Алина Стрелковская - Лекарство от снов

— С ума сойти, ты только глянь на этот театр абсурда, — с усмешкой произнес эльф, отвлекая Луизу от мучительных раздумий.

— Где? — вскинула голову воровка.

— Вон там, — махнул рукой в сторону занятной парочки Ламьен. — Один в инвалидном кресле, другой — с ковром. По-моему я их даже где-то видел. Хотя, трудно сказать, я еще к вампирьему зрению до конца не привык, да и ковер весь обзор загораживает.

Воровка несколько секунд помолчала, с любопытством приглядываясь, и внезапно выдала матерную тираду не хуже, чем у того общительного инвалида.

— Ламьен, раскрой глаза, это же Валер с Шефом!

— Да? А действительно похожи… Только, на моей памяти, Шеф успешно передвигался на своих двоих.

— О господи, ты так говоришь, будто бы тебя это совсем не касается! — возмутилась девушка и, вскочив на ноги, понеслась к выходу.

— А что, я должен ему еще посочувствовать? — не понял эльф и бросился вслед за воровкой.

Валер, тем временем, прошествовал к центру площади, расстелил ковер на земле и, примостившись на нем вместе с Шефом, принялся что-то говорить. Что, разобрать в уличном шуме было невозможно, не приблизившись вплотную. Однако в скором времени около молодого человека собралась толпа любопытных прохожих, в которую они с Луизой успешно и затесались. Ни Валер, ни Шеф за головами праздных зевак их разглядеть не могли… они, впрочем, тоже почти ничего не видели, зато прекрасно слышали, как костерит своего помощника Шеф, а Валер, постепенно выходя из себя, пытается произвольными командами заставить ковер взлететь.

— Ну, давай же, давай! Давай! — твердил молодой человек.

— Сколько можно! Давать тебе будут в борделе, и прекрати мучить артефакт, он все равно не работает! — раздраженно рявкнул Шеф.

— Шеф, помолчите хоть минуту!

— Сам рот закрой! Ты не видишь, что этой тряпкой моль давно пообедала?!

— Ну, лети же, коврик, лети!

— Ага, прям вот так взял и полетел! Что, вазой последние мозги отбили?! А с кровати в детстве ты часом не падал?

— Да заткнись ты уже, маразматик старый! — все же вышел из себя Валер. — Я сейчас тебя обратно отвезу на застолье к родственникам! Можешь на собственном примере им объяснять, где находятся пресловутые мозги и с чем их следует готовить!

— Направление укажи, дебил господень, — возвел глаза к небу, но несколько присмиревшее бросил Шеф и бескультурно сплюнул на тротуар. Нецензурных комментариев больше не последовало. Похоже, безликие родственники подчиненного чем-то сильно ему не нравились.

— На юго-запад, в Столицу, — нерешительно произнес Валер и ковер, к огромному удивлению толпы, все-таки взлетел. Не прошло и пяти минут, как горе-путешественники стали не более, чем размытым пятном в вечернем небе.

— Ламьен? — тревожным шепотом позвала эльфа Луиза.

— Да? — судорожно осмысливая услышанное и увиденное, откликнулся он.

— Тебе ни о чем не говорит вопрос о вазе и то, что они едут в Столицу?

— Говорит. Ох, и не завидую я сейчас Сангрите!

Глава 10

— Агата, почему бы тебе не пойти обратно к гостям? — недовольно проворчал Эвальд Фламмен, отвлекаясь от бумаг и книг, в которых до этого что-то целенаправленно искал. Должно быть, нынешний клиент подкинул непростую задачку, раз ему понадобилось освежать свои и без того внушительные знания. Впрочем, за простые заказы он никогда и не брался. Это было совершенно неинтересно, а мэтр Фламмен имел достаточно высокое положение, чтобы позволить себе выбирать.

— Вот сам и общайся с этими кобылами, — в тон ответила Сангрита, даже не двигаясь с места. Делать ей больше нечего, кроме как принимать весь этот родовитый светский сброд, что зачастил к ним с визитами после ее возвращения. Хотя… да, делать ей как раз таки больше и нечего. Снова путешествовать, как летом, дедушка ее точно не отпустит, в театр вернутся она тоже не может… после ее исчезновения несколько успешных мюзиклов пришлось убрать из репертуара только потому, что ей так и не смогли найти достойную замену. Фарине, вынужденный стать во главе театра после побега мерзавца Шута, с ней теперь даже не здоровался и не принимал ее обратно просто из принципа. Если бы у нее, хотя бы, была с собой партитура «Грязной революции»… но партитура осталась в Лохбурге, у Леттера. Она так и не успела с ним поговорить. Хотя, в чем-то это и хорошо. По крайней мере, его никто не арестовывал, как ее и Шута. В конце концов, у Филиппа-то нет всемогущего дедушки. Кто знает, где бы она сейчас была, не будь она внучкой Эвальда Фламмена. Наверное, там же, где и Шут, а в его благополучии она очень и очень сомневалась. Впрочем, не хватало еще опять его жалеть. Он-то о ней не заботился никогда. Он не достоин ее жалости, даже если полиция явилась по их душу вовсе не по его вине, как она сгоряча подумала. Хотя, нельзя все-таки сбрасывать со счетов то, что к прошлому Людвига Вэрбе он отнесся совершенно наплевательски, несмотря на то, что она, в наивном стремлении найти с его стороны хоть какую-то поддержку, поделилась своими подозрениями. И он еще полагает, что она может ему довериться после этого?

Но, что не говори и сколько не клянись в абсолютном равнодушии в проклятому эльфу, а затронуть душу он умел. Именно поэтому ведьмочка никак не могла выкинуть его из головы, хоть и очень старалась. Вся ее сущность словно бы сопротивлялась призывам рассудка, чему, также, не могло не способствовать и ее упрямо неумирающее чувство сострадания. Дурацкое и совершенно непрактичное, по ее мнению, качество, но избавиться она от него не могла. К тому же, он почти признался ей в любви. Точнее, признался, но в тот момент она была слишком напугана перспективой снова угодить в немилость стражей закона, чтобы дать этому психу довести свое неадекватное «я тебя, КАЖЕТСЯ(!), люблю» до чего-то более-менее вразумительного. А еще она бессердечно бросила его на растерзание этому преотвратному лорду Джастису. Без сомнений, за эльфа он принялся еще упорнее, раз уж из нее никакой полезной информации выжать не удалось. Хотя, маэстро Демолир как раз ничего интересного ни о Людвиге, ни о Луизе и не знал. Впрочем, это очень хорошо. Это она будет молчать во что бы то ни стало, выгораживая сестру лучшего друга, вдобавок ко всему вернувшую ей магию. Шуту же подобное благородство чуждо, особенно если учесть, что он с Луизой даже не знаком. В существовании же в нем чувства солидарности к любимой девушке, если она все-таки таковой являлась, Сангрита очень сомневалась. Она вообще не знала, как к нему лучше относиться. Как правило, люди, столько прошедшие вместе, становятся или близкими друзьями или лютыми врагами. Но, ни к той, ни к другой категории ведьма его отнести не могла. Бывали, конечно, моменты, когда ей жутко хотелось по-дружески ему довериться… наверное, потому, что друзей у нее было не так уж и много. А бывало и так, что она всерьез желала ему смерти. Примерно в таком состоянии она покидала Лохбург. Пребывая в абсолютной истерике, она чувствовала себя преданной, запуганной, одинокой девочкой, потерявшейся в огромном мире несправедливости, жестокости и грязи. Она в тот момент нуждалась в утешении и ласке, а судьба подсунула ей бесчувственного прокурора, что, в конце концов, махнул на нее рукой и выставил из города, дабы не действовала на нервы. Но, кто знает, сложись обстоятельства хоть на сотую долю менее жестоким образом, возможно, она и не уехала бы так скоропалительно.