Наталия Андреева - Когда падают листья...

— Эй! Эй, вы двое! — мужчина лет пятидесяти, с бородой, даже приподнялся с седалища, но Ждан оставался недвижим, а Веля отчаянно пыталась нее слышать окликов. — Вы что, оглохли?! С дороги, говорю!

Но когда до самого Ждана оставался лишь палец, телега все-таки остановилась.

"Есть!" — мысленно возликовал парень, пытаясь оставить на лице прежнее страдальческое выражение.

— Моему… брату стало плохо, — с запинкой выговорила девушка и покраснела. — У него бывают приступы сердечной жабы… Не могли бы Вы нас подбросить? Пожалуйста!

— Мест нет, — угрюмо буркнул мужик, — оттащи-ка своего братца с дороги.

— Но, дяденька! — Веля настолько верила в положительный исход этой затеи, что от отказа даже растерялась.

— Мне муку на продажу везти, пропусти!

Девушка еще с несколько пылинок хлопала ртом, как рыба, выброшенная на берег волной, а потом, глотая слезы, схватила Ждана за руки и поволокла с дороги. Легенду-то надо было держать до конца. Мужик дернул поводья и серая беспородная лошадка беспристрастно двинулась дальше. Веля, посмотрев на это, снова вылетела на тракт и крикнула в спину:

— Мы… Я заплачу! Правда!

Телега, проехав еще несколько локтей, остановилась.

— С этого и надо было начинать, — хозяин телеги уже куда более благодушно хмыкнул в усы. — Сколько дашь?

— Стрибрянный…

— Хо! За двоих? Дорога стоит не меньше двух!

И тут Ждан, которого достали эти издевки над девушкой, не выдержав, вскочил на ноги, в два прыжка преодолел расстояние и, вытащив кинжал, направил его на мужика:

— Ты давай, не рассусоливай! Нам ехать надо!

— О, воскрес? — расхохотался тот, не обращая внимания на оружие, — ладно, так и быть, подвезу. Садитесь. И железку свою убери, а то больно на солнце бликует. Кабы не отобрали.

Ждан обиженно прогудел себе под нос что-то ругательное, но Велимира, вытерев рукавом платья слезы, уже забралась в телегу вслед за парнем и с готовностью протянула монету. Хозяин телеги взял ее, попробовал на зуб, убрал за пазуху, а затем виновато усмехнулся:

— Вы уж извините, просто тут на тракте в последнее время столько жуликов! Чего только не удумывают! Вона на прошлой неделе вообще один овцой прикинулся, рассказывали…

— Нет-нет, — поспешила заверить его девушка, — мы… нам просто нужно попасть в город!

— В Сержну, что ли?

Путники услышав это название в первый раз, переглянулись, а потом Ждан рискнул спросить:

— А этот тракт к нему ведет?

— По дороге будет еще одна весница, да развилка будет — на запад.

— Тогда нам в город!

— Вот и славно. А вы сами откуда будете?

Веля со Жданом снова переглянулись.

— Да мы с Зоряной. Родители у нас с сестрой умерли, а дом наш сгорел месяц назад… Стыдно у тетки стало жить, — пояснил Ждан, увлекшись.

— Стало быть, на заработки?

— Угу.

— И, верно, надеетесь разбогатеть?

— Угу.

— И что же вы умеете? — мужичок с подозрением сузил глаза.

— Да всего помаленьку, — скромно пожал плечами Ждан, — я из лука неплохо стреляю, в войники подамся, а сестра, может, в гостильню…

На этом месте Велимира сердито пихнула "брата" локтем в бок, отчего тот замолк, а сама сказала:

— Я чаровница.

— Да? — удивился хозяин телеги, — что-то не больно-то похожа.

— Не на лбу же у нее это должно быть написано, — буркнул Ждан.

Веля нахмурилась и помрачнела, будто он какую-то тайну выдал, но мужичок, заметив ее реакцию, присмирел.

— Да ладно тебе, парниша, я ж только спросил.

Некоторое время они ехали в тишине, а потом мужик снова заговорил:

— К нам вот в весницу на прошлой седьмице дошли слухи, что у старосты рябиновского дочка пропала.

Велимира вжала голову в плечи: дура! Зачем про чаровницу-то ляпнула?! Наверняка же ее ищут… Сейчас вот остановит телегу, или, еще чего доброго, повезет обратно, к Борщу и Дубыне, к издевкам одного и озабоченности другого.!

— Спокойно, — одними губами сказал Ждан, чуть повернувшись к девушке, которая была уже сама готова спрыгнуть с телеги, а потом нарочито громко сказал: — да, мы тоже слышали. Только, говорят, волки ее задрали.

— Волки? — хозяин телеги даже повернулся, якобы от удивления, а на самом деле снова поглядеть на Велимиру. — Да не может быть! С начала года не было таких случаев! Все, кто в лес ходил, все возвращались. Да и с чего им нападать? Зверья-то сейчас в лесу много бегает. Это прошлым летом торфяники горели, а этим-то, слава Оару, все спокойно.

Парень пожал плечами: мол, за что купил, за то и продал, и разговор снова утих.

Больше споров не возникало, но мужичок так подозрительно косился на девушку, что, когда показался город, у нее невольно вырвался вздох облегчения.

Сержна была небольшим городом, но, тем не менее, в середине, около центральной площади, возвышалась чародейская башня, к которой съезжались нуждающиеся со всех окрестных деревень. Поговаривали, что даже самый стойкий чаровник не выдерживал тут дольше двух лет, улепетывая так, что только пятки сверкали.

Веля крутила головой, рассматривая все, что попадалось друзьям на пути: она только пару раз была в городе (хотя, Радоголь был не меньше Сержны), но до сих пор ей были чужды и вечно царившая за воротами суета, и вонь, которая непримиримо кочевала с улицы на улицу, и вездесущие воришки, способные достать деньги, казалось, даже из-за корсажа.

Скучающие стражники, еще издалека заприметив бедную телегу с тремя то ли весничанами, то ли хуторчанами, даже обирать не стали. Зевая, стребовали по медьку с путников и полстрибрянника с хозяина телеги. Там Веля со Жданом с ним и распрощались, душевно поблагодарив и слаженно выдохнув, когда он отъехал подальше.

— Думаешь, узнал? — кисло спросила она.

Парень кивнул.

— А скажет?

— Не знаю, — он вытер с шеи пот, — вряд ли. Ему с этого выгоды никакой.

— А если Борщ за меня награду назначил?

Кто такой Борщ — Ждан не знал, но по контексту догадался и рассмеялся:

— За тебя? Награду? Ты прости, Вель, но вот если бы кобылу племенную увели — награду стоило бы назначать.

— Я что, меньше кобылы стОю? — обиделась девушка.

— Ты не обижайся, Вель, но среди большинства мужиков бытует мнение, что хуже баб нет никого. А, судя по тому, что ты оттуда сбежала, этот Борщ относится именно к большинству. Тут уж о разнице между кобылой и тобой и говорить не приходится.

На центральной улице нанятые в одной из близлежащих весниц парни обновляли доски, весело перекрикиваясь и стуча молотками. Гомон стоял такой, что друзьям невольно приходилось повышать голос, чтобы хоть как-нибудь друг друга услышать. Кто-то из особо бойких попытался схватить Велю за причинное место, но Ждан вовремя пресек эту попытку хлестким ударом по наглой ручонке.