Маргарет Уэйс - Сага о Копье. Хроники Копья: Драконы осенних сумерек. Книга 1.

Друзья долго сидели молча; каждый на свой лад пытался осмыслить то,что поведала им Золотая Луна. Один Тассельхоф неутомимо сновал туда исюда, с любопытством суя нос в каждый уголок. Не найдя ничего особенноинтересного, кендер заскучал и вскоре вернулся к спутникам, неся в рукестарый шлем. Ему самому он был слишком велик, к тому же кендер никогда неносил шлемов, полагая, что толку от них никакого, одно неудобство. Таскинул свою находку Флинту.

- Это еще что такое? - спросил тот подозрительно, разглядывая шлемпри свете посоха Рейстлина. Шлем выглядел очень древним - отличное изделиеумелого мастера. Любовно погладив его. Флинт решил, что мастер этот, вневсякого сомнения, был гномом. Шлем венчал длинный волосяной султан. Флинтшвырнул на пол драконидский шлем, который по необходимости носил, иводрузил новоприобретенный себе на голову. Шлем сидел как влитой. Флинтснова снял его, любуясь великолепной работой. Танис наблюдал за ним сневольной улыбкой.

- Конский волос, - сказал он, тронув пальцем султан.

- Ну уж нет! - возмутился гном. Наморщив нос, он принюхался, но нечихнул. И торжествующе объявил: - Это волос из гривы грифона!

- Грифона!.. - во все горло расхохотался Карамон. И фыркнул: - Милыймой, да грифонов на Кринне примерно столько же, сколько...

- Драконов, - невозмутимо подсказал Рейстлин.

На этом разговор прекратился.

- Надо бы нам поспать, - прокашлявшись, сказал Стурм. - Моя стража -первая.

- Этой ночью нам не понадобится сторожить, - негромко проговорилаЗолотая Луна, сидевшая подле Речного Ветра. Варвар, испытавший встречу сосмертью, со времени своего чудесного воскрешения все больше молчал, лишьдолго смотрел на статую Мишакаль, узнавая в ней ту самую женщину,облаченную в голубой свет, что некогда вручила ему жезл. Говорить об этом,впрочем, он так и не пожелал.

- Здесь мы в безопасности, - глядя на изваяние, повторила ЗолотаяЛуна.

Карамон поднял брови; Стурм, нахмурившись, погладил усы, У обоиххватило такта промолчать, не подвергая сомнению веру Золотой Луны, ноТанис знал - ни тот, ни другой не успокоятся, пока не будет назначенастража. Между тем до рассвета оставалось всего несколько часов и всемследовало поспать хоть немного. Рейстлин уже дремал, выбрав уголокпотемнее и закутавшись в свои одеяния.

- По-моему, Золотая Луна права, - сказал Тассельхоф. - Давайтедоверимся древним Богам, которых мы, кажется, и впрямь повстречали!

- Ни эльфы, ни гномы, чтобы ты знал, не утрачивали истинной веры, -рассердился Флинт. - Не понимаю: о чем вообще речь? Наш Реоркс - один издревних Богов. Мы ему поклонялись еще до Катаклизма, да и теперьпоклоняемся...

- Поклонялись? - спросил Танис. - Ой ли? Может, просто призывали егов отчаянии, когда твой народ был изгнан из Королевства под Горой? Ну-ну,только не злись! - Танис примирительно вскинул руку, видя, как налилосьбурой кровью лицо старого гнома. - Эльфы вели себя не лучше. Мы тожевзывали к Богам, когда была разорена наша родина... Мы знаем о Богах ихраним эту память... как хранят память о мертвых. Эльфийские жрецы, как ижрецы-гномы, давно перевелись. Я помню имя Мишакаль-Целительницы. Вдетстве я слышал немало древних сказаний о ней. Я помню легенды одраконах... детские сказки, как выразился бы наш Рейстлин... Мне поройкажется, что наше детство вернулось нас мучить... а может быть, испасти... откуда мне знать? Сегодня я видел два чуда: первое - злое,второе - доброе. Так что либо я сошел с ума, либо должен уверовать и водно, и в другое. И все-таки, - полуэльф вздохнул, - я считаю, чтокараульные необходимы. Прости, госпожа. Хотел бы я веровать, как веруешьты...

Стурм должен был сторожить первым. Остальные завернулись в одеяла иулеглись на полу. Рыцарь обходил залитый лунным светом храм, заглядывая вкаждую комнату, - больше в силу привычки, ибо все было на редкостьспокойно. Он слышал свирепое завывание холодного ветра, доносившеесяснаружи; внутри, однако, было удивительно тепло и уютно... тепло иуютно...

Сидя у подножия статуи, Стурм ощутил, как по всему телу разлилсяблаженный покой. Вздрогнув, он выпрямился и с огорчением понял, что едване заснул на посту. Какой срам!.. Крепко выругав себя за недопустимуюслабость, рыцарь решил в наказание непрерывно ходить, не присаживаясь, вседва часа своей стражи. Он хотел уже подняться, но что-то остановило его.Он услышал пение - женский голос тихо напевал колыбельную.

Стурм озирался кругом, готовый выхватить меч... потом его пальцыразжались. Он узнал и песню, и голос - это был голос его матери. Они с нейбежали прочь из Соламнии, сопровождаемые одним-единственным преданнымслугой... да и тому суждено было погибнуть, так и не достигнув Утехи. Аколыбельная без слов, которую пела мать, была даже старше драконов. МатьСтурма прижимала к себе маленького сына, ища в тихой песне избавления отгоря и страха...

Веки Стурма сомкнулись. Благословенный сон снизошел на него.

Хрустальный шарик на посохе Рейстлина ярко горел, гоня прочь темноту.

17. ПУТЬ МЕРТВЫХ. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ РЕЙСТЛИНА

Громкий лязг железа о камень мгновенно взметнул Таниса из глубокогосна. Он так и подскочил, нащупывая меч.

- Ох, прости, - Карамон пристыженно улыбался ему. - Это я нагрудникуронил.

Облегченно переведя дух, Танис зевнул, потянулся и вновь откинулся наодеяло. Вид Карамона, надевавшего с помощью Тассельхофа доспехи, живонапомнил ему о том, что им нынче предстояло. Стурм тоже застегивал на себелаты; Речной Ветер точил найденный меч. Танис заставил себя не думать, чеммог кончиться для них сегодняшний день.

Не думать об этом оказалось весьма трудно; особенно сопротивляласьэльфийская половина его существа. Эльфы почитали жизнь; веруя, что смертьесть просто переход на высший план бытия, они все-таки полагали, чтосмерть любого живого существа уносит частицу жизни с земного, физическогоплана. Танису, таким образом, ничего не оставалось, кроме как дать волючеловеческой половине своей личности. Ему придется убивать... а можетбыть, и переживать гибель тех, кто был ему дорог. Как вчера, когда ониедва не потеряли Речного Ветра... Полуэльф резко приподнялся и сел, точнопытаясь стряхнуть дурной сон.

- Все уже проснулись? - спросил он, почесывая в бороде.

Подошедший Флинт вручил ему ломоть хлеба и несколько полосок вяленойОленины.

- Не только проснулись, но уже и позавтракали, - пробурчал гном. - Тыспособен проспать Катаклизм, Полуэльф.