Андрей Белянин - Посрамитель шайтана

– По-моему, сюда идут?

– Вах, не перебивай на полуслове! – раздражённо вскинулся домулло и, вдруг осознав, ЧТО именно имел в виду Оболенский, резко вскочил, заметавшись внутри помещения. – Она идёт, а выхода нет! О Аллах, что делать?! Надо спрятаться, но куда, куда, куда…

– Не мельтеши. – Лев осторожно постучал костяшками пальцев по ближайшему саркофагу. – Кажись, пустой! Залезай, я тебя прикрою.

Совершенно обалдевший от испуга Насреддин безропотно лёг в холодный гроб, и Багдадский вор накрыл его крышкой, оставив изрядную щель, чтоб не задохнулся. Ну и если другу вдруг захочется подсмотреть…

Главный герой нашего повествования особого страха не испытывал, и не потому, что он главный герой, а потому, что с восточными вампирами-людоедами самых разных полов и модификаций он сталкивался уже дважды, а Бог, как известно, троицу любит. Значит, на авось пронесёт и в этот раз…

Однако, когда в комнату почти впорхнула та самая девушка, за которой они шли, отважный россиянин как-то чисто автоматически нырнул в соседний гроб. Вот только крышку впопыхах задвинул неудачно, оставив слишком узкую щель. Причём именно на этот саркофаг и села шустрая девица! Она явно никуда не собиралась уходить, но елозила и нетерпеливо пристукивала башмачками, как будто кого-то ждала. И этот кто-то появился, когда Лев уже абсолютно очевидно ощутил нарастающую нехватку кислорода…

– О мой возлюбленный Абу-Хассан!

– О моя нежная Надилля!

От одного звучания этих имён двух махровых авантюристов пробил холодный пот. Вот вроде бы чистое совпадение, мало ли кого как одинаково называют, но!… Насреддин уже мысленно простился с жизнью, а более оптимистичный Оболенский поздравил себя с тем, что хотя бы гроб – по размеру.

Меж тем, старательно вытянув шею, оба кое-как разглядели следующую картину: субтильный юноша и страстная дева бросились друг другу в объятия! На первый взгляд вроде бы не вампиры…

– Воистину сам Аллах надоумил тебя назначить свидание в старой мастерской каменотёсов. До самого утра нас никто не потревожит, а твой ревнивый муж будет крепко спать?

– Я дала ему маковый настой, о мой неистребимый тигр!

– Я жажду твоих ласк, о моя ненасытная рыбка!

– Я вся горю от желания, о мой неумолимый сайгак!

– Я исполню их все многократно, о моя неистовая птичка!

Поэтичная натура Оболенского корёжилась и терзалась в муках от столь неприкрытых и бездарных поэтических проявлений любовного пыла. С его точки зрения, ласковые слова и эпитеты стоило бы выбирать потщательнее – «моя ненасытная рыбка»… что это такое, акула, что ли?! А «неумолимый сайгак» чем лучше? Воспитанный домулло вряд ли был столь же привередлив, но в любом случае тихо лежали оба…

Глава 45

Не лжец тот, кто, примиряя людей, своей ложью увеличивает добро!

Послышались звуки поцелуев, предварительные стоны, умеренное рычание, и на саркофаги начали порывисто падать детали одежды… Потом в одну секунду всё стихло, и едва различимый писк влюблённого Абу-Хассана оповестил:

– Там шаги… И голоса! Твой муж нашёл нас?!!

– Ик! Ик! ИК! – от ужаса не находя слов, девица резко разыкалась и в шесть десятых секунды оделась так, словно бы и не раздевалась вовсе. Её храбрый возлюбленный тоже проявил завидную скорость, схватив одежду и в полуголом виде спрятавшись за прислонённую к стене резную надгробную плиту.

В «комнату свиданий» ворвались новые действующие лица – громкий муж и три тихих, поддакивающих свидетеля. То есть ситуация из мистически-туманной скатывалась в предельно незавуалированную бытовуху! Лев и Ходжа облегчённо выдохнули, автономно решив, что есть их сегодня всё-таки не будут…

Начал муж. Видимо, в молодости этот рогоносец получил некое начальное образование, потому что в обвинения ударился хорошим литературным стилем:

– Клянусь Аллахом, друзья мои, на этот раз мы застали мою неверную жену прямо в момент её коварной измены! Воистину эта порочная женщина, которую я постоянно берёг и лелеял, оказалась бесстыжей змеёй, пригретой на моей почтенной груди. Она смеётся над законами шариата, прилюдно обижает единственного мужа и в лицо лжёт вам, дорогим соседям, что немыслимо для поведения добродетельной мусульманки… Надилля, зачем ты продала свою душу шайтану? Зачем так опозорила мой дом?! Бейте её, правоверные, я закончил…

– Эй, что ты несёшь, мой возлюбленный муж?! – совершенно невинным голоском запела та, кого называли Надилля. – Нечистый помрачил твой разум, обманул взор, искривил благородство поступков. Разве не могу я ночью пойти подышать свежим воздухом, а?

– В мастерской каменотёсов?! Вай дод, она опять издевается над нами, побьём же камнями неверную блудницу…

– Я – неверна?! Но тогда где же мой любовник, быть может, в этом гробу. – Девица, хохоча, пошла ва-банк, пристукнув кулачком по саркофагу Ходжи. В ответ раздался столь глухой звук, что все присутствующие разом поняли – внутри кто-то лежит…

– Уй! Ты сама себя выдала, он – там! – радостно возопил требующий мести муж. – Сила Аллаха всегда посрамляет козни позорного шайтана, а ну, вылезай из гроба, бесчувственный обольститель чужих жён! Мы тебя тоже побьём камнями, и больно…

Бывший визирь с усилием сдвинул крышку и с наслаждением потянулся:

– Вай мэ, я уже почти задремал… Зачем вы разбудили меня, о почтеннейшие? И кто эта шумная женщина?

– Э… разве ты не её любовник?!

– Я – бывший евнух из гарема кокандского султана… так что любовник из меня, сами понимаете… У нас там капитальный ремонт, вот я и устроился в Самарканд подработать сторожем в мастерской очень дальних родственников. Сотворив вечернюю молитву, лёг в гроб спать, а тут зачем-то вы…

– Ты лжёшь!

– Ага, – охотно согласился Насреддин. – Я вообще известный лжец, потому что… – Он выдержал театральную паузу, встал в полный рост и, сделав страшные глаза, взревел совершенно сумасшедшим голосом: – Потому что я – шайтан! Бойтесь меня, неверные…

– Мы верные, – сипло выдавил кто-то, но в целом все, включая и сурового мужа, вжались спинами в стену. Просто так, на всякий случай, одержимые бывают разные…

– Ха, правоверные мусульмане знают: чтобы побить грешницу камнями, необходимо поймать её за ногу прямо во время самого прелюбодеяния, но для этого требуются минимум четыре свидетеля, а тут их всего трое. Муж – лицо пристрастное, а в меня вселился нечистый (я уже знаю, как это изобразить), и значит, моё свидетельство не имеет веса, так как наполнено лживостью величайшего врага человеческого!

– Вай дод, а чем докажешь? – на всякий случай уточнил кто-то из особо отважных.