Олена Шалена - Другой Киев

Пройдя дальше, по секретной тропе, они дошли до вполне обжитого дворика. Лекс кивнул на граффити на стене. Там черной краской, словно угольком, кто-то начертил маленькую рожу чертика.

Полина прыснула со смеху, а Лекс серьезно на нее глянул, заметив:

— Если сомневаешься — ищи знаки, если видишь гадов — территория темных. Пошли.

Глава 15. Андреевский спуск

К огромному удивлению Полины, пройдя через арку, они оказались на Андреевском спуске, но чуть ниже Андреевской церкви.

— Не то что бы мы ее боялись, — тихо сказал черт, рассматривая красавицу, венчанную изящным зеленым куполом и четырьмя башнями в виде маленьких колоколен, — но она хоть безприходная, но все же остается церковью. Да и возноситься над всем Подолом! Видишь красный шлагбаум — он защищает нас, а с другой стороны — ее. Так что если тебе от нечистой силы спрятаться нужно, держись к храмам поближе. Не убережет, конечно, но может и испугать, если тварь не сильно злая и голодная.

— Тебя послушать, так в Киеве одна нечисть обитает, — сощурилась девушка. Она оглянулась назад. Оказывается они прошли через арку дома-терема!

— Не одна, но и без нее никак. Ладно, со мной тебе нечего бояться! На то я и черт, — усмехнулся парень.

— Но церквей опасаешься, — напомнила девушка. — Кстати, а почему ее не постигла участь Десятинной?

— Сравнила! — хмыкнул Лекс. — Десятинная — символ княжеской власти на месте древних жертвоприношений. Ведь ее построили как раз на Бабьем Торжке! Там и рынок был и богов почитали, но не христианских, — подмигнул черт. — А вот Андреевская церковь стоит на особом месте. Есть легенда, что именно на этой горе апостол Андрей, первый из последователей Христа, возвел крест, пообещав, что на земли эти снизойдет великая благодать. Говорят, что в те время Днепр был морем, но стоило воткнуть крест в землю, вода ушла. Именно поэтому у Андреевской церкви нет колоколов, чтобы не разбудить спящий родник, которому под силу затопить весь Киев. Хотя это не помешало киевской газете в начале двадцатого века зло пошутить над горожанами, сообщив якобы сенсационную новость. Мол у Андреевской церкви упала колокольня, завалив обломками всю улицу. Журналисты думали, что никто не поверит, но вышло иначе.

— Неужели никто не знал, что там никогда не было колокольни?

— А ты знала? — улыбнулся Лекс, а девушка на секунду замялась, но потом, расправив плечи ответила:

— Как-то не обращала внимание.

— Вот и остальные так же. Киевляне никогда не были особо внимательны, а вот на сочинение баек — всегда горазды. Чего одна "новость" о крушении колокольни стоит! Вмиг все сбежались посмотреть. Даже Растрелли, автора проекта в миг переименовали на Варфоломея Варфоломеивеча, хотя на самом деле его звали Франческо Бартоломео де Растрелли.

— Почему?

— Я тоже не все знаю, — потянул Лекс, за что получил легкую оплеуху от Поли. — Ладно-ладно! Но я правда могу только догадываться…

— Неужели это связано с Варфаламеевой ночью…

— Фи… — хмыкнул Лекс. — У нас с французами общих дел нет! Если с кем и связано, то скорее всего с самим Варфоломеем. Апостол призван четвертым из всех последователей Христа. Иисус назвал его: "израильтянин, в котором нет лукавства".

— И что? Причем тут Растрелли?

— А притом, что он, делая свой проект про приказу веселой "императрикс" Елизаветы, не учитывал оползни, из-за которых то и дело рушились предыдущие церкви. Ведь подземные источники никуда не делись. Вот и пришлось Мичурину, непосредственному строителю, идти на всяческие ухищрения, чтобы церковь устояла. Фундамент углубили более чем на сорок метров. Да и у солебата внутренние стены достигают в толщину двух метров. Украшения тоже чугунными делать не стали, заменив терракотой.

— Сапромат он не любил, да?

— Человек творческий, — пожал Лекс плечами. — Куда уж ему в технические тонкости лезть. В любом случае, церковь получилась на славу.

Парень замолчал, а девушка продолжала рассматривать самый изящный их киевских храмов. Поля любила Андреевский за его самобытность и особую атмосферу. Крутой, извивающийся спуск, покрытый круглым булыжникам обещал смерть дамским шпилькам, соприкосновение с прошлым и интересные покупки. В последние годы улица превратилась в маленький культурный центр. Сюда принято приезжать за сувенирами, интересными этно-поделками, авторской бижутерией и недорогой живописью вольных киевских художников. А уж из антиквариата тут можно купить не только марки и все виды когда-либо выпускаемых утюгов, но и украшения.

Людей на улице было немного, несмотря на выходной день. Во всем виноват холод, который загнал как продавцов, так и покупателей домой, поближе к теплым одеялам и вездесущим телевизорам.

Тут травница заметила, что Лекс куда-то делся. Она обернулась, ища его глазами. Парень стоял возле стульчика, на котором сидела толстая важная серая кошка. Радом с ней стояла шкатулка с деньгами, куда прохожие могли пожаловать мелочь на рыбку. Поля подошла к парню, и уже знала, что делать. Девушка взяла черта за руку и тут же услышала разговор:

— Ты бы еще в снегопад пришел! Ходите тут! Просите! Базарный День им подавай!

— Репьшечка, миленька, что тебе стоит. Пусти девочку! Нам только травки да серпок прикупить.

— Бесплатно не работаю, — важно напомнила кошка.

— Как водиться, — сказал черт и положил в шкатулку золотую монетку.

— Ну, что ж… давай руку, человеческая девочка.

Полина с опаской глянула сначала на кошку, потом на Лекса.

Усатая не выдержала и мяукнула:

— Да не кусаюсь я! Руку давай, коли на Базарный День хочешь!

Полина протянула ладонь, а кошка тут же положила на нее свою теплую лапку. С виду обычная серая кошка, но гза у нее невиданного зеленого цвета, с голубыми вкраплениями. Поля отродясь таких не видела… Но тут ее отвлек шум внешнего мира. Она подняла голову и увидела, что теперь вся улица заполнена людьми и торговыми палатками. Куда-то исчезли реставрационные зеленые сетки и все дома искрились новизной. Тяжело определить, в какой эпохе она находилась, ведь вокруг ходили и дружинники, и ультрамодные парни из современности. Все шумели, торгуясь за товары.

— Что это? — удивилась девушка, оглядываясь по сторонам.

— Базарный День, — хмыкнул Лекс.

— Но мы же не в настоящем…

— Не спрашивай, — махнул рукой Лекс. — Здесь это не важно. Понимаешь, Андреевский, а во времена Киевской Руси — Боричив узвиз, всегда был границей между мирами — княжеским городом и ремеслянницким центром. Он даже долгое время, а если точнее во времена царской России, назывался "Большая дорога с Верхнего Города на Подол". А потом разные силы начали его использовать как проход между мирами… дыр понаделали! Образованное пространство нужно чем-то наполнить, вот и сделали тут то, что было здесь всегда — рынок ремесленников. В девятнадцатом веке говорили, что тут можно прожить всю жизнь, никуда не выезжая, и ни в чем себе не отказывая. Более того, тут даже похоронить могут. На Замковой горе в лесочке спряталось монастырское кладбище. Старопорядковцы значительно расширили обычный ярмарочный ассортимент. Нет того товара, что нельзя приобрести в Базарный День. Пойдем искать.