Екатерина Юрина - Бестолковый гримуар

- Пошли, пока не стемнело окончательно. - На ноги поднялся Вольг, взял с собой ещё кувшин. Ему я так и не призналась в причине своего странного поведения, рассказала только о вчерашнем нападении. Хватит мне того, что он считает меня ушибленной на голову, мне ещё истории про мак не хватало.

На небе собирался дождь. Облака бежали на восток. Деревья гнулись поперёк и стучали ветками в окна. Море бушевало, огромными волнами накатывая на берег. Рядом шмыгал носом Вольг, да и мне было холодно, и всё ещё очень плохо. Воздух бодрил, но не настолько, чтобы не желать поскорее оказаться в тепле, с кружкой горячего крепкого до черноты чая.

Когда мы пришли на знакомый порог строгого особнячка, то нам пришлось долго стучаться, чтобы нас запустили внутрь. Тётка Сола, ахнув, быстро разложила нас по кроватям, только на наёмника хмуро посмотрела. И он перёшел в руки её мужа, Дема. Им будет легче найти общий язык, с полным кувшином-то. Ваську я пока не увидела и очень волновалась по этому поводу. По пушистому толстячку я соскучилась. О нём я и спросила тётка. Она замялась.

- Что? - похолодела я.

- Радуха, на чердаке чудило. Сидит там, орёт, не хочет слазить. В лаз, по которому туда залез обратно не проходит, а лестница там крутая. Боится.

Представила себе, как толстый кот жмётся к стене, глядит вниз и крестится, пуча жёлтые глазищи, и рассмеялась. Потом успокоила тётку, что обязательно стащу Ваську с чердака. Она мигом успокоилась, и даже сделала мне выговор за выходки моего питомца, удалилась. Я подумала и пошла проведать кота. Я ожидала увидеть, что угодно, но вид разлёгшегося толстого кота, с одной стороны которого была одна миска, а с другой другая, чуть подальше третья, а на подоконнике четвертая, к тому же Васька был одет в детское платье, и подпоясан поясом с игрушечной саблей. Насмешливо хмыкнула, кот царственно разлепил глаз и посмотрел на меня, холопку. За это был нещадно затискан. Уснули мы в обнимку, на чердаке.

Никогда не задумывалась, что может значить тот или иной сон. В этот раз мне снилась лужайка у дома. То что она именно у дома говорило само за себя: ухоженная, только ровные ряды деревьев и кустарников пышно зеленели; на сочной листве скакали солнечные зайцы, подгрызая молоденькие листики. Мои босые ноги щекотала молодая травка, пахло вызолоченным утром, а кожу овевал тёплый ветерок. Хорошо, спокойно. Хотелось вечно сидеть на травке и подставлять лицо солнцу. Издалека доносились строгие покрикивания: "Давай, давай! Ровно только! Нет, криво! Давай, ещё раз! Вух, хорошо, что их много... Может их ещё и покрасить? Для красоты...". Надоедливо резал слух противные вжикающие звуки. Но в остальном - благодать!

Утром я проснулась рано, в доме царила противоестественная тишина. Я позволила себе немного понежиться, потрепать кота, пообещав, что скоро вернусь. Отправилась умываться, избрав для этого бочку во дворе с дождевой водой. Кот лениво поднял не меня голову и, прижав уши, зашипел.

- Ты чего? Тихо! - отругала я Ваську. Кот осоловело проводил меня взглядом. Шерсть на его хребте стояла дыбом.

Во дворе было прохладно, свежо после домашнего тепла. Я бодро потрусила к бочке, заглянув внутрь, и удовлетворённая осмотром, запустила руки в воду. Холодная! Пара пригоршен, и я окунула в бочку и голову, собираясь вымыть заодно и шею. Но... но...

- ДЕТИ!!!

Глава 8.

Да-да, это было то самое утро, которое не заладилось с самого начала. Первым гвоздём в крышку моего гроба стала внеплановая стрижка. Нет, я рада переменам, да и коса в последнее время отросла не на шутку, но таких перемен в своём внешнем виде я не желала. Вольг по отработанной схеме предложил сбрить, дескать, теперь только серьгу в нос.

Я расстроено потянула за особенно длинный и тонкий пучок у виска. Попробовать наколдовать, конечно, можно. Но на Вольге я прошлый раз тренировалась и как показала практика не совсем чисто. Хотя какая к щеркоту разница?! Эксперимент есть эксперимент! Только бы чего такого на голове не вырастить...

Я села прямо на пол напротив зеркала и сосредоточилась на своём отражении. Босые ноги; льняная рубашка с широким воротом (ворот то широк, а из него только выпирающие ключицы и видны); крупные черты лица, большие открытые зелёно-карие глаза; на голове пятнами выделялась голая кожа. Холодный свет рыскал по комнате, белым расчерчивая мебель, стены, кажется, сам воздух становился в полоску. В окна бился настойчивы ветер, внизу до того громко, что дрожание окон может оказаться не только заслугами ветра, отчитывала детвору тётя Сола. Они, честно говоря, не замышляли ничего страшного. Хотели взять себе по пряди. На вопрос зачем она им, ссылались на байку. Как по мне, так чушь несусветная, но дети...

Мол, давно-давно в сумеречные годы жила-была магичка. Умная, красивая, сильная, что дух захватывало - всё как положено - но от ужасов, что населили земли после сумеречных лет сошла с ума. Не рассчитала силы, не выдержала напора и сломалась. Дел наворотила таких, что в подробностях слушать могут только дети, по ночам, со свечкой. Взрослые же предпочитают вообще такое не слушать - сон дороже. Но, слава богам, не долго она на свободе резвилась - заточили её в самую высокую башню, чтобы ни слуху ни духу её не было на земле. Естественно, устроили по этому поводу праздник, как без праздника-то? Да и забыли о ней на долгие годы. Я к слову совсем не понимаю этой бессмысленной благотворительности: вместо того, чтобы казнить безумную, они ей башню дарят. Зачем? Она всё равно не оценит, да и жить на свете спокойней, когда проблема решена раз и навсегда. Как бы то ни было, магичка не умерла - маги жуть какие живучие, а если их ещё и не кормить, то активизируются скрытые ресурсы такие как: "все умрут - один останусь", "вы ещё познаете мою мощь" и, как же последнее..., а, "даёшь магов!". С последним лозунгом любой маг может претворит в жизнь абсолютно любую свою задумку. Знаете, это как учёные мужи, которые бегут по улице нагишом и орут: "Ради науки!" и все понимают - ради науки.

Как я уже сказала, магичка не умерла, и даже не копила никакие злобные силы, точнее злобу она таила, но ничего конкретного не делала, кроме того, что растила волосы. Растила, растила, и выросли они такой длинны, что смогли с лихвой достать до земли. Тогда-то начинается самый интересный момент байки - рыцари, которые раньше знать не знали ни о какой красавице в башне, неожиданно кинулись спасать невинную деву. Один за другим (щеркот возьми, они себе смену готовили, что ли?) рыцари воспевали песни, им скидывали волосы и больше их никто не видел. Бают, что волосы оживали и сами душили своих жертв. А как по мне магичка, наконец, после стольких лет заточения обустроила себе быт, с постоянными поставками продовольствия. Но после всей этой истории, я так и не поняла: зачем ребятне мои волосы?!