Максим Субботин - Хозяин земли Духов - 1 (СИ)

Она пыталась отползти, пыталась заслониться от выжигающего ее тело света, но не могла. Продолжая визжать, судорожно завертелась на земле.

Выждав момент, рубанул ее по шее. Голова отделилась от тела, откатилась в сторону.

Пусть и тварь болотная, а ни к чему лишние мучения.

Дым над умрунами рассеялся без следа. Только в воздухе осталась удушливая вонь, которую не мог смыть дождь. Я побежал к сражающимся. Без защиты голодные твари снова стали уязвимы к ауре магического камня. Пепел от их тел поднимался в воздух и тут же опадал, прибиваемый каплями дождя. Прошло совсем немного времени, прежде чем мы смогли опустить оружие и вздохнуть свободно.

Победа!

— Я бы отпуштил тебя, шеловек, ешли бы в этом был толк, — подошел ко мне Анум-Дараван. — Ваш вше равно отышут. Не мы, так другие. Шлишком много шапаха для вашилисков. Ты неопытен и неуклюш. Не знаю, как шмог дошить да шего дня. Но ты был ошень полезен. Шнай, пред глашами главы рода мое шлово будет ша тобой.

— Спасибо. Но полезен был не только я. Весь клан.

— Шамо шобой.

За ночь мы потеряли пятерых двоедушников убитыми (троих из которых, часовых, умруны сняли первыми — без шума и свидетелей), еще с десяток получили ранения разной степени тяжести. Но реально на грани жизни и смерти пребывал лишь один.

В общей кутерьме порядком потрепали Аеша. Он очень неудачно попал под ноги сражающимся воинам, и я даже было подумал, что несчастный отдал богам душу. Нашел его втоптанным в землю, покрытым грязью, с кровавыми разводами на лице.

— Эти кобели лысые меня убили, — пожаловался ендарь, когда я аккуратно достал его из импровизированной могилы. — Чтоб их немощь поразила, козлоноги криворылые.

— Успокойся, они же не специально.

— Чертополоха куст каждому из них в зад.

— Говорил, надо ему голову оторвать, — послышался голос Гуран-Абура. Двоедушник тихо подошел со спины. Его лицо рассекала глубокая, все еще кровоточащая полоса, левый глаз отсутствовал.

— Предки услышали мои молитвы, — повеселел Аеш. — Хоть одну гляделку выковыряли.

— Шутит, — на всякий случай пояснил я.

Гуран-Абур кивнул и ушел. Как оказалось чуть позже, один из двоих его воинов получил серьезную травму руки. Умруны не только оттяпали от нее большой кусок плоти, но и умудрились перекусить кость предплечья.

Дождь закончился только к утру. Потому вся ночь прошла без сна. Найдена еще некоторое время после конца схватки бродила в окрестностях лагеря, добивала оставшихся тварей. Потом вернулась.

— Ты как всегда всех спасаешь, — сказал я.

— На этот раз ничего не сделала, — ее улыбка обнажила острые белые зубы. — Не больше, чем каждый из них.

Большой проблемой стало массовое бегство василисков. Эти огромные ящерицы, которые, как танки, штурмовали лес и болото, оказались жуткими трусами перед лицом хищников, порожденных трясиной и болезнью. Почти все наши "скакуны" рассеялись по окрестностям и, лишь успокоившись, ближе к утру, начали снова собираться в лагерь. В итоге мы потеряли несколько светлых часов, прежде чем собрали столько василисков, сколько требовалось для дальнейшего путешествия.

Своих мертвецов двоедушники погрузили на спины больших ящериц, надежно привязали. Даже тех, от кого почти ничего не осталось, — часовых. Их умруны успели обглодать почти до чистых костей, растащить по кускам.

— А почему они называются двоедушниками? — уже в дороге я тихо поинтересовался у Аеша, пытаясь вернуть ему нормальное расположение духа.

Тот снова сидел передо мной и продолжал злиться на весь мир.

Ендарь отмахнулся, тяжело вздохнул, но спустя несколько минут все же ответил.

— Человеки они в прошлом.

— Как это?

— Как-как? Живет человек — никого не трогает, богам молится, приветлив и учтив. Ан не так он прост. Как спать ляжет при полной луне, душа его наизнанку вывернется — да и ходу из тела бренного. Бродит по соседям, по дорогам да улицам. Ищет, с кем поговорить, кому излить печали да тревоги. Только язык человечий уже и не помнит. Все больше лает, аки пес подзаборный. И чем дольше не понимает его человек, тем сильнее серчает душа, тем злее становится ее лай. Человек, может, и рад бы выслушать да совет добрый дать, а не может. Тут-то душа его и обнимает, всю жизнь до капли вытягивает. А уж насытившись, обратно к родному телу топает. Мертвеца-то по утру отыщут — да ужо не спасти. Холоден, что сосулька по зиме. Глаза огромные, распахнуты, что твои ставни. И смотрють на всех, пужают.

Забывшись, Аеш оживился.

— Ох, и не просто такого двоедушника отыскать. Только один способ простым людям и дан — буди друзей своих да родственников в полнолуние. Коли не проснется, лежит телом недвижимым — вот, он, злыдень поганый. Хватай его да на костер.

— И многих сожгли?

— Думаю, достаточно, — весело отозвался Аеш. — Потому все больше таких тварей появляться стало. На место каждого изничтоженного двое встают. Вот и дума многоумная пред мудрецами человеков встала. Долго думали, а нашли способ избавиться от поганцев. Готовились, распевали заклятия — и в одно из полнолуний произнесли главные слова. Тут-то все вывернутые души, возьми, и в телах своих останься навсегда. Да только столько в них злобы и сил скопилось, что человечья плоть не сдюжила, поддалась черной погани — изменилась. И вот просыпаются поутру добрые люди, а с ними в горнице тварь лежит, зубища скалит, да вместо слов понятных только лает.

— Вроде не очень хороший выход.

— Разве все усмотришь да удумаешь? — пожал плечами Аеш. — Многих таких оборотней тут же на вилы и подняли. Со слезами да проклятиями. А иные, не будь дурнями кривоногими, сбежали подальше. Там и жили, к человекам носа не казали. Ну а со временем язык вспомнили, но страхолюдами так и остались. Чтобы не прозябать в одиночку, собрались родами. С тех пор и жили — все больше на землях пустых да диких. От человеков подальше.

— Видимо, потому и своего убивать нельзя, — предположил я. — Слишком много опасности извне.

— Истинно так. — Он немного помолчал. — Вот только в голову не возьму, как они на Княжьей горе оказались? Не то крепость взяли?

— Какую крепость?

— Место там особое. Издревле князья, что в ссоре и распрях погрязли, там могли встретиться. Без дружин и подмоги. Один на один, но без оружия. Хочешь — говори, хочешь — морду друг другу бей. Никаких уловок. А за всем волхвы следят. Уж ежели решились оставить за вратами крепости суету и уединиться разговором — позабудьте об уловках.