Сергей Булыга - Бродяга и фея (сборник)

Лестница? При этом слове Кия неизменно – едва заметно – улыбался, а иногда еще и поглядывал вниз, на землю. Пирамида с каждым годом росла, поднималась всё выше и выше; теперь уже сто семьдесят шесть полномерных локтей отделяли Кия от пустыни. Ну а до неба… О! До неба было еще очень далеко, в то время как верхняя площадка пирамиды с каждым своим новым уровнем становилась всё уже, теснее; пройдет еще совсем немного лет и она и вовсе сойдет на нет, строить пирамиду выше будет просто невозможно, и что же тогда?!.

Скрипели блоки, дрожали веревки, еще одну глыбу втаскивали на пирамиду. Специально приставленный раб поливал камни песчаным жиром, трещали под глыбой валки, покрикивали надсмотрщики, сопели рабы. Не раз уже случалось такое, что веревки не выдерживали, и тогда глыба катилась вниз, подминая под себя рабов. Если это случалось на северной грани, то раздавленные падали в тень.

Тень, отбрасываемая пирамидой, была непостоянной. В зависимости от времени года она то увеличивалась, то уменьшалась, и однажды, всего на один день в году, исчезала вовсе. Именно по этой тени Кия и отсчитывал годы, проведенные им на строительстве усыпальницы Вечно Живущего. Жаль, что он заметил это не сразу. А еще было очень жаль, что только на одно и была способна пирамида – на отсчет времени. Вот встать бы сейчас же и крикнуть:

– Вечно Живущий умрет; никто не возьмет вас на небо!

И никто ведь ему не поверит. Но за мятежные слова его свяжут веревками и столкнут с пирамиды. Он разобьет голову о камни и упадет на песок уже мертвым. Ну а если поверят? Если они вдруг поймут, что их многолетний труд напрасен и бессмысленен? Кто будет во всем виноват? Вечно Живущий от них далеко, а он, Кия, рядом и беззащитен. Значит, его опять же свяжут и столкнут.

Но этого, конечно, не случится. Кия никогда и никому не раскроет своих мыслей, Кия осторожен. Он будет и впредь днем работать, а ночью размышлять…

Вот, скажем, о том, что скоро умрет Вечно Живущий, потом умрет его наследник, а после наследник наследника, который, возможно, не успеет никому передать свою власть, начнется смута, страна придет в упадок, ветер с пустыни усилится, песок пожрет оазисы, река обмелет, поля оскудеют, и люди уйдут в другие, более благодатные земли. Потом, когда-нибудь нескоро, через века, случайный путешественник забредет в эту тогда уже всеми забытую пустыню, увидит пирамиду и поразится ее гигантским размерам. Он, конечно же, посчитает, что сие великое строение возведено со столь же великой целью. Но с какой? И, размышляя над этим, он еще долго будет оставаться в полном неведении, пока, наблюдая за тенью от пирамиды, не посчитает, что перед ним огромные солнечные часы, сработанные неким великаном. Желая подтвердить эту догадку, случайный путешественник начнет искать знаки… И обнаружит надпись, гласящую, что пирамида – это усыпальница Вечно Живущего властителя, плод многолетнего и добровольного труда его подданных, то есть рабов. Случайный путешественник прочтет и ужаснется – ведь он тогда живо представит, сколько труда и сколько жизней положено ради одной пышной смерти!

В этом месте Кия всякий раз прерывал свою мысль и вздыхал, понимая, что в возведении пирамиды есть и его доля труда и рабской покорности.

Признаваться в подобном конечно же трудно, и поэтому Кия как только мог старался отвлечь себя от будущего и заставить думать о прошлом и только о прошлом.

Так, чаще всего ему вспоминались песчаные бури, когда по несколько дней кряду дул ураганный ветер и ничего кроме песка не было видно. Порою ветер бывал настолько силен, что разметал жилища, переворачивал колесницы, ну а людей – тех он подбрасывал в воздух… нет, тогда воздуха не было, был один лишь песок… людей он подхватывал вверх и уносил неизвестно куда. Однако против тех, кто ее не боится, песчаная буря бессильна. Да, будет уничтожен дом, хозяйство, скарб – всё, что наживалось годами. Придется начинать сначала, во второй, в шестой, в десятый раз. Но человек остался жив! Он не испугался и не дрогнул в бурю. Ведь как только она началась – внезапно, словно бы из ничего – он и не думал прятаться или спасаться бегством, а сел, скрестивши ноги, успокоился; мысль его укрепилась, а тело расслабилось так, что стало податливым и как бы невесомым, прозрачным и неуязвимым. Буря не смогла его поколебать – она промчалась сквозь него и затихла. А если испугаться хоть на миг, то тело сразу станет жестким, и ветер овладеет им и унесет. Значит, лишь тот, кто не боится, может уцелеть. И он же никогда не видит миражей.

О миражах Кия знал только понаслышке. Говорили, что когда какой-нибудь пришелец из чужой страны подолгу оставался с пустыней один на один, то он начинал видеть то, что могло бы спасти его от гибели – воду, оазис, караван…

Навалившись плечом на тяжелую глыбу, Кия нередко думал и о том, что пирамида – тот же мираж испуганных людей. Им, смертным, хотелось верить в бессмертие, в благополучный исход из одной, земной жизни в другую, небесную. Так что зачем пришли сюда другие, ему было понятно – трусливые любят верить во всякие сладкие россказни. А что же привело сюда его?

Восемь – или девять – лет тому назад все вокруг вдруг стали говорить, что Вечно Живущий уходит на небо, а вместе с собой он намерен взять и своих любимых рабов. Многие тогда посчитали, что именно они и окажутся самыми любимыми, и отправились к предполагаемому месту исхода. Пошел и Кия. Нельзя сказать, чтобы он тогда верил или же не верил в небесную жизнь. Он просто хотел узнать, возможна она или нет.

Когда же в предполагаемом месте исхода собралось великое множество рабов, придворные слуги Вечно Живущего объявили, что для восхождения на небо необходима лестница. Вечно Живущему она, конечно, ни к чему, но лестница нужна его верным рабам; по ней он возведет их над землей, а там и дальше, по воздуху, в котором есть опора одним только бессмертным. Лестница – или иначе «пирамида» – должна иметь четыре грани, ибо со всех четырех сторон света к ней будут стекаться верные рабы и, взявшись за руки, возноситься на небо. Не стоит также забывать и о том, что пирамида должна поместить на себя как можно большее число рабов, и поэтому нужно закладывать ее как можно более широкой в основании.

Вот так! Кия был удручен. Ведь он пришел лишь для того, чтоб удовлетворить свое любопытство. Он думал, что в тот же день у него на глазах Вечно Живущий отправится на небо и увлечет за собой своих наивернейших рабов. Кия любил пустыню, землю и жизнь на земле, он не стремился в небо. Уйти поскорее из места исхода – вот каково было его единственное желание… но покинуть строительство он не посмел. Мало того, что подобным поступком он выказал бы нежелание помочь лучшим из своих соплеменников; своим уходом он бы обнаружил нежелание прислушаться к речениям Вечно Живущего, к тому, который вечно печется о благополучии своих подданных, а одним из них считается и он, Кия, который всегда и во всем сомневается.