Мервин Пик - Титус Гроун

Когда-то Кремневая башня стояла отдельно, но кто-то из Гроунов догадался соединить ее с восточным крылом сначала просто галереей, а потом уже и надстроенными жилыми помещениями, в которых, впрочем, в настоящее время никто не жил.

Замок Горменгаст был бы отличным пособием для изучающих историю архитектуры – каждое здание, башня, корпус, пристройка несли на себе отпечаток своей эпохи. Самые первые сооружения – стены, сторожевые башни и северное крыло – были выстроены из грубо обработанных блоков, причем отдельные участки стен были сложены из скрепленных прочным древним раствором булыжников. Остальные части замка были выстроены позже, так что тут можно было наблюдать полное смешение стилей. Не было исключением и восточное крыло – с улицы туда можно было попасть через несколько выходов, над одним из которых была укреплена искусно высеченная из розоватого камня голова льва с оскаленной пастью. В пасти бессильно болталось мертвое, по-видимому, тело человека, и по кругу шла устрашающая надпись: «Он был врагом Гроунов». Просто и четко, без излишних завитушек или восклицательных знаков. Кто хочет – тот поймет. Другой вход являл собой изящную резную арку – явно скопированную с рисунка в книжке о жизни древних народов. Во многих местах все это архитектурное великолепие было густо оплетено плющом. Впрочем, плющ придавал серой громаде замка некую привлекательность.

Рядом с восточным крылом располагалась внушительная колоннада – серые и белые колонны, частью сделанные на месте, а частью купленные кем-то из прежних Гроунов. Флей уверял всех, что это место раньше использовалось как место летнего отдыха и пиров. Спорить с ним никто не пытался – не только потому, что он знал о Горменгасте все, но и потому, что пользы от этого не было бы никакой. Тем более что сейчас колоннадой никто не пользовался. Только в теплое время года дети играли тут в прятки, скрываясь за колоннами, большая часть из которых также была оплетена вездесущим плющом.

Внутри восточного крыла располагались самые различные залы и помещения – круглые, прямоугольные, даже треугольные. Некоторые были предназначены для проведения балов, другие имели под потолком антресоли – несомненно, для оркестра, что должен был услаждать слух именитых господ.

В одной комнате на втором этаже кто-то в давние времена держал птиц – тут сохранились сухие ветви, подвешенные на цепях в живописном беспорядке, стояли кадки с давно засохшими деревцами, на покрытом слое пыли полу громоздились кучки закаменевшего птичьего помета и стояли поилки, в которых давно высохли последние остатки воды.

Случилось так, что при нынешнем хозяине Горменгаста восточным крылом не пользовались – тут располагалась только единственное более-менее посещаемое помещение – библиотека.

Если смотреть на восточное крыло, стоя на улице, то библиотека располагалась между встроенной в жилые помещения башней с куполом в форме луковицы и квадратным зданием, фасад которого был когда-то облицован желто-розовой керамической плиткой. Теперь почти половина плитки осыпалась, только кое-где желто-розовый рисунок продолжал из последних сил напоминать о лучших временах.

Библиотека занимала длинную галерею, что располагалась между этими примечательными зданиями. Попасть сюда можно было через отдельную дубовую дверь, что обычно никогда не закрывалась на замок – камердинер справедливо полагал, что среди обитателей замка если и есть воры, то уж интересуются они чем угодно, только не книгами. К двери вели несколько массивных гранитных ступенек, вокруг которых буйно разрослась крапива. Вообще-то в книжное царство можно было попасть и через дверь в противоположной стене, и даже из главного корпуса замка – то есть не выходя на улицу. Но лорд Сепулкрейв пользовался неизменно одним и тем же маршрутом – выходил на улицу, миновал башню с луковичным куполом и поднимался по гранитным ступеням. Герцог был самым заядлым читателем замка, но проводил он в библиотеке куда меньше времени, чем ему хотелось бы – все в этом мире имеют свои обязанности, даже власть предержащие. Лорду Сепулкрейву в силу занимаемого им положения приходилось участвовать в разного рода церемониях, и не только у себя дома, так что немногие свободные часы он старался посвящать чтению. Был у герцога и еще один обычай – как поздно бы он не освобождался от текущих дел, он всегда приходил в библиотеку и просиживал тут почти до рассвета.

В тот вечер, когда хозяин замка послал Флея к госпоже Слэгг с распоряжением принести ребенка в библиотеку, он сумел освободиться уже в семь часов. Удобно устроившись в углу в глубоком кожаном кресле, герцог погрузился в воспоминания.

В комнате горел один-единственный светильник, но зато яркий. Впрочем, помещение было весьма внушительно, так что света хватало только на освещение страниц листаемой лордом Сепулкрейвом книги да на разгон тьмы от золоченых корешков ближайших к нему инкунабул. Полки с книгами уходили к потолку на высоту пятнадцати футов, но поверх полок еще шла каменная антресоль. Какое уж тут освещение…

Рядом с задумавшимся герцогом стоял небольшой столик, вырезанный из цельной глыбы розового мрамора. Кроме светильника, на столе лежали три книги – самые ценные из коллекции Гроунов. На коленях хозяина замка покоилась еще одна книга – сборник стихов, принадлежавший его деду. Однако книга была закрыта, впрочем, пока что лорду Сепулкрейву было не до чтения. Положив голову на спинку кресла, он размышлял, закрыв глаза. Одет аристократ был в просторный серый балахон – он всегда одевался в серое, когда шел в библиотеку. Глядя на герцога, всяк бы удивился его рукам – продолговатые кисти с тонкими пальцами изящно высовывались из просторных рукавов его одеяния – хозяин Горменгаста вовсе не выглядел прирожденным воином. Длинные холеные пальцы герцога покоились на подлокотниках кресла – в таком положении он сидел уже по меньшей мере час.

Библиотечный зал казался бесконечным – противоположная стена совершенно терялась во мраке. На мгновение лорд Сепулкрейв вскинул голову, привлеченный необычным шорохом, но потом снова смежил глаза – ему, кажется, просто показалось. Вообще вся обстановка, весь интерьер библиотеки так и навевали меланхолию на посетителя. Впрочем, именно за этим-то и приходил сюда хозяин – хоть на какое-то время отрешиться от мирских забот.

Сейчас герцог размышлял о самой что ни на есть жизни – о своей супруге. И лорд Сепулкрейв, и леди Гертруда никогда не чувствовали себя счастливыми в браке. Династические интересы требовали связи отпрысков знатных родов в единое целое, и это свершилось. Но они хоть и жили одной семьей, каждый чувствовал себя принадлежащим к какому-то иному миру, в котором супругу не было места. Тем не менее оба беспрекословно выполняли требования сложившегося за века ритуала – встречались, когда положено, ходили под руку, задавали друг другу банальные вопросы. Герцог Гроун и его жена относились друг к другу, как к обычному предмету быта, не больше. Сам лорд Сепулкрейв, сознавая неоспоримое превосходство собственного интеллекта над интеллектом супруги, тем не менее относился к ней с некоторым подозрением. Демонстративность, с которой госпожа Гертруда противопоставляла себя мужу, хотя ничего при этом не говорила и даже не делала никаких намеков, все-таки наводила на неприятные мысли. Герцог подумал с раздражением, что супруга невольно подрывает его авторитет. Но тут подкралась спасительная мысль – а что она сможет сделать, даже если ей что-то не нравится? Вот именно, что ровным счетом ничего. Можно сколько угодно бесноваться и задирать нос, но при этом сознавать, что твое место в жизни определено навечно. Встречались хозяева Горменгаста в будуаре леди Гертруды тоже исключительно по практическим соображениям – каждый знал, что династии нужен наследник, что высокое положение тоже к чему-то обязывает. Когда герцогиня забеременела, она совсем перестала показываться на людях – Сепулкрейв видел ее очень редко, тоже повинуясь ритуалу. Тем не менее несчастливый брак оказал свое влияние на состояние герцога. Впрочем, хозяин Горменгаста с рождения склонен был к грусти.