Ирина Юрьева - Магия взгляда. Часть 2: Ливтрасир

— Почти человеческий взгляд! — промелькнуло в мозгу.

Когда Ильди ушла, Свельд немного опомнилась. Девочка скоро затихла.

— Не надо так, Бьерн, маме плохо, — опять повторила она.

О прогулке по стенам Свельд больше не думала. Страшная слабость сковала ее тело.

— Я лягу, Бьерн, — прошептала она.

Постепенно дурнота отступила, и полный покой охватил душу Свельд. Все идет хорошо. Она скоро родит. Еще месяца два, и Свельд сможет обнять свою доченьку. Орм будет очень хорошим отцом! Он так любит малышку! Сейчас Орм часами готов сидеть рядом со Свельд, говоря с Бьерн, касаясь ладонью живого и теплого “домика” дочери, чувствуя, как она вертится там. Когда Бьерн шелохнулась впервые, Орм чуть не лишился рассудка от радости.

— Свельд! Она вправду живая! Она там! — твердил он, лаская округлый живот, да еще с таким видом, как будто бы Свельд и не знала, что она в положении.

— Доченька, мы тебя любим и ждем, — повторила Свельд. — Ты будешь очень счастливой! Дочь вирда… Ты будешь похожей на папу: такой же красивой, веселой и смуглой. Никто не напомнит, что мать твоя — Белая Рысь.

Рысь? Да нет, она женщина. Точно такая, как все. Свельд стремилась в себе истребить все лесное и справилась с этим. Лес был ей чужим. Он казался опасным, враждебным и мрачным. Лесянка способна любить его, если на ней роковое проклятие — Сила, а в Свельд ее нет!

Свельд чиста, и за это Судьба наградила ее удивительным мужем и маленькой дочкой. В их замке уже очень скоро не будет следа синеглазых существ. Руни… Эрл… Сама жизнь доказала, что им не место с людьми! Скоро память о Рысях с опасным сжигающим взглядом сотрется в Гальдоре…

Бьерн так повернулась, что Свельд даже вскрикнула. Резкая боль вдруг пронзила низ живота.

— Нет, малышка, тебе еще рано идти в этот мир, — прошептала Свельд.

Вновь резкий спазм, от которого все поплыло. И опять… Неожиданно Свельд ощутила, как внутри что-то оборвалось. По ногам потекла непонятная влага.

— Как только такое случится, зовите меня, — говорила Свельд старая бабка, не раз помогавшая в родах прислужницам замка. — Пришел срок.

Ожидая этого часа, Свельд думала, что будет счастлива, но вместо радости душу сковал страх. “Зачем?! Почему Бьерн так рано стремится родиться на свет?” — пронеслось в мозгу Свельд.

— Ильди! Ильди! — закричала она, словно эта служанка могла ей помочь, но на зов не ответил никто.

Оставаться одной было страшно. Поднявшись с постели, цепляясь за стену, Свельд пошла к выходу, но коридор тоже был пуст.

— Сюда! Кто-нибудь! — позвала она между спазмами боли, но слуги были внизу и не слышали Свельд.

Когда солнце уже скрылось, и день угас, Эрл почувствовал, что заплутал, не добравшись до домика. Он даже помнил, где именно сбился с дороги, повернув не туда.

— А ведь я сомневался! Я помнил, что вроде бы что-то не то… — раздраженно подумал Эрл. — Значит, придется вернуться назад, к почерневшим камням!

Ночь была совершенно безлунной, но тьма не смущала его. Из своих сверхспособностей Эрл сохранил лишь одну, и сейчас он был рад, что он может спокойно идти в темноте.

— Ничего, — повторял Эрл себе, пробираясь сквозь заросли. — Днем раньше, позже… Какая мне разница, если я все же найду ее дом?

Стоя у озера напротив хижины, Эрл ожидал, что увидит дымок над трубой, кучу свежего хвороста или какие-то старые вещи, которые Руни решила проветрить, вернувшись в свой дом. Между тем этот маленький домик казался пустым. Даже ставень, который Руни забыла закрыть перед тем, как идти в белый Храм вместе с Эрлом два года назад, оставался на том самом месте, куда он поставил его.

— Мы с ней были последними, кто побывал здесь, — подумал он, вдруг ощутив, что смертельно устал.

Фрейр склонился к воде.

— Пей, а я найду лодку, — сказал ему Эрл, понимая, что нужно добраться до домика и отдохнуть перед тем, как идти дальше.

Но лодки не было.

— Вряд ли ее кто-то взял. Вероятно, веревка сгнила, и она уплыла, — мимоходом отметил он. — Значит, придется вплавь, Фрейр!

Оказавшись у домика, Эрл ощутил, что он очень замерз. Вода в озере, только неделю назад проломившем холодный покров льда, совсем не успела согреться. Он снова подумал, как глупо повел себя, бросив отряд, но жалеть было поздно. Дав Фрейру овса, (мешок с кормом конь вез на себе, потому что найти пропитание ранней весной в лесу было непросто) Эрл толкнул дверь. Она подалась сразу.

В домике был полумрак, так как лишь один ставень был снят. Неожиданно взгляд задержался на ворохе ткани, небрежно брошенной в угол. Помятый наряд из атласа казался совсем неуместным на грязном полу. Впрочем, платье, похоже, уже ни на что не годилось, оно было рваным и грязным.

— Она здесь была! И недавно! — огнем полыхнуло в мозгу.

Осмотревшись, Эрл не сразу заметил лесянку. Закутавшись в старую ткань с головой, Руни просто спала. Было странным прожить уже больше трех дней в этом домике, не запасясь ни водой, ни едою, ни хворостом. Старые ведра у входа были пусты, а, взглянув на печь, Эрл сразу понял, что ее не топили. Приблизившись, он осторожно откинул толстую ткань.

Рука Руни, сжавшая край одеяла, лучилась каким-то сиреневым светом. Взглянув ей в лицо, Эрл увидел, что губы лесянки уже запеклись, а багровая тень окружила провалы сомкнутых глаз. Руни словно сжигал непонятный огонь.

— Ты уже опоздал…

Эрл не знал, сам ли он так подумал, услышал ли чей-то неведомый голос. И он не мог обратиться к лесянке, заставить очнуться, воззвать к ее Силе, способной прогнать болезнь. Будь сейчас лето, он мог бы использовать листья, цветы, корни разных растений, однако сейчас на полянах цвел лишь Самоцвет. Его нежные листики вряд ли могли притушить жар, сжигающий Руни. Возможно, в домике и были травы, но за прошедшее время они потеряли целебные свойства. Однако болезнь не могла за два дня подвести Руни к самой последней черте. Пока в теле огонь, есть надежда, что он одолеет недуг. Сбросив плащ на меху, Эрл укрыл им лесянку. (В Гальдоре считали, что шкуры животных способны прогнать болезнь.)

— Я ненадолго уйду, — шепнул Эрл, словно Руни могла его слышать, — но скоро вернусь.

Он хотел сделать то, что еще мог. Разжечь огонь в печке, достать воды…

— Ладно, пусть будет один Самоцвет, — думал он, обрывая цветки.

Когда черный котел закипел, он забросил в него лепестки. Разбирая на полке посуду, Эрл скоро наткнулся на узкий плетеный сачок. В детстве он, как и все остальные мальчишки, не раз ловил рыбу таким.

Поначалу, когда Эрл пытался заставить лесянку пить свежий отвар, Руни просто не разжимала губ, но потом все же ему подчинилась. За ночь он три раза готовил питье с Самоцветом, а утром отправился к озеру. Прежней сноровки в руках уже не было, но кое-что удалось поймать. Ножа в домике он не нашел, пришлось чистить кинжалом… Страдать и метаться в тоске, как положено в песне влюбленному, не было времени.