Макс Фрай - Власть несбывшегося

— Да, это, конечно, был гениальный поступок, сэр Нумминорих! — усмехнулся Джуффин. — Но ты правильно рассуждаешь: люди приходят к нам только в случае крайней нужды, когда кто-то уже умер или, наоборот, ожил. А уж прийти в Тайный Сыск с историей о привидении, которое решило высказать неодобрительное мнение о твоей манере вести себя в постели… Они же небось думали, что мы будем вытягивать из них все подробности!

— И правильно думали, — ухмыльнулся я. — Если бы такой пострадавший попался в мои лапы…

— Могу себе представить! — вздохнул Джуффин.

Потом шеф нахмурился и уставился в одну точку. Я понял, что он перешел на Безмолвную речь.

— Мелифаро скоро вернется, я с ним только что говорил, — наконец сообщил Джуффин. — Но я уже узнал главное. Джуба Чебобарго числится в Багудиной конторе как совершивший побег… И вот что интересно: в донесении коменданта Нунды сказано, что Джуба сбежал всего дюжину дней назад. А ваша подружка видела его призрак тридцать дней назад, верно, Нумминорих?

— Ну да, тридцать. Или тридцать один, но ведь это не очень важно?

— Не очень… Интересно получается, да? — Джуффин восхищенно покачал головой. — Если верить коменданту Нунды, тридцать дней назад Джуба Чебобарго был не только жив и здоров, но и находился под надежным присмотром. Получается, что ваша подружка видела совсем другое привидение, которое было очень похоже на Джубу и — самое главное! — вело себя точно так же… На мой вкус, никуда не годная версия! Остаются еще две: или мы должны думать, что ее посетил призрак живого человека — а такие чудеса даже в Эпоху Орденов случались нечасто! — или же господин комендант почему-то снабжает ребят Багуды Малдахана заведомо ложной информацией. Последний вывод кажется мне наиболее правдоподобным… М-да, это было бы неприятно!

— Обыкновенное служебное преступление, с кем не бывает! — я легкомысленно пожал плечами.

— Комендант Королевской тюрьмы не может совершить так называемое обыкновенное служебное преступление. Только необыкновенное! — возразил Джуффин. — Слишком уж велика ответственность…

— Да? — удивился я. И призадумался: на моей «исторической родине» и начальники тюрем, и их начальники обычно имеют на сей счет иное мнение…

Мои размышления были прерваны явлением сэра Мелифаро.

— У меня очень странные новости, господа, — объявил он с порога.

— Догадываюсь, — кивнул Джуффин. — Одна только дата смерти Джубы Чебобарго чего стоит… Есть еще что-нибудь?

— Еще бы! С начала этого года из Нунды убежали двадцать семь заключенных. А в прошлом году у них было одиннадцать побегов — тоже ничего себе цифра! По-моему, такого количества побегов не набирается за всю предыдущую историю этого гиблого места. И еще восемнадцать человек умерло за этот период…

— Ничего себе! — изумился Джуффин. — Но ведь там служат очень хорошие знахари! Некоторых я отлично знаю, а двоим даже сам помог получить это место… Ребята решили угробить двадцать лет своей жизни в гугландских болотах и вернуться в столицу богачами: жалованье-то у них там ненамного меньше нашего!.. И от чего умирали заключенные?

— Какие-то невнятные несчастные случаи, — Мелифаро недовольно поморщился. — Ну, есть пара-тройка каких-то якобы неизлечимых заболеваний. Несколько несчастных случаев, одно самоубийство. Кроме того, среди умерших были три глубоких старика… Когда читаешь отчеты, все выглядит вполне достоверно — до тех пор, пока не начинаешь задумываться о цифрах!

— Ты привез копии отчетов? — нетерпеливо спросил Джуффин.

— А то как же! — Мелифаро достал из-за пазухи несколько маленьких самопишущих табличек. — Здесь все, но я бы посоветовал вам начать вот с этой: там как раз подробно описывается побег Джубы и еще шестерых заключенных. Автор этого гениального сочинения очень красочно все излагает! Ему бы статьи для «Суеты Ехо» писать, господину Капуку Андагуме!

— Капук Андагума? — переспросил я. — А это еще кто такой?

— Как это — кто?! Комендант Нунды, конечно… — ответил Джуффин. — Ладно, мальчики, можете расползаться по щелям: я собираюсь внимательно прочитать сию занимательную литературу и как следует поразмыслить. Увидимся на закате: надеюсь, к тому времени я уже буду знать, что нам делать дальше… Будет очень мило с вашей стороны, если вы явитесь вовремя и сделаете вид, будто вам интересно меня слушать!

Мы оставили шефа наслаждаться шедеврами бюрократической литературы и вышли в Зал Общей Работы. Мелифаро вопросительно уставился на меня. Как я понимаю, он искал в моем взоре сострадание. Я понимающе улыбнулся.

— Иди уж, чудо!

— Куда? — не веря в свою удачу, спросил он.

— В задницу, разумеется. А по дороге можешь заглянуть домой и выяснить, какое настроение у твоей многострадальной жены после всего этого мистического свинства. Но учти: я свяжусь с задницей. И если выяснится, что тебя там не было, тебе кирдык!

— Иногда ты становишься почти похож на человека, чудовище!

Мелифаро был так счастлив, что даже не потрудился выяснить значение слова «кирдык».

— А как же служба? — на всякий случай спросил он, пятясь к выходу.

— А что ей сделается?! Я вполне могу послоняться по нашему учреждению вместо тебя. Какая разница, где слоняться… А если вдруг выяснится, что кому-то жизнь не мила без твоей рожи, пришлю тебе зов. Только не опаздывай на веселую вечеринку, которую господин «пачетнейший начальник» обычно именует совещанием, и все будет путем.

— И с чего это ты такой хороший? Сглазили тебя, что ли? — ласково спросил Мелифаро.

Да уж, у каждого свой способ говорить спасибо…

— Может, и сглазили, — флегматично откликнулся я. — Передай Кенлех, что ты — это мой подарок. Должен же я хоть иногда делать подарки красивым девушкам… Иди уж, пока я не начал выздоравливать!

Мелифаро восхищенно покивал и исчез. Его ярко-голубое лоохи мелькнуло где-то в дальнем конце коридора Управления Полного Порядка и скрылось за поворотом, ведущим к выходу.

— Не хочешь идти домой, Макс? — сочувственно спросил Нумминорих. Замялся и нерешительно добавил: — Но у тебя же там хорошо, разве нет?

Он смущенно покосился на меня, пытаясь определить, не сморозил ли бестактность. Обычное дело: в последнее время друзья-приятели то и дело предпринимают в меру неуклюжие попытки убедить себя — и меня самого заодно! — в том, что моя жизнь по-прежнему прекрасна и удивительна. По законам жанра мне полагается делать вид, будто я принимаю их осторожные расспросы за обычную светскую болтовню вроде разговоров о погоде. Впрочем, мне почти нравится эта игра: я до сих пор люблю, когда со мной носятся, как с ребенком, подцепившим ангину. Ужасно глупо, но против природы не попрешь!