Елена Плахотникова - Последний Хранитель

И до встречи с Хранителем, будь он неладен.

Давно у меня не было таких глубоких пробоев в прошлое. Спасибо ему за интересно проведенное время. И как он умудряется выбирать такие неприятные воспоминания, которые я давным-давно похоронил и думать о них забыл?

«В них больше эмоциональных переживаний, они четче записываются. А хорошее быстрее забывается», – донесся шепот Хранителя, как осторожный стук в дверь.

А я уже начал привыкать к одиночеству!

Только-только почувствовал себя хозяином собственной черепушки, как гость вернулся.

Акт второй. Те же и Хранитель.

«К чему весь этот сарказм? – Удивление моего соседа было непритворным. – Я не вмешивался в твою жизнь, не отвлекал от работы или развлечений...»

«Пусть достанутся врагам такие развлечения!»

«И вообще все это ты делал со своей жизнью еще до встречи со мной».

«Спасибо за напоминание! – Меня переполняли злость и язвительность. – Все это я благополучно забыл еще до встречи с тобой. И, честно говоря, об этой встрече я тоже не мечтал».

«Мне жаль тебя разочаровывать, Крис, но не все наши мечты сбываются».

«Зато сбываются самые страшные кошмары!»

«Хочешь сказать, что я тебе снился?» – оживился Хранитель.

Он уже не вел себя как испуганная мышь.

«Не ты, к счастью. После такого кошмара я бы точно проснулся мертвым. А вот то, что в мое тело вселился инопланетянин, – такое мне снилось. С тех пор я перестал смотреть на ночь фантастику».

«А ты уверен, что это был только сон? Я бы мог...»

«Не надо! – быстро отказался я от “заманчивого” предложения. – Не надо никаких проверок. Предпочитаю думать, что это был только сон. Не я первый, не я последний, кому приснился кошмар. Если бы люди считали, что все, приснившееся им, происходило в действительности, то психушки оказались бы самым популярным местом в нашем мире».

«Выговорился? Теперь тебе легче?» – поинтересовался Хранитель, когда я устало вздохнул после продолжительной мысленной речи.

«Может быть», – огрызнулся я и тут же оглянулся, когда звук шагов за спиной изменился.

Игратос опять передвигался самостоятельно.

«Кажется, ты хотел помочь ему», – напомнил Хранитель.

«Хотел. И хочу».

«Тогда я могу показать место, где лечение возможно».

«Это что-то вроде наших лечебниц? А какая ему нужна: для людей или для зверей?»

«Ваших лечебниц?! – возмутился Хранитель, полностью проигнорировав мой второй вопрос – В ваших только и умеют кое-как латать тело и совершенно забывают о душе».

«Душой у нас занимаются священники и психотерапевты». – Мне вдруг стало обидно за родной мир.

«О ваших священниках я промолчу, а вот вашим психоврачам самое место в психолечебницах. В качестве пациентов, естественно».

«И кто же тогда их будет лечить?» – зачем-то спросил я, будто мне больше спрашивать было не о чем.

«А они неизлечимы. В вашем мире, с вашим уровнем медицины, лечить таких – напрасная трата времени. Убить из милосердия – вот моя рекомендация каждому из них».

«Значит, эвтаназией рекомендуешь лечить, ну-ну... Жаль, конечно, что ты не практикуешь в моем мире – в нем сразу бы стало намного просторнее. Твоя рекомендация к Игратосу тоже относится?»

«Не знаю. Пока не знаю. Нужно проверить. Вон там».

«Там?!»

«Да. А что тебя так удивляет?»

«Это лечебница?!»

«Нет. Но лечить там тоже можно».

«Ну и ну. – Мне только и оставалось, что покачать головой. Делать я этого, конечно, не стал. Зачем пугать попутчиков внезапной физической активностью. – Ладно, это твой мир, тебе лучше знать».

«Вот именно. Мне лучше знать. А тебе лучше бы поговорить не со мной, а с будущим пациентом. Или с его отцом». – Совет был дан самым непререкаемым тоном.

Но он немного запоздал. Я и сам уже решил поговорить с Мерантосом. Кажется, у него с сыном начали налаживаться отношения. А вот меня Игратос любит еще меньше, чем в начале нашей прогулки. И почему бы это?..

«Ты сам сделал все, чтобы он возненавидел тебя», – тут же отозвался Хранитель.

«Уж лучше меня, чем своего папу», – фыркнул я.

Надеюсь, что весело.

«Или себя».

«Что?!» – мне показалось, что я ослышался.

«Себя он ненавидит, себя, – повторил Хранитель. – И больше, чем всех остальных».

Еще одна «приятная» новость. Нет ничего хуже, чем спасать жизнь самоубийце. Так и самому навернуться недолго.

А вообще-то это не моя проблема – вот дам Мерантосу совет и отойду в сторонку, а он пускай сам разбирается. Как сможет.

Мысль, конечно, не самая оригинальная, но чем я хуже тех высокооплачиваемых консультантов, что с умным видом выдают фирмам рекомендации, получают свой гонорар и сваливают, а уж что потом делают с этими рекомендациями, это их мало волнует. Так же, как и меня, только мой совет будет бесплатным.

Никто ничего не сказал, когда я свернул к большому шарообразному сооружению; парни молча топали за мной. Такое безоговорочное доверие сначала льстит, а потом начинает раздражать: хочется иногда, чтобы впереди маячила чья-то широкая спина, в которую можно тупо пялиться и идти за ее хозяином, ни о чем не думая и не беспокоясь. Мечты, мечты... Как там говорил Хранитель: не все мечты сбываются? Боюсь, что эта как раз из тех, несбыточных.

То, что издали напоминало яблоко на тарелке, вблизи выглядело совсем иначе. «Тарелочкой» оказался забор метров этак до пяти в высоту, из крупнодырчатого материала. В дыру свободно вошел мой кулак. Мерантос молча посмотрел на свой, потом на освободившуюся дыру и... не стал экспериментировать. И, думаю, правильно сделал. Размеры его кулака были чуть больше моей головы, а свою голову я не стал бы совать куда попало. В заборе не нашлось ни ворот, ни проемов, только узкий карниз, что начинался от самого низа и заканчивался где-то за поворотом. По нему нам и пришлось подниматься. Ступеней строители почему-то не предусмотрели. «Все для удобства посетителей», – мелькнула язвительная мысль, а потом я полностью сосредоточился на подъеме. Не хотелось бы поскользнуться и свалиться вниз. В сущности, невысоко, но некоторые падали со стула и ломали ноги. Тут уж кому как повезет.

Я не сразу понял, что карниз закончился, и еще какое-то время пытался подниматься по горизонтальной поверхности. Наше восхождение длилось часа полтора, так что успел втянуться. Когда до меня дошло, что смотреть под ноги больше не надо, я поднял голову и остановился, да так внезапно, что Симорли врезался в меня. Не слушая его извинений, я разглядывал то, что издали напоминало яблоко, и пытался понять, что же такое я вижу.

«Забор» служил подставкой для огромной сферы. Мне бы пришлось лечь, чтобы увидеть ее вершину. Перламутровая поверхность, похожая на внутренность раковины, была такой же пористой, как и подставка, только с отверстиями меньшего размера. С ними экспериментировать я не стал. Что-то удержало меня от фамильярного обращения с этим... с этой... даже не знаю, как назвать такое сооружение. В полу, по которому мы должны были идти, тоже имелись отверстия, но совсем небольшие: палец туда бы прошел, вот только совать свой мне не хотелось, а других желающих почему-то не нашлось. Чем ближе мы подходили к Сфере – другого названия все равно не придумаешь, – тем грандиознее она выглядела. Потом я вдруг понял, что она не цельная, а состоит из частей, как апельсин из долек. Эти дольки не соединялись плотно друг с другом, а оставляли высокие и узкие щели для посетителей. Заметить их можно было только под определенным углом и с близкого расстояния. Мы с Симорли медленно направились дальше, а Мерантоса с сыном оставили стеречь найденный вход. Игратос совсем не годился для продолжительных прогулок.