Екатерина Хайрулина - Игры в вечность

– Не говори мне больше этого, Ру. Никогда. Я не хочу тебя обижать, но… Нет, он не простит.

Или может быть даже простит за себя – за себя всегда прощать легче. Но за других простить не сможет, за тех кто погиб и еще погибнет.

Лару понимает. Она и сама себя не простит, может быть потом научится с этим жить. Может нет.

Что-то изменилось в ней – не Ларушка, не Златокудрая богиня, не заигравшаяся девочка – нет, это все куда-то ушло, смыло, словно и не было никогда. Взрослая женщина, прекрасно отдающая себе отчет в том, что случилось. Почему-то вдруг вспомнилось, как однажды видел ее на работе, когда третьи сутки почти без сна она носилась с чашкой кофе в руках, что-то доказывала, что-то устраивала, кому-то звонила. Он и забыл ее такой. Слез и истерик больше не будет.

Вечность сыграла с ними злую шутку – они разучились жить всерьез, забыли как это бывает. Вот тут у нас будут горы, а тут море, а вот здесь мы слепим из глины человечков, построим им домики, отправим на войну или на подвиги. Ой, какие они смешные и неуклюжие, как забавно копошатся, мечами картонными машут… ой, не вышло, поубивались все? Ничего, налепим еще, что нам стоит?!

Слишком долго это было только забавой, когда ни за что не нужно по настоящему отвечать. Теперь придется вспоминать и учиться заново. Игры кончились.

– Что будем делать? – спрашивает она, и сейчас, как никогда, похожа на отца, суровое грозовое небо.

– А ну, пошевеливайтесь! Живо собираемся, и с вещами на выход!

Думузи, не церемонясь, гонял керуби, строил на площади, следил чтобы не копались, не тащили с собой лишнего.

Он не стал их уговаривать, не стал доказывать, что оставаться опасно. Он просто шарахнул молнией, и грозно рявкнул, – если хоть кто-то заведет разговор, что хочет остаться, он тут же прикончит их на месте. Всех разом. Не разбираясь кто виноват. Они могут даже не сомневаться.

Они и не сомневались, сложно сомневаться когда у твоих ног бьют молнии. Керуби зашевелились, забегали, и вот уже первые потенциальные переселенцы начали дружными рядами выстраиваться на площади. Думузи умел быть убедительным.

– Так! старая, ты куда козу тащишь?

Пегая, однорогая коза растерянно топталась, отчаянно упираясь всеми копытами, похоже она не очень-то понимала куда ее тащат и зачем. Бабка гладила ее по шее трясущимися от волнения руками, упрямо тянула за собой, спотыкалась, слезно причитая на каждом шагу.

– Ну пойдем, Зорька, милая моя, красавица моя, кормилица, пойдем скорее…

– Убери отсюда свою скотину, я сказал!

У бабки подкосились ноги, она упала рядом со скотинкой на колени, обняла, прижалась жалобно.

– Ну как же я ее? А? Зореньку мою? Как же брошу…

Скотинка потерлась рогатой головой и неожиданно лизнула в лицо. Тоскливые такие, желтые глаза с вытянутыми зрачками, бородка подрагивает. Эмешу стало жалко.

– Дим, ну может возьмем? У нее всего одна коза.

– Ага, это у нее одна, – фыркнул он, – а у других может с полсотни наберется. У тебя, Сар, хватит время и сил таскать с собой все их стада?

Не хватит наверно. Даже так-то не по себе становится, когда думаешь, что надо всю эту толпу тащить в горы. Хватит ли времени? Их всего трое, Утнапи не в счет. Будут переправлять по несколько за раз, бегать туда-сюда. Этак, они до утра будут, а если еще и стада… Долго, там бабочки без них… Отдохнуть бы еще, перед бабочками…

А имеет ли это смысл вообще, – думал Эмеш, глядя на испуганных, сбившихся кучкой керуби. Знают ли они, где сейчас безопасно? Может там даже опаснее, чем здесь? Зачем, ради чего гонять несчастных, отбирать у них дом, привычнее вещи. Что их ждет? Может лучше оставить? Ага. Оставить, уйти и забыть вообще, как дурной сон. Уйти всегда проще.

Ходил между людьми, собирал, подгонял. Не хотелось ни о чем думать, даже на минуту вперед. Только о том, что есть прямо сейчас.

– Смотрите! – чей-то крик вернул его к действительности. Эмеш вздрогнул и растерянно завертел головой.

Вся толпа, задрав головы, смотрела в небо. Больше никто ничего не кричал, ничего не говорил. Ни единого звука. Замерли.

Над толпой широкими кругами парила бабочка. Точно такое же черное мохнатое чудище, как и то, что нашли у лодки. Эмеш опомнился почти мгновенно.

– Что вы стоите! – заорал он на керуби, – а ну, живо, все по домам! Закройте двери, заткните все щели и не высовывайтесь пока я вам не скажу.

По толпе пошли волны, люди начали двигаться, что-то говорить друг другу.

– Быстро по домам! – Думузи подкрепил свои слова ослепительной молнией, ударившей в центр площади, все же хорошее средство, с ними только так и надо!

Подействовало, керуби бросились в рассыпную, больше уговаривать их не пришлось. Через несколько секунд в поле зрения никого не осталось, все попрятались, затаились, хоть наверняка самые любопытные сейчас наблюдают за происходящим сквозь щели своих тростниковых хижин. Поменьше бы этих щелей…

– Где Лару? – крикнул он Утнапи, – найди ее и спрячь, бабочки наверняка захотят добраться!

Стараясь не упускать из виду парящую над головой бабочку, Эмеш огляделся по сторонам. Поблизости других черных тварей не было!

Черт! Наверно он уже начал привыкать к таким вещам, или может просто ожидал чего-то подобного. Только увиденное его даже не испугало. Над пустыней двигалась огромная колеблющаяся черная туча. И не было никаких сомнений в том, что это такое.

– Ну что, постреляем? Весело, почти беззаботно предложил Думузи, его тон жутко раздражал…

– Только поаккуратней, Сар, меня не спали заодно. Хорошо? Ты их легонько, вот так.

В подтверждение этих слов, Думузи одним точным движением поджег кружащую над головами бабочку. Даже пепла не упало на землю, ветер подхватил и унес его прочь. Потом подмигнул, довольно потирая руки. Эмеш заскрипел зубами. Отвечать не хотелось, просто кивнул. Постарается, аккуратно, а если и заденет – не велика потеря.

Туча приближалась, словно росла на глазах. Скоро уже можно было различить крошечных черных существ. Эмеш сделал глубокий вдох и приготовился к бою. Надо собраться, почувствовать огонь на кончиках пальцев. Надо точно, аккуратно. Да уж, если сейчас так же, со всей дури, то надолго его не хватит. А бабочек вон сколько! Слишком много. Как они себя поведут? Тяжелее всего далось ожидание.

Туча приближалась, стремительно, целенаправленно, словно чуя врага. Нужно было просто стоять и ждать. Нервы натянулись до предела, ведь никто не знал, что будет когда черная волна накроет деревню. Будет ли тогда смысл сражаться? Или сейчас сбежать, укрыться? Будет смысл! Некуда бежать.

Впервые сорвавшись с кончиков пальцев, огонь больно обжег ладони, Эмеш охнул, испугавшись – как же теперь? Как же он будет снова и снова? Ведь самому больно! Ничего, чуть придержать, не с такой силой, тише, точнее.