Ирина Якимова - Carere morte: Лишённые смерти

"Возможно, она встречалась мне ночью, в рейде…"

Девушка, чуть помедлив в раздумьях, извлекла из сумки тёмно-синий плед и книгу и устроилась на импровизированный пикник на полянке неподалёку. Винсент попытался отвлечься, заняться этюдом, но сочное пятно расстеленного пледа, похожее на водную гладь истока Несса, притягивало его взгляд. Низшая читала книгу и делала вид, будто ей вовсе не интересен нечаянный зритель. Раздосадованный, Винсент решил не глядеть в её сторону и нарочно занялся кружевным зонтиком, который первым же порывом ветра был отнесён далеко в сторону от владелицы. Эта картина одинокой брошенной вещицы неожиданно так понравилась юноше, что он без жалости удалил прежний этюд с раскладного мольберта и немедленно взялся за новый. На его рисунке простенький дамский зонтик приобрёл хрупкость и ажурность паутинки, а светлые, купающиеся в лучах солнца деревья, окружающие полянку, почернели и заострились частоколом готических зубцов.

Вскоре Низшая почувствовала необходимость укрыться от солнца. Она встала, направилась к зонтику и на полпути остановилась.

— Вы рисуете меня? — она зарделась. — Я сейчас вернусь на место.

— Я рисовал ваш зонтик, — Винсент сам испугался своей резкости. — Но вижу, как он сейчас нужен вам… — не удержался он от замечания.

К его удивлению, Низшая засмеялась:

— Я знаю, как вы меня видите! Я могу подождать.

Так и не забрав зонтик, она вернулась на плед. А Винсент больше не мог оторвать от неё глаз.

Тогда, на закате дня в городском парке она была приглушённо миловидной, а печать проклятия едва заметна: вечер — время Низших. Сейчас полуденное солнце, безжалостно высвечивающее все недостатки внешности обычных людей, облекло её в сияющие одежды богини, проклятие же чернело возле сердца огромным пауком.

— Мне нравится ваша картина, — заметила Низшая, разглядывая брошённый этюд, прислоненный к дереву. — Вы видите мир так же, как его видят carere morte.

— Неужели?

— Да. Только многие бессмертные боятся поверить своим глазам.

Больше она ничего не сказала. Несколько минут прошли в смешном, каком-то обиженном молчании, и Винсент решился перейти в наступление.

— Простите меня за нападки. Мой дар позволяет видеть carere morte, но часто я бываю слишком чувствителен к тёмной стороне их сути и напрасно забываю о другой, светлой. Я даже не представился вам…

— Винсент Марк Линтер, — улыбнулась девушка. — Я помню тебя, маленький Винсент. А ты помнишь Линду Флагро?

Линда! Старшая дочь барона Флагро. Последние годы она жила где-то в столице, но прежде они встречались: на детских праздниках и балах Короны. Правда, Линда, старшая на три года, не обращали внимания на Винсента. Они говорили всего один раз, то ли в шутку, то ли серьёзно…

— Я рассказывал тебе, как укрепить защиту дома, а ты обзывала меня фантазёром, — сказал Винсент. — Я помню! А помнишь, я нарисовал тебе карту Короны? Налево от Несса дома, где carere morte есть в каждом поколении, направо дома, где в каждом поколении охотники, а два ближайших к реке дома, оба на "ф" — Фаберы и Флагро, придерживаются нейтралитета. Что же ты наделала, Линда? Теперь моя карта бесполезна…

— Я уже не Флагро, — глаза Низшей смеялись.

Он окончательно оставил этюд. Они беседовали целый долгий час. Винсент подобрал зонтик и укрыл им Линду, по-прежнему храбро делавшую вид, что ей нравится быть на солнце. Потом девушка ушла, запретив себя провожать. Юноша всё же последовал за ней в отдалении. И увидел лишь, как Линда садится в экипаж с гербом баронов Меллисов, ожидающий её у дороги.

"Должно быть, она — супруга младшего из баронов", — подумал он и вопреки всем законам и правилам почувствовал не разочарование и принятие. Это было нетерпеливое ожидание новой встречи.

"Меллисы — друзья Меренсам. Линда будет на дне рождения Софии, — он вздохнул. — Придётся и мне пойти…"

В конце концов, кто как не он укажет гостям Бала, кого следует опасаться? А мечта Софии о бессмертии останется мечтой. Всегда можно припугнуть дикаря карой Владыки за обращение несовершеннолетней! Бал-маскарад предполагает легкомысленное, вольное общение. Он получит возможность ещё раз встретиться с Линдой.

"Почему раньше я не пробовал исцелять Низших? Это должно быть проще: их проклятие не так сильно. Эксперимент продолжается", — запоздало оправдался он перед собой.

Глава 14 Избранный

Их юная любовь была подобна солнцу. Только она светила ещё ярче… И смертный верил в бессмертие её, а бессмертная вновь смаковала в ней позабытые жизнь и смерть. Винсент перестал замечать время, вечность Линды наполнилась шорохом и стуком тысяч бегущих часов и минут.

Место первой встречи стало местом свиданий. Они проходили рощу и надолго застревали в гроте у истока Несса. Он рисовал Линду: в простом белом платье, в пышном голубом, в венке из цветов, с букетом цветов в руках; в рощице, ловящей солнечных зайчиков; в гроте, русалкой, задумчиво перебирающей длинные, черные как ночь волосы… Линии его рисунка утратили стеклянную хрупкость, а тени поблёкли. Он предал прежнюю манеру рисования — будто забыл о проклятии, лежащем на земле Карды и всем, на ней живущем.

Они много говорили — обо всём на свете, кроме любви: боялись разрушить свой хрупкий воздушный замок. Почему-то больше всего про город, в котором прошло детство обоих. Им было интересно, какой историю Карды знает другой. Они лепили общую историю…

— Первый carere morte появился здесь четыреста лет назад, — говорила Линда.

— Триста, — поправлял её Винсент. — Макта Вастус, Первый вампир, правил триста лет назад.

— На самом деле, Макта — современник первого Короля, Арденса. Ведь это Арденс его создал.

— Арденс?

— Арденс, Первый Избранный.

— Никогда не понимал этой чуши. Первый Избранный! Как будто Избранных может быть больше одного. Какой же он тогда "Единственный"?

— Разве ты не слышал легенды о Даре? Этот Дар существует, пока существует Первый вампир, Избранные же — смертны. Поэтому много их сменилось со времён Арденса и Макты.

— Да, некоторые люди в разные столетия умели распознавать carere morte лучше других. Но я не думаю, что между ними существует какая-то связь, вроде единого Дара.

Линда взглянула на него с юмором и ничего не сказала.

— А исчезновение Макты? За год до Второго Бала Карды? Что сталось с Первым вампиром? Убит Орденом?

— Ты не слушаешь меня! Избранные Даром приходили и после исчезновения Макты, значит, Первый вампир жив. Он удалился от дел, но, говорят, порой он возвращается в старый город, где когда-то правил. Carere morte встречали его иногда на руинах за Пустошью. Там стоял дом Первого, там истинное сердце Карды…