Пола Вольски - Жена чародея

— А какие у вас планы на меня?

— Ты задаешь слишком много вопросов, девочка. Не понимаю, как Грижни такое терпит.

Он вышел и запер дверь.

И вновь наступила кромешная тьма. Верран осталась стоять и принялась озираться широко раскрытыми глазами. Снадобье по-прежнему не оказывало на нее никакого воздействия. Но скоро она уснет — и тогда ее куда-то увезут. Возможно, именно на этом корабле они отправятся в плавание, чтобы заточить ее в тюрьму где-нибудь в другом государстве. И тогда все могущество ее мужа не поможет ему отыскать ее. И возможно, она никогда не увидит его вновь. Она почувствовала легкую тошноту. Что это — воздействие зелья или паника? Определить было невозможно. Но тут ей в голову пришла одна мысль.

Верран опустилась на колени и принялась шарить руками по полу. И сразу же нашла то, что искала, — тросовую катушку. Она сунула ее себе между колен, перегнулась практически пополам и, преодолев естественное отвращение, запустила палец в рот и достала им до самого горла. Горло отреагировало — Верран мучительно закашлялась. Убрав руку, она продолжила кашлять, стараясь прокашляться как можно сильнее. Судя по всему, осуществление ее замысла должно было стать еще более отвратительным, чем ей представлялось сначала.

Сделав глубокий вдох, она вновь полезла пальцем в рот. Она старалась просунуть его как можно глубже — глубже, чем такое вообще представляется возможным. На этот раз задуманное ей удалось. Ее желудок бурно отреагировал, и ее вытошнило в заранее приготовленную пустую катушку. На мгновение она затихла, чувствуя отвратительный вкус во рту, но тут последовал новый спазм — и ее вырвало последними каплями недавнего пойла. Больше у нее в желудке не оставалось ничего. Питье — снотворное или яд — она вывела из организма полностью или почти полностью. Сейчас она почувствовала себя получше, а главное, хорошо заработала голова. Верран поняла это, когда подумала о том, что запах, поднимающийся из катушки со рвотой, может ее выдать.

Верран на коленях подползла к лежанке, взяла с нее одно из одеял и скатала его в тугой сверток. Этим свертком она забила отверстие катушки, а саму катушку задвинула в угол. Если ей повезет, то плотная затычка заглушит запах хотя бы ненадолго. Верран вернулась на лежанку и притворилась спящей. Лежала она спиной к двери, но глаза ее были широко раскрыты, а уши навострены. Но тут на нее накатила настоящая дремота и собственные веки показались ей свинцово тяжелыми. Должно быть, небольшая доза снотворного все-таки проникла в кровь, но с этой порцией можно было и побороться, более того, ее можно было победить. Верран отчаянно заморгала и до крови закусила губу. Оказалось, что боль помогает развеять сон, и Верран вдобавок впилась ногтями в собственную ладонь.

Эта борьба закончилась полной победой Верран в тот миг, когда она услышала приглушенные голоса из-за двери. Сон с нее как рукой сняло — Верран была начеку, как изготовившаяся к схватке кошка. Там, за дверью, ее тюремщиков было самое меньшее трое, и, будучи уверены в том, что их узница спит, они разговаривали без обиняков, хотя и приглушенными голосами. Отдельные обрывки беседы она оказалась в состоянии разобрать.

— …ярмарочный день… крестьяне уходят из города на закате…

— …лошадь и телега готовы… вывезти ее через южные ворота… передать… карета… на юг… все готово…

Сильный голос — она узнала его, это был голос человека, ударившего ее и совсем недавно заставившего принять снотворное, — насмешливо произнес:

— …и держать Фал-Грижни на крючке, да как можно дольше… особенно когда она разродится…

Послышался нервный смех. Потом между говорящими вспыхнул своего рода спор.

— …а если она еще не спит?

— Спит как убитая. Можно проверить.

Скрип засова, после чего дверь открылась. В темницу просочился свет, и Верран поспешила закрыть глаза. А дыхание у нее было глубоким и ровным.

— Ну, убедились?

— Ладно, забирайте ее отсюда.

Шаги — и вот уже враги рядом с нею. Кто-то схватил ее за запястья и грубо завел руки за спину, соединив их наручниками. Он же связал ей веревкой щиколотки. Верран казалась совершенно безжизненной, а ее дыхание оставалось ровным. К счастью, никому из похитителей не пришло в голову проверить пульс. В рот ей вставили кляп на тесемках, завязав его на затылке. Для того чтобы не выдать себя и здесь, ей пришлось приложить невероятные усилия.

— Ну а теперь забирайте.

Верран воровато взглянула из-под опущенных ресниц. Двое мужчин держали в руках открытый мешок. Она сразу же закрыла глаза. Прежде чем она успела подумать о том, что эти люди собираются с нею делать, третий похититель легко подхватил ее и сунул ногами вперед в мешок. Верран, чуть поджав колени, скользнула в темную глубь; мешок тут же завязали у нее над головой. Завязали тугим узлом.

— Сделай узел слабее. Иначе она задохнется.

Это был все тот же знакомый и ненавистный голос.

— Слушаюсь, ваша милость.

Невидимая рука ослабила узел. В мешок начал проникать воздух. Верран не шевельнулась. Глаза у нее были открыты, но она ничего не видела.

— Что ж, пошли.

— А если кто-нибудь о чем-нибудь спросит?

— Продовольствие, раздача еды для бедных.

Это было шуткой, однако никто не рассмеялся. Напротив, один из похитителей вполголоса выругался.

Верран почувствовала, как мешок подняли в воздух и взвалили на чье-то широкое плечо. Кровь прихлынула у нее к голове, она отчаянно заморгала. Изнутри она и сама могла бы попробовать еще ослабить узел, однако ей страшно было даже повернуть голову.

Ее вынесли из кладовки, пронесли по коридору, затем понесли вверх по лестнице. Она слышала, как тяжело крякает тот, кто ее несет, и боялась, что он ее уронит. Но он протащил ее через люк, пронес, скорее всего, еще по одному коридору и вновь начал подниматься по лестнице.

Теперь они очутились на палубе; Верран почувствовала, что снаружи веет свежий воздух. Услышала скрип палубы, хлопанье парусов на ветру и, что обрадовало ее больше всего, знакомый выклик лантийского торговца, продающего свой товар прямо с плота: «Скидка на темень!» Это означало, что по случаю наступления вечера он закрывает свою плавучую лавку, а перед закрытием распродает товар по дешевке. Но услышала она и еще кое-что: звучание струнных инструментов. Такую музыку, как правило, исполняют на самых пышных пирах. Музыка звучала совсем рядом, что повергло Верран в полное недоумение. В это мгновение ей нестерпимо захотелось позвать на помощь, однако во рту у нее торчал кляп. Конечно, что-нибудь пропищать она бы сумела, только никто бы этого не расслышал. Верран в ярости закусила зубами кляп — и тут же почувствовала, как напряглись мышцы ее плеч и затылка. Надо вести себя поосторожней: такое может заметить тот, кто несет ее. Она усилием воли заставила мышцы расслабиться.