Маргарет Уэйс - Судьба Темного Меча

— О нет, только не это! — прошептала испуганная девушка. — Ты ведь наверняка можешь что-нибудь сделать!

— Боюсь, что нет. Если только ты не... Но нет, я не могу просить тебя об этом. — Тюльпан печально вздохнул. — Я обречен кончить жизнь в цветочной вазе. А мои друзья? На дне реки...

— О нет! Я помогу, если ты вправду думаешь, что я могу... — решилась Гвендолин.

— Отлично, — ответил тюльпан с заметным облегчением. — Хотя мне страшно не хочется впутывать тебя в это. Но, понимаешь, милое дитя, я подумал: а что, если ты подойдешь туда, как ни в чем не бывало, и, делая вид, что ничего особенного не случилось, спокойно возьмешь того старенького каталиста за руку и скажешь, с самым невинным видом: «Отец Данстабль! Мне ужасно жаль, что я опоздала. Папа и мама ожидают вас дома!» А потом ты, как будто так и надо, уведешь его отсюда.

— Уведу — куда? — растерянно спросила Гвендолин.

— Ну, к себе домой, конечно, — сказал тюльпан, словно это подразумевалось с самого начала. — Полагаю, у вас в доме хватит места для нас всех. Я предпочел бы отдельные апартаменты, но, если надо, могу разделить комнату с кем-нибудь еще. Только не с каталистом. Ты не представляешь, как он ужасно храпит!

— Ты имеешь в виду — привести вас всех ко мне домой?

— Конечно! И ты должна сделать это быстро. Пока этот негодный каталист не сболтнул что-нибудь такое, что нас всех погубит! Бедняга не слишком умен, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Но я не могу! Я должна спросить позволения у мамы и папы. Что они скажут, если...

— Если ты приведешь к вам в дом Симкина? Симкина, любимца императорского двора? Моя дорогая, — сказал тюльпан скучающим тоном, — меня будут рады принять в домах двадцати принцев, ничуть не меньше! Не говоря уже о маркизах, герцогах и графах, которые будут буквально ползать на коленях, умоляя меня погостить у них. Граф Эссек ужасно огорчился, когда я отказался. Но в самом деле, два десятка пекинесов — это, по-моему, слишком! Они, знаете ли, все время лают. Да еще и имеют кошмарную привычку писать на ноги всем подряд! — лепестки тюльпана затрепетали. — И конечно же, я представлю вас при дворе, когда уладится это маленькое недоразумение.

— При дворе... — тихо повторила Гвендолин. В ее воображении вспыхнули видения хрустального дворца.

Девушка увидела, как ее представляют его императорскому величеству, а она приседает в изящном реверансе, опираясь о сильную руку черноволосого молодого человека.

— Я сделаю это! — решительно сказала Гвендолин.

— Доброе дитя! — проникновенным тоном сказал тюльпан. — А теперь иди и возьми меня с собой. Не обращай внимания на Дуук-тсарит. Они ни за что не раскусят эту маскировку. Я думаю, если ты положишь меня себе за корсаж, это будет выглядеть весьма эффектно.

— Себе... куда? О нет! — пробормотала Гвендолин и порозовела от смущения. — Я так не думаю.

Положив тюльпан к остальным цветам, девушка поспешно собрала остатки букета с земли.

— Ну и ладно, — философски заметил тюльпан. — Невозможно все время выигрывать, как сказал барон Баумгартен, когда его жена сбежала с игроком в крикет. А барон очень любил эту игру.

— Я снова вас спрашиваю, каковы ваши имена и что вы делаете в Мерилоне? — Кан-ханар смотрел на них с нескрываемым подозрением.

— И я снова вам повторяю, сэр, — сказал Джорам, с трудом сдерживая гнев, — что это — отец Данстабль, это — Мосия, а я — Джорам. Мы фокусники, странствующие актеры. С Симкином мы встретились случайно. Мы договорились образовать труппу и прибыли сюда по приглашению одного из покровителей Симкина...

Сарьон в отчаянии склонил голову, чтобы не слышать этого. Такова была легенда, которую предложил им принц Гаральд, и тогда она казалась вполне разумной. Те, кто рожден для Таинства Тени, известные как иллюзионисты, были весьма неорганизованным сообществом. Это были артисты Тимхаллана, они постоянно путешествовали по стране, развлекая народ своими умениями и талантами. Фокусники прибывали в Мерилон все время, их искусство пользовалось большим спросом среди знати.

Но Джорам уже в третий раз пересказывал Кан-ханар эту историю, и Сарьон видел, что страж Врат не верит ни единому слову.

«Все кончено», — с тоской подумал Сарьон.

Страшная тайна прожгла в его душе такую дыру, что каталисту казалось, будто это видят все, кто на него смотрит, — ему представлялось, что печать этой тайны горит у него на лбу, словно клеймо гильдии на серебряном блюде. Когда Кан-ханар арестовал Симкина, Сарьон сразу же пришел к заключению, что епископ Ванье их выследил. Каталист отговорил Джорама использовать Темный Меч для защиты в основном из страха, а не потому, что опасался разоблачения. Сарьону казалось, что все кончено, и он уже собирался уговорить Джорама рассказать Кан-ханар все как есть. Каталист как раз думал с какой-то печальной радостью, что скоро его горьким страданиям настанет конец, когда вдруг почувствовал, что его осторожно тронула чья-то нежная рука.

Обернувшись, Сарьон увидел рядом с собой молоденькую девушку лет шестнадцати или семнадцати (каталист не очень хорошо умел определять возраст девушек), которая радостно приветствовала его:

— Отец Данстабль! Как я рада вас видеть! Прошу вас, простите меня за опоздание. Надеюсь, вы не очень злитесь на меня? Сегодня такой чудесный день, мы с кузинами гуляли по саду, и я совсем не заметила, как пролетело время. Видите, какой прелестный букет я собрала? Один цветок я сорвала специально для вас, отец.

Девушка протянула каталисту цветок. Это был тюльпан. Сарьон уставился на цветок, ничего не понимая. Он уже собрался взять тюльпан, когда обратил внимание, что тюльпан — пурпурный, насыщенного пурпурного цвета, с ярко-красными полосками и оранжевым венчиком...

Сарьон закрыл глаза и застонал.

— И вы заявляете, Гвендолин из дома Самуэлса, что эти... люди явились по приглашению вашего отца? — Кан-ханар с сомнением посмотрел на Джорама и Мосию.

После того как Гвендолин рассказала свою историю стражам Врат, Кан-ханар увел всю компанию в дозорную башню. Сотворенная магией башня стояла рядом с Вратами Земли. Она использовалась в основном для нужд стражей — они отдыхали в башне, когда у Врат было мало посетителей, и здесь же хранились запасы всего, необходимого им для работы. Сюда редко приводили для допроса желающих пройти в Мерилон — как правило, хватало и краткой проверки возле самих Врат. Но благодаря скандальному появлению Симкина и его не менее зрелищному исчезновению возле Врат собралась огромная толпа, и Кан-ханар решил, что народ проявляет излишний интерес к развитию событий. Поэтому страж провел всех в башню, и теперь они стояли, сгрудившись тесной кучкой, в шестиугольной комнатке, которая была явно маловата для шестерых людей и тюльпана.