Mercedes Lackey - Сломанная стрела

— Возможно, тебе будет интересно услышать, что мне известно о твоей ссоре с юной наследницей престола, малышка-Герольд. Похоже, она очень удручена и хочет с тобой помириться, поскольку мой осведомитель сообщает, что принцесса рвется с тобой встретиться. Жаль, что встретиться вам не суждено. Было бы очень забавно поглядеть — зная, что тобой руководит моя милая нянюшка.

Тэлия старалась ничем не выдать своих чувств, но самообладание изменило ей, и она закусила губу.

— Скажи же ей, кто наш осведомитель, любовь моя, — проворковала Хулда на ухо Анкару.

— Никто иной, как достойный лорд Орталлен. Как, ты не удивлена? Обидно. Его, знаешь ли, открыла Хулда — выяснила, что он так долго и так умно вел подрывную работу против Герольдов и государей, что никто даже не догадывался, как часто он пользовался обстоятельствами в своих целях.

— Некоторые из нас догадывались.

— Правда? — надула губы Хулда. — Я разочарована. Но догадались ли вы о причине? Анкар пообещал ему трон. Понимаешь, Орталлен так давно об этом мечтал. Он думал, что добился своего, когда подослал убийцу, чтобы тот заколол отца Селенэй во время сражения. Но осталась Селенэй — и все ваши Герольды, которые настырно ее защищали. Орталлен решил сперва разделаться с ними; жаль, что ему так не везло. Его страшно удивляет, что тебе удается все время обходить его ловушки. Он изумится еще больше, когда вместо трона получит от Анкара удар кинжалом. Но я действительно разочарована тем, что ты уже догадалась о его вероломстве.

— Бедняжка, два разочарования за один день. — Анкар вновь перевел холодный взгляд на Тэлию. — Ну что ж, коль скоро ты лишила меня одного удовольствия, тебе некого винить, кроме себя самой, в том, что я воспользуюсь тобой для другого, верно? Возможно, мы сможем компенсировать те развлечения, которых по твоей милости лишилась моя милая нянюшка.

— Ах, но будьте осторожны с этой девкой, мой государь, — предупредила Хулда. — Она не безоружна, даже сейчас. Ваш слуга не должен допустить, чтобы в барьере открылась брешь.

Принц снова улыбнулся.

— Вряд ли такое случится, любовь моя. Он знает, каким будет наказание, если он не сможет удержать пленницу запертой внутри ее сознания. Если он оплошает, сердце мое, он твой.

Хулда затрепетала от восторга, когда Анкар подал знак стражникам, стоявшим позади него.

Они схватили Тэлию и рывком подняли на ноги, заломив ей руки за спину. Боль прошила ее тело, рана снова открылась, но Тэлия закусила губу и молчала.

— Ты еще и упряма! Как занятно будет поработать с тобой, Герольд. Крайне занятно.

Анкар повернулся и вышел из камеры, сопровождаемый колдуном и Хулдой; стражники поволокли Тэлию следом. Они прошли длинный коридор, где пахло плесенью и сыростью. В конце была железная дверь, из-за которой доносился запах страха и крови.

Руки Тэлии приковали к холодному камню над головой; раненое плечо напряглось, вызвав почти нестерпимую боль.

— Я считаю себя художником, — сообщил Тэлии Анкар. — Извлечь максимальную боль, не нанося необратимых увечий и не доводя до смерти — безусловно, искусство. — Он вытащил из огня длинный тонкий железный прут и задумчиво посмотрел на его раскаленный добела кончик. — К примеру, вот этим можно проделывать поистине захватывающие штучки.

Словно из далекого прошлого Тэлии вспомнилось, как Альберих обсуждал некоторые наиболее неприятные перспективы, ожидающие Герольда, с маленькой кучкой студентов выпускного курса, среди которых была и она.

— Мы не можем, — сказал Альберих в тот далекий день, — позволить себе игнорировать возможность пыток. Что бы ни говорилось в легендах, боль может сломить любого. Существуют ментальные упражнения, позволяющие отключиться от нее, но против худших изобретений человека не помогут и они. Все, что я могу вам посоветовать на случай, если вы окажетесь в безвыходном положении — лгать. Лгите так часто и изобретательно, чтобы ваши мучители не смогли отличить правду от лжи. Потому что настанет момент, когда вы все равно скажете правду — вы просто не выдержите. Но к тому времени, надеюсь, вы заморочите им голову настолько, что они уже не смогут ничего разобрать…

Но Анкару не нужны были никакие сведения: он в избытке получал их от Орталлена. Он хотел только помучить Тэлию. И будь она проклята, если доставит ему удовольствие, выдав свои страдания, прежде, чем ей изменят силы.

Итак, «захватывающие штучки» не смогли вырвать у нее ни звука, и принц был разочарован.

Он перешел к более изощренным пыткам, используя сложный станок. Анкар все делал сам, любовно поглаживая заляпанные кровью ремни и металл и со смаком, в подробностях описывая Тэлии, что именно ожидает ее беспомощное тело.

Тэлия изо всех сил старалась блокироваться и заслоняться от боли и окружающего мира ментальным барьером, который давным-давно научилась воздвигать, но по мере того, как Анкар продолжал свои «забавы», ее щиты и барьеры постепенно разрушались. Тэлия начала до тошноты ярко воспринимать все, что ощущали принц, Хулда и безымянный колдун. Острое сексуальное наслаждение, которое испытывал Анкар, истязая ее, было хуже изнасилования, а Тэлия терпела слишком сильную боль, чтобы смочь заблокироваться от него. Хулда получала от зрелища такое же извращенное и отвратительное удовольствие. По сути дела, то, что они делали с Тэлией, довело сексуальное возбуждение обоих до предела, и они находились на волосок от того, чтобы сорвать друг с друга одежду и насытить свою страсть здесь и сейчас.

Дважды Тэлия пыталась обратить свою боль на принца, но колдун всякий раз прикрывал его. Колдун получал от пытки почти такое же наслаждение, как Анкар и его «дорогая нянюшка», и Тэлия страстно мечтала (пока могла мыслить настолько связно, чтобы о чем-то мечтать) добраться до них до всех.

Спустя какое-то время она могла уже только кричать.

Когда ей раздробили ноги, у нее уже не осталось сил даже на крик.

Когда у Тэлии пропал голос, ее отволокли обратно в камеру, поскольку принц получал гораздо меньше удовольствия от пытки, когда жертва не реагировала на его эксперименты. Он постоял над Тэлией, злорадно глядя на то, как она лежит на соломе, где ее бросили, не в состоянии пошевелиться.

— А теперь, детка, ты должна отдохнуть и поправиться, чтобы мы смогли повторить нашу игру, — промурлыкал он. — Возможно, я скоро устану от нее, а может, и нет. Неважно. Подумай о завтрашнем дне — и о моих словах. Когда ты мне надоешь, я смогу найти тебе применение. Сначала мои люди снова развлекутся с тобой, им все равно, даже если ты будешь уже не так привлекательна, как прежде: некоторые из них, подобно мне, сочтут твой вид весьма возбуждающим, моя дорогая. А затем ты станешь моим посланцем. Как понравится твоей обожаемой королеве, если она получит своего любимого Герольда, но постепенно, по кусочкам?