Сталь и Пламя (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

С другой стороны, булавы, одноручные мечи и топоры, которыми были вооружены спешившиеся всадники в качестве второго оружия – первым все же считалось тяжелое копье, неприменимое в пешей схватке – было явно не тем, чем удобно отбивать длинные копья, пытающиеся наделать в тебе лишних отверстий.

Вообще баронские дружины проявляли совершенно неожиданную от них стойкость в бою. Александр в тайне надеялся, что, получив слегка по мордасам, бароны не будут усугублять и утрутся: в конце концов не Сталинград же. Но нет – прут вперед как наскипидаренные, не обращая внимание на соотношение потерь, которое пока – в том числе благодаря работе магов – определенно в пользу команды Серова.

И все же двукратное численное превосходство брало свое. Минута шла за минутой, капитан внимательно следил за обстановкой, чтобы не проворонить момент для ввода резерва и в какой-то момент ему показалось, что время пришло. Александр потянул из ножен клинок – сегодня подходящая для дуэлей шпага была оставлена дома, и на поясе висел верный гномий меч – и жестом указал своим драбантам направление движения. Там как раз упал сраженный противником копейщик и строй истончился до буквально одного человека – еще одно небольшое усилие, и враг прорвется. Можно сказать, что Серов успел в самый последний момент – противник тоже увидел потенциальную брешь в обороне и усилил давление именно в этом направлении.

Первого врага капитан зарубил сходу: тот как раз ткнул кончиком меча в бок зазевавшегося копейщика слева и просто не успел вернуть руку для защиты. Гномья сталь не подвела: кольца кольчуги разошлись и клинок, с силой опущенный по диагонали, врубился в плечо до середины груди, брызнув горячей кровью во все стороны.

Толчок всем телом высвобождает застрявший меч и опрокидывает поверженного врага на спину. Падая, он цепляет еще одного вражеского бойца, который не ожидая такой подлянки рвется вперед и тут же теряет равновесие, цепляясь дополнительно за одно из множества распростертых на земле тел. Краем глаза Серов успевает заметить, что кто-то из копейщиков справа сориентировался и ткнул перецепившегося бойца под нижний обрез кольчуги, в самое, что ни на есть деликатное мужское место, вызвав истошный крик боли и отчаяния.

Удар влево – боец успевает прикрыться щитом, но при этом открывается для атаки копейщика перед ним. Все же узкие каплевидные кавалерийские щиты – это совсем не то, что нужно в пешем бою строй на строй. Будь у вражеского мечника большой круглый щит, такого бы не случилось. Впрочем, копье не пробивает плотную кольчугу, лишь выбивает дух, заставляя пятится под прикрытие союзников. Добить его не удалось, но сожалеть об этом капитан банально успевал.

Сколько прошло времени Серов сказать не мог: может два часа, а может десять минут. Все его внимание было сосредоточенно на другом: удар, защита, толчок, удар. Пару раз он пропустил вражеские выпады, но без особых последствий для организма. В первый раз спасла кольчуга, во второй – принял булаву на шлем. В ушах поле этого звенело, но на ногах он остался, в отличие от противника, который упал, пытаясь зажать пробитое насквозь горло.

В какой-то момент, но наконец ошибся и подставился – слишком далеко потянулся за открывшим бок врагом, и закономерно получил ответку: глубокий порез на правом плече. Его тут же выдернули назад, за строй.

Несколько минут ушло на то, чтобы перевязаться, после чего появилось время оглядеть поле битвы в целом. И именно в этот момент произошло то, что решило исход сражения – вернулась неизвестно где гулявшая все это время кавалерия Александра. Судя по тому, что их было явно меньше изначальных четырёх десятков, они тоже не скучали, а теперь на полном скаку врубились в спины врага там, где он был слабее всего – возле вагенбурга. Нужно отметить, что арбалетчики, стреляя почти в полигонных условиях изрядно попили вражеской крови, хорошенько проредив свой фланг. И именно в это уязвимое место и ударил сэр Гурдион, командовавший в этом бою всей конницей. Душа рыцаря жестоко страдала от необходимости выполнять работу легкой кавалерии. Все эти рейды, разведки, обстрелы и преследования тяготили рыцаря, настроенного в первую очередь на мощный таранный удар, опрокидывающий врага и решающий исход битвы. И вот теперь он получил то, чего хотел.

Нельзя сказать, что враг побежал – все же три десятка всадников слишком мало, чтобы опрокинуть три сотни. Даже при ударе в тыл. Нет, с десяток человек было ударились в бегство, но основная часть выдержала. Но все же что-то в них сломалось: противник сначала попятился, особенно на правом фланге, потом по вражескому строю прошла волна и армия баронской коалиции начала отступать. Видимо потери в какой-то момент преодолели моральную планку, отделяющую допустимые от чрезмерных, и была дана команда на отход.

Серов наблюдал за всем этим сидя на телеге – силы наконец покинули его и стоять на дрожащих ногах не было никакой возможности.

Надо сказать, что отступал враг весьма организованно – построив некоторое подобие черепахи и выражая полную готовность отбиваться от преследователей. Впрочем, таковых не нашлось – кавалерия Серова после последнего рывка практически перестала существовать, как организованная сила, у арбалетчиков почти закончились болты, ну а про копейщиков и говорить нечего – там отсутствием разной тяжести ранений могли похвастать едва три десятка человек.

Со всех сторон начали раздаваться команды – командиры принялись считать погибших, помогать раненным и попинывать боеспособных на тему того, что еще ничего не кончилось. Враг может вернуться в любой момент, и стоит к этому быть готовым. Александр в этом участие не принимал: порез хоть и был не опасный, но из-за потери крови в сочетании с легким сотрясением – вообще идея отбивать дробящее оружие головой, пусть и в шлеме, не столь уж хороша - барон слегка «поплыл».

***

На другом конце луга, меж тем, разворачивались события, подоплеку которых капитан узнает намного позже. Там не экстренном военном совете решали продолжать сражение или отступить не солоно хлебавши.

Ровиан рвал и метал. Хоть потери именно в его дружине были не столь критическими, как например у барона Лауинд. Вернее, учитывая, что он сгорел от огненного заклинания вместе с большей частью дружины, проблемы теперь были у его наследника. Более того оставшийся за главного рыцарь, пришедший в этом качестве на совет, сразу сказал, что уводит свои оставшиеся в живых семнадцать человек и принимать участие в продолжении не собирается.

Плохому примеру мгновенно последовали командиры тех небольших отрядов, которые примкнули к походу без своего феодала для демонстрации флага. Общее их мнение было такое – их позвали на увеселительную прогулку, и умирать они здесь за чужие интересы не собираются.

Таким образом, коалиция в момент лишилась полсотни бойцов, что больно ударило по самолюбию барона Андирана как предводителя похода и общему моральному состоянию войска в целом.

Вообще потери коалиции, хоть и были большими, до критических явно не дотягивали. В сложившемся столь неожиданно тяжело бою погибло чуть меньше двух сотен человек, из которых треть пришлось на долю магического огня. Учитывая состояние дружины Александра и то, что Ариен в этот самый момент лежал без сознания – он все же слегка переборщил с мощностью и был совершенно небоеспособен – шансы на победу во «втором тайме» у коалиции были более чем приличные. Ведь две сотни пехотинцев еще даже не вступали в сражение и могли стать той самой гирей, способной склонить чашу весов в нужную сторону.

- Мы тоже уходим, - прозвучали как приговор слова Найдела, старшего сына барона Рангел. Его отец был вторым владетелем, оставшимся сегодня на поле боя. Собственно, все было крайне логично – Найдел был одним из главных претендентов на какой-то из замков, отбитых у барона Серов. Теперь же, ему, ставшему сегодня самовластным правителем, этот вопрос стал совершенно не актуальным. – Я отправлюсь туда под белым флагом переговоров, заберу тело отца, и мы уходим. Прошу извинить меня, но вся эта авантюра уже слишком дорого стоила нашей семье.