Джейн Уэлч - Властелин Некронда

– Спар, гляди! Ей нравится перевязь! Гляди!

Каспару пришлось признать, что лично он совершенно не понимает, что нравится Изольде, а что не нравится. Насколько он мог судить, она либо ела, либо спала, либо орала. Хорошо еще, что именно сейчас она как раз спала, убаюканная мерным шагом матери. Не то плач младенца мог бы привлечь к ним хищников всех мастей и размеров.

Тишину леса нарушало урчание медведей и пронзительные крики стервятников, что лениво парили в небесах на огромных крыльях. Молодые люди шли по узкой тропинке, что петляла из одной долинки в другую. Синие горы постепенно становились все ниже и перешли в холмистую равнину, не изуродованную ни стенами, ни изгородями, ни полосами возделанной земли. На полянах меж зарослями кустарника радовало глаз множество цветов. Воздух полнился журчанием воды и фырканьем бесчисленных стад оленей и диких ослов, беззаботно пасущихся на сочных пастбищах. Примерно в лиге впереди из-за рощицы поднималась в недвижном воздухе струйка дыма.

– Лакомая дичь, – высказал вслух свои мысли Каспар. – Вот что будет для них достойным подарком.

Он не сомневался, что дикарям придется по нраву подобное подношение.

– Спар, что это было? – встревоженно спросила Май.

Из зарослей слева от тропинки раздалось урчание пробирающегося сквозь кустарник крупного зверя, затем громкий визг – и тишина. Через несколько минут такое же ворчание наполнило всю долину, и Каспар с ужасом осознал, что кругом рыщут, подбираясь к добыче, не меньше дюжины медведей. Никогда ему не доводилось слышать, чтобы эти животные так себя вели.

– Почему они не нападают? – спросила Май. – В смысле, почему они не нападают на нас? Ведь другую добычу они убивают, и еще как.

– Должно быть, они вообще не нападают на людей, – предположил Каспар, но, приблизившись к деревне, понял, что это не так. Из-за высокого частокола виднелись только выстланные соломой крыши домов, а на некотором удалении от забора шло еще одно кольцо наклонно вбитых в землю заостренных шестов, совсем как выставляют перед собой лучники, чтобы защититься от атакующей кавалерии.

Оглядевшись кругом, Каспар с радостью убедился, что хотя олени и разбежались, поодаль от медвежьей рощицы еще паслось стадо диких ослов. При приближении юноши они подняли головы, но и не думали убегать, явно считая, что на таком расстоянии он не представляет для них угрозы. Скоро они вновь принялись щипать траву. Каспар без труда подстрелил намеченную добычу за несколько сотен ярдов: с такой дистанции его лук пробивал доспехи. Стадо рассеялось, оставив мертвого осла валяться за земле. Из горла животного торчало древко стрелы.

Поспешив туда с ножом наготове, юноша отогнал Трога и, умиротворив пса грудой дымящихся внутренностей, успел выпотрошить осла даже раньше, чем в небесах собралась стая стервятников. Связав ноги осла поясом, Каспар поволок добычу к деревне. Трудная задача, но, на счастье, густая трава была влажной от росы и туша, хоть и очень тяжелая, скользила более или менее легко.

– Привет! – закричал он на языке дикарей, не сумев, правда, воспроизвести характерное пощелкивание в конце слова. – Привет!

Он остановился перед переплетенными сучьями, образовывавшими ворота.

В землю у самых его ног вонзилось деревянное копье с кремневым наконечником.

Попятившись, Каспар вскинул руки и показал на тушу осла.

– Мы принесли подарок! – пояснил он, надеясь, что не перепутал слова.

Ворота со скрипом отворились, и путникам был дан знак заходить. Каспар втащил за собой осла. Встретившая гостей старуха поглядела на тушу и радостно захлопала в ладоши. Несколько молодых людей поспешили освободить Каспара от ноши.

– Мы просто хотели поблагодарить вас, – сказал юноша, но, судя по всему, дикари не понимали его произношения и лишь тупо глядели на него. Тогда он попытался объясниться знаками. Некоторые вещи вполне легко выразить на языке жестов, но поди-ка изобрази, что ты принес дар. Каспар показал на осла, потом поднес пальцы ко рту, словно что-то ест, а потом обвел кругом собравшихся. Те разразились радостными криками. Каспару было приятно, что они с Май могут хоть чем-то выразить свою признательность за то, что сделали для них эти люди.

Их провели за внутренний частокол, к скопищу глиняных мазанок, приземистых и словно бы сдавленных под тяжестью соломенных шляп. Однако зрелище, открывшееся взорам гостей, заставило их в ужасе отшатнуться. Каспар с Май переглянулись, раскрыв рты от изумления. Невероятно – неужели с этими людьми они спали рядом, делили столько дней пищу и кров?

В центре деревни возвышалась над всем окружающим огромная деревянная скульптура стоящего медведя, выполненная с неожиданным мастерством. У ног его лежала плоская каменная плита, а на ней – обнаженное тело девушки. Длинные черные волосы разметались по бледному лицу, на месте сердца зияла кровавая рана.

Май, вся дрожа, крепче прижала младенца к груди.

– Ведь эта самая старуха, должно быть, помогала этой несчастной появиться на свет, – ахнула она. Каспар успокаивающе обнял ее за плечи.

– Не думаю. Видишь, в этом племени все светловолосые, а у девушки волосы куда как темнее.

Однако из благоразумия он сохранил на лице самую приятную улыбку и покрепче сжал лук.

– Ты же не думаешь, что они охотятся за чужаками и приносят их в жертву медведям, правда? – спросила Май, никак не в силах поверить красноречивому свидетельству, что лежало у нее перед глазами.

– Боюсь, так оно и есть, – отвечал Каспар, думая про себя, что предпочитает иметь дело с медведями, а не с людьми, которые приносят им жертвы.

Он потихоньку попятился, увлекая Май за собой. Обитатели деревни поглядывали на них с любопытством, но ничем не препятствовали. Каспар начал с небрежным видом пробираться к выходу, на ходу продолжая благодарно кивать и притворяясь, будто увиденное его ни капельки не шокировало. Они уже приближались к воротам и Каспар начал думать, что удастся выбраться беспрепятственно, как вдруг путь им преградили четверо полуобнаженных мужчин.

Юноша дружелюбно улыбнулся одному из них, широкоплечему здоровяку с красновато-коричневой кожей, облаченному лишь в набедренную повязку и перекинутую через плечо полосу медвежьей шкуры.

– Мы не хотим ничего плохого, друг, – выговорил он на их наречии, как всегда жалея, что не унаследовал отцовского или дядиного присутствия духа.

Но, увы! Дикари его ничуть не боялись. Юноша попытался обогнуть их, но те словно вросли в землю, а сзади уже раздавалось какое-то постукивание и побрякивание.

– Спар, – проскрежетал старческий голос. Остальные слова юноша не разобрал.