Вильгельм (СИ) - Лисина Александра

Совсем от столицы, правда, не отказался — там была возможность торговли, там я приобретал дорогостоящие эликсиры, там же сохранялась возможность безопасного пополнения фляги. И там же денно и нощно трудился нэл Тарио, добывая для меня ценную информацию.

И все же смерть Нардиса всерьез поколебала мои взгляды на жизнь, а заодно показала, насколько же люди в действительности уязвимы. Поэтому, не желая наступать на те же грабли, я умышленно сократил контакты со смертными, отстранился от происходящего в доме. И практически запер себя в горах, посвятив все свое время созданию совершенно нового вида зомби. Таких, чтобы внешне они ничем не отличались от людей. Сохраняли работоспособность и днем и ночью. Были способны выполнять не только примитивные поручения. И при этом имели хотя бы капельку человеческих мозгов.

Видя перед собой пример Кости, которая с каждым прожитым днем проявляла все больше разнообразных реакций и прямо на глазах становилась самостоятельной, я убедился, что в принципе это возможно. Особенно если решить проблему разложения и усовершенствовать имитирующее заклинание.

Увлекшись решением этой загадки, я, как и сказал, почти перестал показываться в столице, поэтому внезапный вызов сигнального амулета… одного из тех самых изобретений, за которые Кариура следовало бы посмертно наградить… застал меня врасплох.

Вызов поступил ранним утром. Я только-только вернулся с очередного кладбища и, даже не успев переодеться, наткнулся взглядом на бешено пульсирующий артефакт, испускающий тревожные алые лучи.

Это означало, что я кому-то срочно понадобился. И дело настолько срочное, что откладывать его даже на минуту было чревато.

Кто меня вызвал, тоже не осталось тайной — набор артефактов был небольшим, всего три человека в столице Даманской империи имели право так внезапно меня дергать. Но на том, что сейчас сработал, красовалась выцарапанная ногтем буква «Т», так что я бросил провонявший мертвечиной плащ и прямо с порога шагнул в подвал своего бывшего дома, где теперь с комфортом проживал нэл Тарио.

Первое, что я увидел, когда выбрался из подвала, это лежащее в коридоре тело мальчишки Киро, в груди и животе которого зияло несколько глубоких ножевых ран. Тело почти остыло, кровь тоже успела свернуться, так что убили его где-то около полуночи, но сигнал до меня добрался только что.

Рядом с убитым парнем лежал окровавленный нож, которым, судя по всему, его и зарезали, а чуть дальше — разряженный арбалет, весь забрызганный кровью. Еще одна лужа обнаружилась возле входной двери. Достаточно большая, чтобы свидетельствовать о серьезном ранении. И достаточно далеко расположенная от парня, чтобы быть уверенным, что кровь все-таки не его. Там же, в двери, торчал и арбалетный болт, которым Киро, судя по всему, встретил кого-то из нападавших. Однако тела рядом не оказалось, других следов, кроме отпечатков чужих сапог на полу, тоже не имелось, из чего я заключил, что нападавших было отнюдь не двое и даже не трое, и при этом они предпочли за собой прибрать.

В гостиной тоже все было перевернуто вверх дном. Внутри витал стойкий запах гари. Под потолком все еще вился сизый дымок. Стол, за которым обычно работал нэл Тарио, оказался опрокинут набок, наполовину обгоревшие бумаги разбросаны по всей комнате. На стенах и потолке виднелись огромные черные проплешины, словно их специально коптили факелами, а вяло тлеющий ковер лишь чудом не подпалил разбросанную мебель. Да и то, наверное, лишь потому, что источником огня был не простой факел, а лежащий в центре комнаты мертвый колдун, в груди которого торчал кинжал, некстати оборвавший едва начатое заклинание.

— Помогите… — вдруг донеслось едва слышное из-под стола.

Я перешел на второе зрение, посетовав, что сразу не сообразил это сделать, и обнаружил, что один живой человек в доме все-таки есть. Им оказался нэл Тарио, которого я опознал именно по ауре, потому что на изрезанном осколками, закопченном и исказившемся от боли лице жили, казалось, лишь отчаянно слезящиеся глаза.

Похоже, когда случился погром, старик упал и, приложившись виском об угол стола, потерял сознание. Поскольку он и без того был немощен, то, скорее всего, его посчитали мертвым, так что, очнувшись, он сумел достать из ящика сигнальный амулет и сжать в руке в надежде, что ему помогут.

Старика я поднял, перенес наверх, снабдил исцеляющим амулетом, которые Киро всегда должен был держать заряженным. Потом связался с Леманом. Дождался посыльного, коротко сообщил ему о случившемся. А всего через час получил с тем же посыльным глубочайшие извинения партнера и обещание, что проблему уже решают.

Еще через полчаса в дом, подоткнув балахон, примчался неизвестный мне, растрепанный и явно только что поднятый с постели молодой колдун и, спросив, где раненый, умчался на второй этаж, по пути громыхая прихваченными в спешке склянками. Пробыв там почти до обеда, он выполз едва живой, но заверил меня, что старику больше ничего не угрожает, и отбыл восвояси, сообщив, что завтра еще зайдет.

Поскольку день — не мое время, да и сиделка из меня не очень, то больше ничем помочь нэлу Тарио я не мог. Ну а когда вскоре после целителя ко мне заявилась четверка крепких подтянутых парней и, не говоря ни слова, принялась за уборку, я мог только смотреть на их уверенные движения и размышлять, кого же мне благодарить за эту неприятную ситуацию.

Ближе к вечеру, когда в доме не осталось ни трупов, ни крови, ни иных следов вторжения, уставших парней сменила новая четверка, сообщив, что господин Леман принял случившееся близко к сердцу. Так что теперь в доме неусыпно будет находиться усиленная охрана, и ни мне, ни нэлу Тарио больше не о чем беспокоиться.

Чуть позже, когда на улице окончательно потемнело, в дверь постучал еще один молодой человек и сообщил, что люди, напавшие на мой дом, найдены и с нетерпением ожидают встречи со мной в доме господина Лемана. Пока еще не все, только исполнители, но господин Леман надеется, что это несколько сгладит его вину, поэтому предложил мне побеседовать с этими людьми лично, пока им еще было что сказать.

Я, разумеется, не отказался и, оставив старика на попечение охраны, вскоре навестил своего делового партнера. Леман выглядел невыспавшимся, раздраженным. Похоже, последние дни у него и без меня выдались не слишком спокойными, но все же встретил он меня довольно учтиво и даже самолично препроводил в уже знакомый подвал.

— Тяжелая ночь? — вскользь поинтересовался я, когда мы остановились у двери, охраняемой усиленным нарядом головорезов.

— Мы справляемся, — ровно ответил партнер, тем самым дав понять, что свои проблемы на чужие плечи перекладывать не собирается.

Я отвернулся и толкнул дверь, обнаружив внутри трех изрядно помятых, крепко связанных, но пока живых и вполне дееспособных индивидов, которых трое громил при нашем появлении довольно грубо поставили на колени.

Знаком велев охране убраться, я постоял, разглядывая тех, кто сумел причинить мне так много беспокойства. А затем ровно и обстоятельно принялся расспрашивать, кто они, кому служат, зачем пришли и почему объектом нападения был выбран именно мой дом.

Говорить они поначалу не хотели. Пришлось немного помочь. Ну а поскольку брезгливостью я никогда не страдал, да и строение человеческого тела было мне прекрасно известно, то довольно скоро выяснилось, что это не я стал целью охоты — на самом деле это недоброжелатели Лемана решили объединиться и преподать несговорчивому коллеге серьезный урок.

Я не учел этого, когда предлагал ему расширить сотрудничество и перейти на более высокий уровень взаимодействия. А оказывается, в ту ночь нападению подвергся не только мой дом, а вообще все места, в которых Леман был хоть как-то заинтересован. Преданные ему люди. Их семьи. Партнеры, решившие всецело принять его сторону… Неудивительно, что у Лемана не хватило людей, чтобы одновременно прикрыть такое количество объектов. В условиях внезапно начавшейся войны он, естественно, сосредоточился на самом главном. Хотя, как оказалось, охрану возле нашего дома он все-таки выставил, но как только начался открытый конфликт, ее пришлось отозвать. Все же объект не настолько значимый, как, скажем, дом, где хранилась казна банды или дорогостоящие артефакты на продажу. Так что, наверное, претензии я ему предъявлять все-таки не буду, а вот с его невоспитанными коллегами придется серьезно потолковать.