Диана Джонс - Дом ста дорог

— Вон то бельё — его рук дело, верно?

— Не только его, — покраснела Чармейн. — Я прокипятила красную мантию. С чего вы взяли, что во всём повинен Питер?

— Потому что он ещё не сотворил как следует ни одного заклинания, — проговорила женщина. — Уж я-то знаю, я ведь его мать.

Чармейн вдруг осознала, что перед ней сидит верховная ведьма Монтальбино. Этот факт сильно впечатлил её. «Естественно и логично, что мать Питера — гиперактивная дама, — подумала девочка. — Но зачем она приехала?»

— Я думала, вы в Ингарии, — сказала девочка.

— Я собиралась, — кивнула ведьма, — но на пол пути, в Дальнии, королева Беатрис сообщила мне, что волшебник Хаул отправился в Верхнюю Норландию. Тогда я снова пересекла горы и остановилась у эльфов. Они поведали мне, что лечат волшебника Норланда. Я забеспокоилась о Питере, как он тут один. Ведь именно для его безопасности я и отослала его к Норланду. Так вот, узнав о болезни волшебника, я тут же бросилась сюда.

— Думаю, Питеру ничего не угрожало, — откликнулась Чармейн, — до вчерашнего дня, когда он потерялся.

— Раз уж я здесь, с ним ничего не случится, — сказала ведьма. — Я чувствую, что он где-то рядом. — Она вздохнула: — Полагаю, мне следует отправиться искать его. Он, знаешь ли, не в состоянии отличить правую руку от левой.

— Знаю, — согласилась девочка. — Он надевает на пальцы разноцветные резинки. На самом деле он очень предприимчивый.

Но пока Чармейн говорила, ей в голову пришла мысль, что такой энергичной женщине, как верховная ведьма Монтальбино, Питер, наверняка, казался безнадёжным неумехой, таким же, какой она сама казалась Питеру. «Ох уж эти родители!» — пронеслось у девочки в голове. Чармейн поставила Бродяжку на пол и вежливо спросила:

— Прошу прощенья, но не могли бы вы рассказать, какими чарами вы заставили появиться блинчики?

— Отдав нужное приказание, конечно же, — ответила ведьма. — Хочешь блинчиков?

Чармейн кивнула. Ведьма щёлкнула своими ловкими пальцами по направлению к очагу и потребовала:

— Завтрак с блинчиками, беконом, апельсиновым соком и кофе.

В воздухе появился поднос с высокой стопкой блинов, которую венчала лужица сиропа.

— Видишь? — сказала ведьма.

— Спасибо, — произнесла девочка, с благодарностью принимая поднос.

Бродяжка тут же навострила ушки, повела носом и запищала. Она ясно дала понять, что мнение ведьмы о том, что она слишком раскормленная, никоим образом не повлияет на её намерение позавтракать вместе с Чармейн. Девочка поставила поднос на стол и угостила собачку самым хрустящим кусочком бекона.

— Волшебная собачка, — заметила ведьма, возвращаясь к собственному завтраку.

— Да, она очень милая, — согласилась девочка, усевшись и, наконец, попробовав необыкновенно вкусные блинчики.

— Я вовсе не это имела в виду, — нетерпеливо бросила ведьма. — Я никогда не сюсюкаюсь. И, если я сказала, что собака волшебная, значит она именно такая, без всяких розовых метафор, — она отправила в рот несколько блинчиков и продолжила: — Волшебные собаки — исключительно редкие животные и обладают грандиозной магической силой. Эта собачка оказала тебе огромную честь, взяв тебя под покровительство. Теперь ты её человек. Думаю, она даже сменила свой пол, чтобы подходить тебе. Надеюсь, ты высоко ценишь её расположение.

— Да, — ответила Чармейн, — я ценю. «Оказывается завтрак с принцессой Хильдой — просто блаженство, — думала про себя девочка. — Почему она такая суровая?» Продолжая уплетать блинчики, Чармейн вспомнила, что двоюродный дедушка Уильям полагал, что Бродяжка — кобель. И, когда она сама впервые увидела собачку, то тоже подумала, что она — это он. А потом Питер поднял её и объявил, что она — всё-таки она.

— Уверена, что вы правы, — вежливо добавила Чармейн. — А почему вы думаете, что Питер не способен сам позаботиться о себе? Он мой ровесник, а я прекрасно справляюсь со всем сама.

— Я полагаю, — сухо заметила ведьма, — что твои магические навыки куда лучше, чем у моего сына.

Она покончила с блинчиками и перешла к тостам.

— Если у Питера есть возможность допустить ошибку в заклинании, он её непременно допустит, — решительно заверила ведьма, намазывая тост маслом и откусывая большой кусок. — Не возражай, я ни за что не поверю, что ты не способна сотворить чары. Наверняка, ты просто не знаешь, как творятся заклинания, но, тем не менее, у тебя всякий раз получается сотворить то, что ты хочешь.

Чармейн вспомнила заклинание полёта и то, как она залатала течь в трубе и удержала в мешке Ролло.

— Да, — кивнула она, прожёвывая блины, — я думаю…

— С Питером же всё наоборот, — перебила её ведьма. — Он прекрасно знает теорию, но на деле его заклинания терпят неудачи. Одна из причин, по которым я отправила его к волшебнику Норланду, — надежда, что он сможет улучшить магические навыки Питера. У Норланда есть «Книжица палимпсестов».

Лицо Чармейн снова залилось карской.

— Ну… — пролепетала она, скармливая Бродяжке половину блинчика, — а чем может помочь «Книжица палимпсестов»?

— Эта собака скоро лопнет, если ты и не поумеришь свою щедрость, — произнесла ведьма. — «Книжица палимпсестов» позволяет человеку использовать стихии: земли, воздуха, огня и воды. Огненные заклинания подвластны лишь надёжным людям. И, конечно же, человек должен обладать магическими способностями.

На суровом лице ведьмы отразилась тень беспокойства.

— Я думаю, у Питера есть способности, — чуть погодя добавила она.

«Огонь, — думала про себя Чармейн. — Я тогда смогла убрать огонь с Питера. Можно ли считать меня надёжной?»

— У него совершенно точно есть способности, — сказал девочка ведьме. — Нельзя сотворить заклинание сикось-накось, не имея никаких способностей. А остальные причины, по которым вы отправили Питера сюда?

— Враги, — мрачно отозвалась ведьма, отхлебнув кофе. — У меня есть враги. Именно они убили отца Питера.

— Лаббоки? — спросила Чармейн. Она поставила посуду обратно на поднос и сделала последний глоток кофе, готовясь бежать во дворец.

— Я знаю только одного лаббока, — проговорила ведьма. — Он убил всех своих соперников. Но да, именно он пустил лавину, которая погубила моего мужа. Я видела это.

— Тогда можете больше не волноваться, — объявила девочка, поднимаясь со стула, — лаббок мёртв. Кальцифер уничтожил его позавчера.

На лице ведьмы отразилось явное потрясение.

— Рассказывай! — приказала она.

Чармейн уже одной ногой стояла на пороге, как вдруг, неожиданно для себя, вернулась за стол, налила себе ещё одну чашечку кофе и пересказала ведьме всю историю, упомянув не только лаббока и его яйца, но и сделку с Ролло. «Нечестно использовать ведьмовское колдовство в подобных делах,» — думала девочка, рассказывая о том, что Кальцифер пропал после взрыва.