и хрип — и убедился, что попал в цель.

Кто-то сзади схватил его за шиворот, не слишком аккуратно, но крепко, и поднял в воздух. Речник на весу бросил молнию в невидимый источник верещания, воплей стало больше. А потом над ним мелькнуло затянутое дымкой небо и своды воздушного моста.

Уже на улице Гедимин поставил Речника на землю. Тот благодарно кивнул, попробовал сделать шаг — и сдавленно охнул.

— Гедимин, бегать я смогу нескоро, — печально сказал Фрисс, ощупывая колено. Падение на плиту даром не прошло…

— Что с тобой делать? Держись за броню, — пожал плечами сармат и помог Речнику забраться к себе на плечо. — Крысы Моджиса — хитрые твари…

Речник понуро кивнул. Умения сбрасывать тяжеленные плиты он от крыс не ожидал! Ещё немного — и его в лепёшку раздавили бы в этих развалинах. Не зря все крысы боятся Стинка и его тварей…

— Поиск твой принёс плоды? — осторожно спросил Фрисс.

— Пусто, как в вакууме, — ответил Гедимин. Он шёл быстро, но Речник заметил, что дышит он очень тяжело, словно дышать ему больно, а шевелиться — ещё больнее. Фрисс вспомнил, что плита сбила сармата на пол, сам же Речник был задет лишь её краем и воздушной волной… Он похолодел. Если Гедимина ранили, Фрисс даже довести его до укрытия не сможет…

До укрытия Древний Сармат дошёл сам и только один раз остановился в тени и привалился к стене. Фрисс боялся, что тут он и упадёт. Но упал он уже в комнате для дезактивации — прошёл пару шагов, пошатнулся и опустился на колени, а потом повалился ничком.

— Фриссгейн, не трогай меня пару суток, — глухо сказал он из-под шлема. — Отмойся и иди наверх, мне надо отлежаться.

— Гедимин, тебе надо лекаря, — сказал Фрисс, беспомощно глядя на сармата. — Я сейчас пойду на участок, а если там нет никого — слетаю на "Флан". Что тебе сломали?

— Куда ты пойдёшь? — прохрипел сармат и попытался дотянуться до сфалта. — Я видел, как ты ходишь…

Речник, на секунду забывший о боли в ноге, шагнул к нему, чтобы помочь с оружием — и ясно понял, что Гедимин прав. Сейчас Фриссу даже из укрытия не выйти, а если снаружи крысы, они его голыми руками возьмут.

— Не поднимай. Отожми пластину… теперь скатывай по моему плечу. Нет, руки не подсовывай! Оно весит как три тебя… — Гедимин одной рукой перехватил оружие за сопло и стянул на пол. — Помнишь, как отмываться? Нет? Тогда слушай и делай в точности…

Речник долго пробыл внизу, даже поесть забыл — смывал лучистую пыль с себя, с оружия и брони сармата (Гедимин пытался отказаться от помощи, но не вышло), с находок… Потом положил находки в контейнер окончательной очистки и посмотрел на притихшего сармата с ещё большей растерянностью, чем раньше.

— Гедимин, что-то можно для тебя сделать? Может, воинский бальзам тебя вылечит?

— Фриссгейн, сколько же у тебя мутагенов по всем карманам? — Гедимин хотел воскликнуть, но получилось только простонать. — Иди наверх, хватит глотать излучение. Вода и Би-плазма под плитой. Мне не носи — у меня запас есть. И вообще не трогай меня. Когда смогу вылезти, тогда вылезу. Да, если ты кость не сломал, возьми под пластиной на правом плече пробирку… ага, это она. Вылей на ушиб, так быстрее пройдёт. Всё, поднимайся.

— Только вздумай мне тут умереть! — Речнику воскликнуть не помешало ничто. — Как только смогу ходить, пойду за лекарем. Всё-всё, поднимаюсь. Ты не говори, если больно, но я тебя тут не брошу!

Наверху он в тишине доел Листовика, глотнул хумики и выглянул за дверь. Зелье Гедимина, в отличие от прошлых его лекарств, уменьшило боль, а не увеличило, зато кожа как будто промёрзла и онемела. Воинский бальзам при ушибах был совершенно бесполезен, Фрисс даже расходовать его не стал.

По улице хаотично бегали крысы, в основном бурые, перекликаясь писком и невнятным верещанием. Речник притаился на пороге укрытия и понадеялся, что твари его не заметят. Кажется, они с Гедимином недооценили Стинка… крысиный вожак послал стаю на поиски "убийц и грабителей"… да, скорее всего, так он их и называет. Или вовсе — свирепыми чудовищами. Теперь Фрисс тут как в осаде, и если крысы найдут убежище — сейчас, когда Гедимин беспомощен — Речника сожрут с костями. "Легендарный, Вайнег бы его побрал, поиск…" — тоскливо подумал Фрисс, сливаясь со стеной.

Поздним вечером он снова спустился к Гедимину. Сармат не спал, но лежал без движения.

— Не выходи наружу, — с трудом сказал он. — Не выходи. Несколько суток они будут искать, потом забудут.

— Когда ты поправишься, мы снова туда пойдём и выжжем их, чтобы следа не осталось, — сказал Речник, держа руку на плече Гедимина. — И найдём, где они прячут "Идис"!

— "Идис"… Они не прячут её, — сармат судорожно вздохнул. — Она уходит из рук Гедимина Кета. Ей такой сармат ни к чему. Вот оно, везение ликвидаторов… не сгореть в атомном огне, а подохнуть как жалкая крыса на радиоактивной помойке…

— Гедимин! — Фрисс постучал по его броне. — Очнись и не говори ерунды. Впереди вся осень. И много-много лет… Нет, что я несу! Мы найдём её до зимы. И пусть попробует не найтись!!!

Гедимин больше не отвечал, и Речник, прислушавшись к его дыханию, решил, что сармат уснул. Он тихо подошёл к контейнеру для дезактивации, сдвинул крышку и взял в руки странный литой стержень, найденный у подстанции. Внутри что-то пульсировало, билось, излучая слабое тепло. "Вся мощь станции… звёздный огонь…" — подумал Речник, вздохнул и положил стержень на место. В разговор у подстанции Гедимин не верит… ну вот как ему помочь?! Явный же след…

Этой ночью Фрисс спал беспокойно. Может, потому, что закрыл дверь наглухо — если крысы найдут, то не смогут войти… Во сне что-то билось и пульсировало в его руке, зелёный свет сочился сквозь пальцы. "Цепная реакция… Встречный Шквал… Готовность к запуску… Отсчёт… Начинаю отсчёт… Малая мощность… Выход на проектную… Разогрев… Пусть будет тепло… Отпусти меня… отпусти отсюда… холодно… тяжело… отпусти!" — странный, ни на что не похожий голос тоже пульсировал, но уже внутри головы, и перед глазами полыхали огни, а кости будто дрожали в такт. И чей-то взгляд насквозь пронизывал Речника, раскалённый и смертоносный, как лучи, испускаемые сфалтом. Речник проснулся, выпил остатки хумики, приоткрыл дверь на чуть-чуть — и заснул без сновидений.