Тимур Рымжанов - Пророчество льда

Еще раз взглянул на себя самого, укрытого теплым одеялом, прикованного к постели. Коснулся своей собственной руки и только одними губами прошептал:

– Просыпайся.

Эпилог

Самат хлестал вино как заправский алкоголик. Марак к своему кубку даже не притронулся, а Син только вдыхал его яблочный аромат.

– Скажи, Хаттар, – спросил Самат, вытирая подбородок пухлыми пальцами. – Как ты понял, что нельзя было убивать этого выскочку?

– Я этого не понимал, мне просто стало жаль его. Еще я подумал, что, оставляя его в живых, я даю ему шанс.

– Великие духи! Когда ты кромсал меня на части, в тебе не возникло жалости перед старым воякой?!

– Ну, во-первых, я не знал, кого убиваю. Но было бы намного хуже, знай я, кто ты на самом деле, кромсал бы с еще большим остервенением. Ты ведь, старый прохвост, хотел меня отравить.

– Ну а во-вторых?

– Во-вторых, сам дурак, нашел тоже, с кем связываться.

– А с кем, собственно? – спросил Марак, выпадая из своей неизменной задумчивости. – Ведь тебя так много.

– Все три твои тела, Хаттар, – вмешался Син, – стали самостоятельны и независимы.

– Одно из них смертно.

– Все смертно, Хаттар. Между тобой и Алексеем появился еще один призрак, и он достаточно силен, чтобы осознать себя. И сейчас он живет в тебе. Он соткан из памяти того мира, где твое смертное тело. Он связующее звено между вами. Не сбрасывай со счетов его знания, умения, комплексы и страхи. Держи на коротком поводке.

– Влиять на собственную судьбу?

– Тяжелым путем и битвой ты доказал свое право на это. Но главное – ты осознал, что можешь себе это позволить. Доступно, и всегда так интересно…

Марак наконец отпил из своего кубка и как-то очень напряженно улыбнулся. Посмотрел на меня, снова приподнял бокал и осушил его залпом до дна.

Воздух был холодным и влажным. На колеса моей коляски налипли желтые листья, я пытался сбросить их, но они прилипали к все еще непослушным пальцам.

Наташа выключила телефон и повернулась ко мне, присела на корточки, положив руки мне на колени укрытые теплым пледом.

– Димка приедет? – спросил я, чуть прикрывая глаза.

– Сказал, что стоит в пробке, может, минут через двадцать вырвется. Прогуляемся еще немного, свежий воздух тебе не повредит.

– Ты все еще злишься на меня за то, что я не остался тогда с тобой?

– Я злилась на тебя прежнего. Злилась на себя за то, что не понимаю, что делаю, и не могу разобраться в своих собственных чувствах. Но теперь все не так. Ты изменился.

– Что стало не так?

– Все. И вроде бы ничего. Изменился взгляд, но может быть, я ему раньше просто не придавала значения. Говорить стал как-то иначе, как будто с акцентом. Тише, спокойней, уверенней. Словно ты сам определил для себя, что тебе нужно, что собираешься делать, чем жить. Голова вон вся седая стала, врачи говорят, что такое бывает после травм. И длинные волосы тебе тоже очень идут.

– Ты ведь все время была рядом?

– Не могла я тебя бросить, понимаешь, не могла. За все эти три месяца домой только на час на два в день и заходила. И вот, видишь, не зря. Врач говорит, что все будет хорошо. Ты три месяца бока отлеживал, любой тут ходить разучится. Ты и раньше-то все больше в седле. Теперь о мотоциклах забудь. Ножками будешь топать. Скоро снег выпадет, будем с тобой на лыжные прогулки за город выбираться, я такое место хорошее знаю. Подожди, опять Димка названивает, может, из пробки выбрался.

Наташа отошла немного в сторону. Я смахнул с колеса листья и поднял голову к небу. Серые, рваные тучи ползли над угловатыми крышами домов, над деревьями, сбросившими жухлую листву, над птицами и людьми, над машинами, отражаясь в лужах.

– Скоро снег выпадет, – повторил я сам себе. – И спрячет всю эту серость и грязь. Подморозит сырой и простуженный воздух. Взбодрит. Интересно, а Хаттар, чем он сейчас занят?

Ветер дунул очень резко и неожиданно. Наташа приподняла ворот пальто, прижала трубку телефона плечом к уху и стала поправлять плед, плотнее меня укутывая.

Снежинки возникали словно бы из воздуха, не сыпались с неба, а рождались прямо на глазах колючими хлопьями. Кружили над головой, прилипали к одежде, снова уносились вдаль вслед за холодным ветром.

– Смотри, настоящая метель. Первые числа октября, что-то рановато.

– В самый раз, но если тебе не нравится, пусть еще будут солнечные дни. Я в этом году лето так и не застал.

– Синоптики снегопад не обещали, но пусть будет. Все чище, чем эта слякоть да грязь под ногами.

Наташа встала позади коляски и покатила меня к воротам, куда Димка должен подогнать машину, чтобы отвезти нас домой. Мы двигались по широкой аллее вдоль чугунной ограды. Сразу за ней – узкая улочка, на которой еле-еле могли разъехаться вечно спешащие куда-то машины.

Он стоял под прозрачным колпаком автобусной остановки. Я знал, куда направлен его взгляд. Хоть и трудно было узнать его в современной одежде, в длинном сером пальто, в шляпе с широкими полями. Синасир смотрел в мои глаза. В руках он держал книгу в потертом, как будто старинном переплете. Шевелил губами, будто заучивая прочитанные там строки. А я слышал каждое слово. Словно эхом отраженное в моем сознании, знойным ветром пустыни иссушающее горло, брошенное в глаза пригоршней песка. Со стороны могло показаться, что человек стоит и просто читает книгу в ожидании своего автобуса, но я-то точно знал, что все страницы этой книги пусты.

Как птицы глаз, кристалла грань точна.И ветер пеплом смоет тени сна.Очередной кувшин не выдержит накал.И пустит дым для тысячи зеркал.

Безмолвный крик вдохнет пустой эфир.Закружит дикий хоровод Сатир.Распустит ленту – спутанный клубок.Совьет узор из мыслей слов и строк.

Как прочитать по линии руки?Забытый алфавит. Шаги легки.И новый будет взгляд, и вздох при этом.Ну а предмет останется предметом.

Песок пустыни первый даст урок.Открытой книги непонятных строкВосторг и боль он пишет как признанье.Любое выполнит – наказ или желанье.

А метель становилась все сильней и сильней. Снежная метель заполнила собой этот мир, она дробила его осколками колючих снежинок, пронизывала холодом, звенящей тишиной. Пришло ее время.

03.09.03 – 25.09.04

Потусторонним вход воспрещен

Часть первая

Бестолковый турникет не стал принимать мою карточку, а сразу же пронзительно заверещал, давая тем самым понять, что пропускать меня в метро он не собирается. Просто так, без всякой причины. Хотя причины, наверное, были, вот только мне не дано их узнать. Трудно сказать, что ему могло не понравиться в этом билете, где еще оставалось не меньше семи поездок из десяти, но своенравный механизм меня не пропустил. Несколько секунд понадобилось для того, чтобы изучить картонку со встроенным чипом на предмет механических повреждений, вмятин, заломов, но ничего подобного на куске плотной бумаги не наблюдалось. Неужели сотовый телефон в кармане мог на нее так повлиять?! Жаль если она размагнитилась. Повторять попытку или подходить к другому автомату не имело смысла, ведь прямо передо мной шустрый старичок прошел без всяких задержек. Значит, проблема была в карте. Отойдя чуть-чуть в сторону, чтобы не мешать другим и не стоять задумчивым мысом в этом людском потоке, я стал осматриваться. Очередь в кассу весьма внушительная, стоя в ней, потеряю минут пятнадцать, не меньше. Идти напролом или пристроиться к кому-то за спину – не в моих привычках. Тем более что рядом с эскалатором маячила серая тень дежурного милиционера, который далеко уйти не даст. Долго не раздумывая, я открыл бумажник, достал оттуда пару мятых десяток, быстрым шагом подошел к контролеру и, сунув ей в руку зеленые бумажки, не задерживаясь отправился в проход для льготников. Попытка сработала. Контролер даже глазом не повела. Да и немудрено, первый раз, что ли? Так я купил себе лишние пятнадцать минут, а может, и больше, потому что мою карту могли и не поменять на новую так просто. Возможен был вариант, что в час пик, в конце рабочего дня, мне пришлось бы долго доказывать свое право на подобный обмен. Следовательно, времени я купил себе гораздо больше. А со злополучной картой разберусь в другой раз.