Юлия Фирсанова - Начало

— Восхитительно выглядишь и свита тебе подстать, — похвалила я чуть заалевшего эльфа, в тон первой из трех, кокетливо выглядывающих друг из-под друга рубашек, и деловито уточнила: — Как посольство? Вас тут никто не обижает?

Князь беззаботно рассмеялся, куда только подевался груз ответственности, омрачавший чело, и хлопнул в ладоши, прозвенев множеством браслетов, украшавших его руки от запястья до локтя (вся красота проглядывала сквозь разрезы рукавов, скрепленных дорогими пуговицами):

— Твоя магия обладает великой силой! Люди уже знают о ней! И о Цветной Радуге! — Аглаэль ласково коснулся обретенной реликвии, занимавшей почетное место среди других ювелирных изделий, обременявших его грудь.

— Дата подписания договора назначена, а пока нас пригласили быть гостями Патера и отдыхать, — дипломатично добавил советник-молчальник.

— Людям нужно время, — князь по-мальчишечьи прыснул, — чтобы увериться, что благодаря тебе ни обманывать, ни использовать силу в переговорах они более не смогут.

— Прекрасно! Ну пусть они мучаются, а вы можете с чистой совестью наслаждаться прогулкой по городу, заодно напомните людям о красоте мира, — довольно, даже капельку самодовольно, заключила я, мысленно представив кривую рожу графа Кольры, впервые в жизни вляпавшегося в необходимость честного ведения переговоров.

— Да уж, — хмыкнул Лакс, как на четверть эльф не испытывавший по поводу моей выходки никакого патриотического негодования, — такой красоты они долго не забудут.

— И это правильно! — наставительно сказала я. — Иногда нам полезно вспомнить о том, что тот крохотный уголок земли, где ютимся, еще не весь мир!

— Ты-то не ютишься, — заметил вор, уже успевший ознакомится с моей страстью к бродяжничеству, расцветшей махровым цветом на благодатной почве.

— В данном случае использовался прием риторического обобщения, указывающий не на конкретную персону, а на расу людей, — менторским тоном, скопированным у преподавательницы политологии с профессорским званием и тонной веса, уточнила я.

— Тебе не кажется, что ты слишком умная? — фыркнул Лакс, не то насмешливо, не то почтительно.

— Почему кажется? — изумилась я. — Я это просто знаю!

Эльфы, смешливый Фаль, да и сам вор заразительно расхохотались. Веселье волной загуляло по площади, даже люди, не знающие, с чего это все хохочут, начинали невольно улыбаться. Все-таки врут ученые, что зевота заразительнее смеха, все зависит от того, кто и как смеется.

— А еще я скромная, — чуть погодя, добавила я, вызвав новый взрыв хохота, под который мы и удалились с площади, оставив посольство любоваться достопримечательностями Квартала Богов.

— Ты рискуешь, Оса, наверняка в толпе рядом с эльфами соглядатаи графа крутились, — нахмурился Лакс, когда мы уже отошли достаточно далеко от площади.

Вор вел меня довольно быстро, то и дело нырял в какие-то проулки и переулки, сворачивал там, где, я была готова поспорить, просто не могло быть никакой улицы, а она непременно оказывалась в нужном ему месте. Поскольку магическими способностями рыжий не обладал, мне оставалось только восхищаться его знанием города и возмущаться тому, что меня куда-то тащат столь быстро, что я не могу получать от процесса удовольствия.

— Ну и что? — удивилась я, сообразив, какого черта вор принялся по заячьи путать следы. — Что он мне сделает? Я же магева!

— Это конечно, — откинув со лба рыжую прядь, вздохнул приятель, сбавляя темп передвижения и малость успокаиваясь, — а только такие люди проигрывать страсть как не любят. Лучше им на глаза не попадаться.

— А мы разве собираемся к графу в гости? — пожала я плечами. — Надо было заранее предупреждать об этом пункте программы. Я против. Мне он не нравится и я вовсе не желаю любоваться его кислой рожей, даже вкупе с великолепием его резиденции и коллекцией редкостей.

— Кто тебе рассказал про это? — Лакс удивился так, что даже остановился. — Или ты предвидела?

— Сия проницательность не магического свойства, — скривила я рот. — Замечал, приятель, чем дерьмовее человечек, тем, если конечно он обладает достаточной властью, вкусом и деньгами, с большим усердием он стремится окружить себя прекрасными вещами. То ли думает, будто сам красивее станет, то ли желает на их фоне еще большей мерзостью казаться…

— Оса очень мудрая, — самодовольно, словно он лично был ответственен за развитие моей непревзойденной мудрости, прояснил Фаль, свивая себе гнездо у меня на плече.

— Ты прав, парень, — неожиданно серьезно согласился Лакс с сильфом.

— А доверия к моей мудрости достаточно, чтобы посодействовать моим скромным желаниям пообедать и еще пошататься по городу? — умильно уточнила я.

Вор разулыбался и охотно подтвердил, что вполне достаточно, а посему мы, и сильф в том числе, что у меня уже не вызывало никакого удивления, закусили в маленьком, всего на десяток столов, трактирчике с милым названием "Полная кружка". Кроме спиртного, а мы все равно пили компот, там оказались удивительно вкусные тоненькие и сочные сардельки и поджаренные до хрустящей корочки, а сверху залитые сметанной подливой клубеньки какого-то растения, слегка напоминавшего по вкусу картошку. Разумеется, сладкого никто из нас просить не стал!

А потом мы шатались по городу. Гид из Лакса вышел просто замечательный. Перестав беспокоиться, он шел именно таким шагом, которым привыкла передвигаться и я, показывал мне лавки, дома, трактиры, мастерские и без умолку болтал не только о том, что именно представало перед моими глазами, но и сыпал всякими забавными историями, участником или свидетелем коих являлся, когда ему доводилось бывать в Патере. Я слушала, развесив уши, как слониха, совершенно не замечая ускользавшего времени. А зачем его было считать? Мы никуда не торопились и, право слово, я была абсолютно счастлива. Но мало-помалу день начал клонится к вечеру, и Лакс первым вспомнил о том, что в "Трех сапогах" нас будет ждать Лорд, готовый заплатить за ужин. Не позволить кому-то совершить столь благородный поступок мой рыжий приятель не был способен. Впрочем, прислушавшись к мнению своих гудящих от усердия ног, я согласилась со спутником. Мы начали возвращаться.

Глава 4

Народу по сравнению с дневным временем чуть прибавилось, поэтому вор выбирал не глухие, где и по голове походя тукнуть могут, чтоб зря не шлялся, куда не звали, но относительно свободные улочки. На таких я могла безнаказанно задирать голову вверх и глазеть по сторонам, не рискуя отдавить кому-нибудь из прохожих больную мозоль. На одной из улочек, где стояло несколько симпатичных домов — первый этаж из камня, второй дерево и черепичная экологически чистая крыша, — кроме птичьего кудахтанья за оградами слышался вполне отчетливый плач. Скорчившись у ровненького забора, навзрыд плакала симпатичная, совсем молоденькая девушка.